Запретный мир - Артём Каменистый

Вождь, выслушивая этот унизительный монолог, краснел всё больше и больше, на последних словах о его рожу можно было смело зажигать спички. Сжав кулаки, он затрясся от еле сдерживаемой ярости и прошипел:

– Робин Игнатов, ты мой враг навек! Я лично медленно сдеру с тебя шкуру, она украсит стены моей хижины! Сейчас вы узнаете, что такое смерть!

– Иди, Чер, иди и не забудь сам помыться, сделай мне приятное одолжение, – рассмеявшись, произнёс вождь Ноттингема.

Оставив дикаря в прединфарктном состоянии, Робин развернулся и спокойно поднялся на холм. Рейнджеры держали свои луки наготове, они бы не дали хафиду возможности для предательского броска топора.

– Что хотела эта ходячая реклама пирсинга? – поинтересовался Хонда.

– Ничего интересного.

– Наверняка предлагал, чтобы мы отдали оружие, открыли городские ворота, стали перед ними и самостоятельно спустили штаны?

– Ты прав почти на сто процентов.

– Они нападут?

– И наверняка немедленно. Когда я расставался с этой обезьяной, он вслух размышлял, что делать с моей шкурой.

– Милый мальчик! Крепко же ты его обидел.

– Так было надо: они должны напасть на нас прямо здесь, в этом подготовленном месте. Надеюсь, Чер в такой ярости, что позабудет о всякой осторожности.

– Хорошо бы. У нас отличная позиция, и всё готово для тёплой встречи.

– Они уповают на свою огромную численность, однако опасаются нашего вооружения и, возможно, знают о единорогах, иначе бы даже не пытались вести переговоры.

– Ты смотри, они зашевелились!

Медная Голова достиг острова Торговцев. Там немедленно началась суета, лодки поспешили к берегу. Ноттингемцы поднялись и, не торопясь, сомкнули свои ряды, вперёд выскочили шеренги велитов. Хафиды почти не имели брони и щитов, только немногие красовались в кожаных нагрудниках, укреплённых костяными бляхами, да у кое-кого имелись шлемы из звериных черепов. В связи с этим стрелки не использовали увесистые пилумы, он несли связки более лёгких дротиков с зубчатыми наконечниками. Вытащить из раны такое лезвие можно только с добрым куском мяса.

В воздухе засвистели первые стрелы, с вершины холма залпом ударили полевые баллисты. Лодки двигались борт к борту, часто мешали друг другу, целиться в эту толпу было легко. Самые шустрые хафиды, первыми выскочив на берег, пали практически все под обильным ливнем дротиков, но вскоре велиты выдохлись – с такой массой противников они справиться не могли. Развернувшись, легковооружённые ратники бросились наверх, под защиту кнехтов, вслед им свистели стрелы врагов.

Самые отмороженные хафиды, истошно вопя, бросились наверх, не дожидаясь накопления основных сил. Некоторые кнехты подняли арбалеты и с удовольствием перестреляли воющих дикарей. Оставшиеся не стали так глупо торопиться, собрались огромной толпой и только тогда с дикими криками поспешили наверх. Велиты торопливо выпустили последние дротики, встали за спинами латников, взяли приготовленные копья. Кнехты отбросили арбалеты, выстроились в шахматном порядке двойной шеренгой, подняли острые пики.

Орда хафидов налетела на стальной частокол, едва не захлестнула его; самые прыткие, миновав широкие лезвия пик, повисли на копьях велитов. Пехота выдержала страшный натиск, толпа дикарей расплескалась в стороны, стараясь охватить кнехтов, чтобы окончательно их задавить своим численным превосходством.

– Пора! – крикнул Робин, опустил забрало и взялся за пику.

Послушный Ромфаниум с места взял в галоп; полсотни рыцарей вытянулись клином, за ними неслось стадо неосёдланных единорогов. Неподалеку такой же отряд возглавлял Мавр; они намеревались взять войско дикарей в клещи. Снизу, от берега озера их не видели, пока грохочущая лавина не вынеслась из-за гребня холма. К тому времени вытянутый строй пехоты изогнулся в нескольких местах, не выдержав страшного давления, на угрожающих участках уже рубились рейнджеры, оставившие луки. Хафиды были поглощены боем и появление новых персонажей заметили не сразу. А зря!

Ромфаниум опустил голову и выставил рог. Робин на выдохе ударил пикой, тут же её лишившись – длинное обоюдоострое лезвие пробило дикаря насквозь и остановилось в животе следующего. Вытащить засевшее оружие на полном скаку не было ни малейшей возможности. Вождь выхватил длинный меч, успел ударить несколько раз, недоумённо огляделся – впереди больше никого не было. Бронированный клин легко пронзил толпу врагов, как раскалённый нож проходит через кусок масла; неосёдланные единороги втоптали в землю тех, кто чудом уцелел под ударом рыцарей.

Сбоку мелькнул авангард второго отряда. Робин яростно замахал рукой, приказывая Мавру разворачиваться. Сам пошёл вверх, забирая наискосок, чтобы не сталкиваться с тылом вражеской орды. Он хотел поднять отряд выше по склону, чтобы вновь ударить на полном скаку, остановить разогнавшегося единорога может только крепкая стена.

Однако хафиды не дали времени завершить тактический маневр. Их хвалёная храбрость всё же имела свои пределы. После молниеносной атаки волшебной конницы потери были столь чудовищны, что уцелевшие наконец окончательно уяснили – им здесь не рады. Самые безрассудные всё ещё бросались на копья пехоты, но большинство шустро поспешило к лодкам. Робин немедленно остановился, замахал руками своим бойцам, призывая их обойти его, выстроив клин заново.

Когда он наконец скомандовал атаку, бегство врагов приняло повальный характер. Побросав неудобные копья, за отступавшими мчались велиты, рубили их в спины; тяжёлые кнехты безнадёжно отстали, но спешили изо всех сил. Кривой, поспешно выстроенный клин, подминая под себя улепётывающих хафидов, доскокал до подножия холма, где на пляже кишело большинство уцелевших противников. Разогнавшийся Ромфаниум не смог вовремя затормозить и, опасаясь падения, прыгнул вперёд. Робин даже удивился, когда копыта простучали по дереву; внизу блеснули обезумевшие глаза, перепуганные дикари бросили вёсла и резво попрыгали за борт. Им наверняка нечасто приходилось видеть, чтобы их лодку столь непринуждённо посещали скачущие всадники. Не сумев остановиться и здесь, Ромфаниум, покидая посудину, неловко зацепился передним копытом и завалился вперёд. Робин испытал короткое ощущение свободного полёта и матерящимся метеоритом рухнул в воду.

К счастью, здесь было совсем не глубоко, далеко от берега они не удалились. Нащупав дно, вождь встал – вода была почти по грудь. Рядом отчаянно бился единорог: поднявшись, он взмахнул головой и отогнал излишне прыткого вражеского пловца.

– Ромфаниум, ты цел?