История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим - Уильям Теккерей

— Ступай, дитя мое, — отвечала ей мать, по-прежнему строго, — ступай, склони свою гордую голову и на коленях моли о прощении; быть может, одиночество смирит твой дух и заставит тебя раскаяться. Не упреки твои страшат меня, бедная моя Беатриса, меня страшит твое черствое сердце; да смягчит его господь и да вразумит тебя, чтобы когда-нибудь ты научилась ценить свою мать.

Если моей госпоже и свойственна была жестокость, то никакие силы не заставили бы ее сознаться в этом. Она умела быть еще высокомерней дочери, и я подозреваю, что гордость духа досталась Беатрисе по наследству.

Глава XI

Гость покидает наш дом, найдя его недостаточно гостеприимным

Час спустя Беатриса выехала из Лондона; вместе с ней в почтовую карету села ее горничная, а на козлах поместился вооруженный слуга на случай какой-либо опасности. Эсмонд и Фрэнк хотели верхом сопровождать карету, но Беатриса с негодованием отвергла их общество, и вместо того был послан вслед за каретой еще один слуга, со строгим наказом не оставлять путешественниц ранее, чем завтра поутру, когда они минуют Хаунслоу-Хит. А так как эти двое составляли всю мужскую прислугу леди Каслвуд, то Эсмондов верный Джон Локвуд должен был заменить их в доме на время их отсутствия, хотя гораздо охотнее согласился бы сопровождать в деревню мисс Люси, свою любезную.

Обед прошел в невеселом молчании; в доме точно сразу стемнело, когда не стало там ясного лица Беатрисы. Днем пришло известие от фаворитки, которое несколько рассеяло уныние, овладевшее всеми нами. "Королева испытала сильное потрясение, — гласила записка, — но сейчас ей лучше, и все идет хорошо. Пусть _милорд Каслвуд_ будет готов явиться, как только мы пришлем за ним".

Под вечер пришла еще одна записка: "В Совете было сегодня генеральное сражение; лорд-казначей сломал свой жезл и больше никогда уж его не вернет; преемника пока не назначено. У лорда Б*** на Голден-сквер собирается нынче большое общество, преимущественно из вигов. Если он заколеблется, найдутся другие, более надежные. У королевы припадки не повторялись, она в постели, хотя и чувствует себя лучше. Будьте готовы поутру, я надеюсь, что к этому времени все уладится".

Принц воротился вскорости после того, как ушел посланный, принесший эту записку. Его королевское высочество столь усердно почтил своим вниманием винный погреб епископа, что беседовать с ним сейчас о делах было бы попросту потерей времени. Он был препровожден в свою королевскую опочивальню; при этом он все время называл Каслвуда по имени и совершенно позабыл ту роль, от исполнения которой зависели его корона и безопасность. Хорошо еще, что слуги леди Каслвуд были усланы из дому и слыхали его только те, кто не мог это выдать. Голосом, прерываемым царственною икотой, он осведомился об очаровательной Беатрисе; легко дал раздеть себя и уложить в постель, и через минуту уже погрузился в тот глубокий, лишенный сновидений сон, которым Вакх благодетельствует своих почитателей. Мы подумали, что хорошо бы Беатрисе увидеть его таким. Мы почти пожалели, что ее нет.

Один из джентльменов, бывших в тот вечер на Кенсингтон-сквер, оказался настолько глуп, что ночью поскакал в Хаунслоу и заехал в гостиницу, где обычно останавливалась миледи и ее домашние, едучи из Лондона. Эсмонд не велел хозяину докладывать госпоже Беатрисе о его прибытии и имел счастье дважды пройти мимо дверей комнаты, в которой она спала со своей горничной, и ранним: утром наблюдать их сборы к отъезду. Он видел, как она улыбнулась и сунула деньги в руку лакея, которому было приказано следовать за каретой верхом до самого Бэгшота. Второй слуга, сидевший на козлах, был вооружен пистолетами, и Беатриса, видимо, решила, что с нее достаточно будет одного провожатого; отпущенный ею слуга многочисленными поклонами приветствовал свою молодую госпожу, потом завернул на кухню выпить кружку эля и вместе со своим собратом, кучером Джоном, и его лошадьми пустился в обратный путь.

Не отъехав и мили от Хаунслоу, почтенные друзья остановились пропустить еще по стаканчику, и тут, к немалому испугу обоих, их нагнал мчавшийся во весь опор Эсмонд. На строгий вопрос полковника лакей отвечал, что молодая госпожа просила передать всем в доме ее почтение, а более не поручала ничего, что ночь она проспала отлично и что на исходе этого дня располагает быть уже в Каслвуде. Продолжать беседу с ним полковник не мог за отсутствием времени и, пришпорив коня, поскакал дальше, торопясь в Лондон, где, как известно читателю, его ожидало дело первостатейной важности. Мысль о том, что Беатриса находится вдали от опасности, служила ему немалым утешением. Конь донес его до Кенсингтон-сквер (он хорошо знал дорогу туда, славный Серый!) раньше, чем августейший гость проспал свой вчерашний хмель.

