Соседи (СИ) - Drugogomira

Вадим как почувствовал её решительный настрой обороняться: с высоко поднятой головой отступил на шаг, схватил с лавки букет и швырнул его в сторону урны.

— Дамы… Видимо, это наша последняя встреча, — обведя взглядом «дам», сумрачно возвестил он. — Идите в жопу.

«Ты первый»

Еще спустя полминуты в пятидесяти метрах оглушительно хлопнула дверца «Тойоты»: свалил, наконец.

— Ты как? — чуть помолчав, сочувственно уточнила Юля. — Нормально?

— Знаешь… Я ведь реально могла выкатить список из ста пунктов на вопрос о том, чем Егор лучше, — призналась Уля, покаянно вздыхая. — Сто один.

Новицкая понимающе хмыкнула:

— Вы, влюбленные, все одинаковые. Но ты хорошо держалась. А он всё-таки козлина. Секс по дружбе еще ладно, хотя очевидно же, что с таким не к тебе. Но «дура» безмозглая и «курица слепая», и вообще вся эта феерия истеричная – это уже за гранью, — доставая из кармана толстовки смартфон, возмущенно заключила она. — Чувак, просто прими, что ты в пролете. Ничего от тебя больше не требуется.

Ульяна промолчала. Сказать на это ей оказалось абсолютно нечего. Всё-таки в своих наблюдениях Стрижов прав, и в предположениях, может, тоже, как бы дико и обидно они ни звучали. Внутри крепло смутное подозрение, что они с Вадимом еще увидятся, и встреча эта будет не из приятных.

— Кстати, в курсе, куда Чернов умотал? — оживилась вдруг Юля.

Ульяна пожала плечами: Егор перед ней никогда не отчитывался, не докладывался и не станет. А еще – он же постоянно куда-то, где-то, что-то… Да, этим летом в привычках её соседа произошли очевидные даже слепому изменения: он чаще бывает дома, за стенкой удивительно тихо с того самого дня, когда он дал обещание, что «это больше не повторится». И тем не менее.

— Без понятия, — призналась Уля честно.

— А вот я теперь знаю, — многозначительно подмигнула Новицкая. «Прости, сегодня заехать не получится. Через час встреча с другом детства. Рассказывал тебе про него», — с выражением зачитала она с экрана. — Встреча у них с Андрюшей.

«С “Андрюшей”… Вот, значит, как мы заговорили?»

Помолчав немного, Юлька добавила:

— Что мне нравится в Андрюше больше всего, так это то, что он не бежит по первому свистку. Так гораздо интереснее.

***

Этот разговор с Вадимом, да и вся ситуация на лавочке оставили после себя довольно неприятный осадок, смыть который не помогало ни рисование, ни гитара, ни книга, ни погружение в работу. Ульяна ощущала нарастающее беспокойство: ощущение, что Вадим еще объявится, не давало ей покоя. Для Егора, вполне вероятно, это тоже не последняя встреча со Стрижовым. Если ранее ей казалось, что они друзья, то сейчас гораздо правдоподобнее выглядел другой вариант: не друзья, в лучшем случае – приятели. А это значит, речь идет о том самом другом «весе», другой степени важности в жизнях друг друга, других возможных последствиях ссоры. В лучшем случае Вадим просто отойдет в сторону: перестанет приходить на концерты и вообще мельтешить перед глазами, исчезнет. Идеально. В худшем же… Ну а если он, отцепившись от неё, прицепится к Егору с теми же претензиями? А если, приведя ему свои «неопровержимые доказательства», обвинит в том, что он девчонку увел? Господи Боже… А если Егор, выслушав это всё и найдя в её поведении подтверждение словам Вадима, ужаснется и не придумает ничего лучше, чем просто вновь слиться из её жизни, чтобы «девчонка» не страдала?

В том, что такой расклад возможен, Уля фактически не сомневалась, хотя на днях или раньше ей успело показаться, что к ней он относится бережно. Эту призрачную надежду вселил в неё так и не случившийся поход в участок.