Весть о событиях, происшедших накануне, к утру уже успела облететь весь город. Бурная стычка вышла в зале Совета, в присутствии самой королевы; в каждой кофейне толковали ее причины на свой лад. Милорд епископ также знал уже новость и, невзирая на ранний час, поспешил на Кенсингтон-сквер, где теперь дожидался пробуждения своего повелителя; весьма возможно, намекнул он обитателям дома, что еще до наступления ночи гость всенародно будет объявлен принцем Уэльским и наследником престола. Накануне в доме епископа принц имел свидание с некоторыми джентльменами, пользовавшимися наибольшим влиянием в истинно британской партии. Его королевское высочество обворожил всех решительно, — шотландцев и англичан, папистов и сторонников Высокой церкви.

— Даже квакеры там были, — продолжал епископ, — правда, английский пунш и эль оказались чересчур крепкими для нашего заморского гостя, но со временем он приобретет к ним привычку. А милорду Каслвуду, — тут епископ лукаво засмеялся, — придется снести тяжкое обвинение в том, что он однажды в жизни был пьян. Его высочество раз десять поднимал бокал в честь вашей сестры, — продолжал далее епископ, — столь горячая братская привязанность немало позабавила всех нас. Где, кстати, эта очаровательная нимфа, отчего она не украшает чайный стол миледи блеском своих ясных глаз?

Миледи отвечала довольно сухо, что Беатрисы нет дома; и милорд епископ удовлетворился этим ответом, будучи слишком поглощен важными делами, чтобы думать об отсутствии любой леди, как бы прекрасна она ни была.

Мы все еще сидели за столом, когда прямо из дворца явился доктор А***, весьма озабоченный и встревоженный; оказалось, что потрясение, испытанное королевой накануне, крайне пагубно сказалось на ее здоровье; послали за ним, и он велел отворить кровь. Мистер Эмс, врач с Лонг-Экр, поставил ее величеству кровососные банки, после чего ей сделалось легче и она стала свободней дышать. Отчего это мы все вздрогнули при имени мистера Эмса? "Il faut etre aimable pour etre aime" [121] — пошутил весельчак-доктор, но Эсмонд дернул его за рукав и глазами сделал знак замолчать. Эмс был тот самый врач, в чей дом перенесли после роковой дуэли моего дорогого господина, отца Фрэнка Каслвуда, и где он навеки закрыл глаза.

Все эти обстоятельства исключали возможность нового свидания с королевой, на сегодня, во всяком случае; и когда стук в потолок известил нас о том, что гость проснулся, доктор, епископ и мистер Эсмонд поспешили наверх, чтобы доложить принцу о полученных известиях, частью добрых, частью же не суливших ничего определенного. Доктор не мог более оставаться с нами, но пообещал непременно сообщать принцу обо всем, что делается рядом, во дворце. И он и епископ сходились на том, что, как только болезнь королевы примет благоприятный оборот, принц должен явиться в ее покои, где тотчас же будет созван Совет; караул в обоих дворцах, Кенсингтонском и Сент-Джеймсе, несут полки, из которых два вполне надежны, а третий, во всяком случае, не настроен враждебно, и они открыто встанут на сторону принца, когда королева, в присутствии Совета, признает его наследником престола.

Весь день принц с епископом Рочестерским и полковником Эсмондом, исправлявшим обязанности секретаря, запершись в спальне, составляли манифесты и воззвания к народу, к шотландцам, к духовенству, к населению Лондона и всей Англии, в которых возвещалось о возвращении на родину изгнанного потомка трех королей и о признании его сестрою в качестве законного наследника престола. Народу и церкви гарантировалась при этом неприкосновенность всех прав и привилегий. Епископ ручался за содействие многих прелатов, которые не замедлят обратиться к своей пастве и своим собратьям по сану с призывом признать священные права будущего государя и способствовать искоренению в стране нечестивого мятежного духа;

Покуда мы были заняты этим делом, из дворца несколько раз прибывали посланные с известием о состоянии здоровья августейшей больной. В середине дня ей стало немного лучше, но к вечеру она вновь впала в бессознательное состояние и начала заговариваться. Была уже почти ночь, когда доктор А*** заглянул опять к нам, на этот раз с более благоприятными вестями: положение королевы, во всяком случае, не угрожало непосредственной опасностью. За последние два года ее величество перенесла несколько подобных припадков, и даже более серьезных, нежели этот.