Они уже у ворот отделения стояли, когда Егору позвонил какой-то Денис, и ветер резко переменился: безоблачное небо за какие-то секунды словно грузными грозовыми тучами заволокло. Раз, и Егор, не отрываясь от разговора, еще раз уточнил у Ульяны, не надумала ли она накатать заявление. Ответом стал испуганный, наверное, даже затравленный взгляд и яростное мотание головой: интуиция упорно подсказывала ей не ввязываться в эту историю. Два, и Егор переспросил у собеседника: «Это точно? Прямо очная? ...А стеклышко куда дели? ...В смысле, демонтировали?!». Три, и лицо соседа изменилось до неузнаваемости: хмурясь, он сосредоточенно внимал каждому слову собеседника. «Понял, — спустя несколько минут тягучего молчания бросил Егор трубке. — Спасибо». А уже через пару секунд, взяв её под локоть, безапелляционным тоном сообщил, что они уходят. Причем быстро.

Если собрать воедино всю информацию, которую Ульяне удалось впоследствии из Егора вытрясти, то картинка выходила одновременно радужная и малоприятная – бывает же! Как оказалось, Денис этот – участковый, и они с Егором вроде как приятели, что-то типа того. Перво-наперво Денис звонил, чтобы сообщить, что если до участка они еще не дошли, то пусть разворачиваются и дуют обратно. Якобы на данном этапе их помощь больше не требуется, потому что две из трех жертв, чьи заявления официально зарегистрированы и чьим делам дан ход, все-таки явятся на опознание уже вечером. Отбой. На этом позитивная часть заканчивалась.

И начиналась малоприятная. Потому что Денис посчитал нужным предупредить Егора, что их может ждать, если они все же решат пойти. Очень всё сложно там оказалось, у полицейских этих, Уля поняла хорошо, если половину. По словам Егора, Денис только что звонил дежурному на участке, чтобы доложить о грядущей явке двух потерпевших, и по ходу разговора выяснил, что в отделении «полетела» видеоаппаратура, с помощью которой опознание при желании следователя можно организовать заочно. А стекло сняли еще неделю назад: часто пустующее помещение решено было использовать для иных нужд. Так что заявительницы с подозреваемым гарантированно встретятся лично. Денис нехотя признал, что следователь все-таки может попробовать привлечь к очному процессу опознания не подававшую заявления Ульяну, раз уж та сама пришла. Этот факт не радовал его самого, поскольку он лично дал Егору обещание не давить на знакомую, и очень вряд ли обрадует обоих «добровольцев». Ведь очная ставка – совсем не то же самое, что обещанное стекло.

«Хорошо, что успел предупредить, — изрёк Егор расстроенно по пути домой. — Я, конечно, не уверен, что такое возможно, но кто знает… Вдруг они в результате будут вынуждены под подписку о невыезде его выпустить? Вдруг он придет именно к тебе, уверенный, что ты причина всех его бед? Выходит, тебя бы сегодня он увидел первой. Узнал бы…».

Полученной от Дениса информацией резко помрачневший сосед делился без всякого энтузиазма – хорошего тут оказалось действительно мало, – но все-таки Уля вытянула из него прилично. Денис признал, что Улю все же могут попробовать прессануть и убедить написать заявление. Но что такое подача заявления для Ульяны? Это беседы со следователем, медицинская экспертиза, которая по прошествии такого количества времени даст нулевые результаты, очные ставки с подозреваемым и, в конце концов, суд. И каждый раз ей придется снова и снова во всех подробностях вспоминать и рассказывать, как это было. После такого жертвам нередко требуется психолог. Со стороны родственников и друзей подозреваемого возможны попытки оказания на неё грубого психологического давления. Честно говоря, описанное Денисом и переданное ей после Егором выглядело как личный ад. А результат по её делу при всём при этом с высокой долей вероятности будет следующим: действия этого подонка именно в отношении Ульяны будут квалифицированы не как покушение на изнасилование, а как хулиганство или оскорбление. В общем, аргументы Дениса в пользу предложения уходить звучали веско. Главное – пострадавшие объявились, и справедливость восторжествует. Он был уверен, что пойман тот самый, и сядет он в любом случае: как-никак, три жалобы на него лежат. Подтверждения его личности от двух жертв Денис ожидал к концу суток.

В общем, черт знает, что на самом деле толкнуло участкового на этот звонок. Возможно, он решил избавить коллег от лишней бумажной работы, а может, совесть замучила, ведь заманил он их туда сам, фактически поставив Улю под удар. Может, просто посчитал своим долгом морально подготовить обоих к возможному развитию событий, рассказав о перспективах без утайки. Но по лицу Егора было очевидно, что речью Дениса он впечатлён и мысль о заявлении отмел окончательно. По лицу Егора видно было, что в тот момент думал он об Улиных интересах.