Мир приключений 1977. Сборник фантастических и приключенческих повестей и рассказов - Николай Коротеев

Доктор ободряюще улыбнулся, но признание его прозвучало невесело:

— Подозреваю, вы, в силу своей молодости, станете тем человеком, который услышит мой последний вздох... Или, по крайней мере, проводит меня на Болотный остров.

— Ну уж нет! — Абалио сжал кулаки. — Либо мы очутимся там вместе, либо я вызволю вас отсюда. Сколочу команду беглецов...

— Что ж, попробуйте, — не стал возражать доктор. — Жаль, не смогу составить вам компанию. — Он поправил плед, которым были укутаны его ноги. — Только никому не говорите, что видели карту. Иначе подведете меня... И себя. И знаете, сегодня я порекомендую вам принять хорошую порцию снотворного.

На следующий день Абалио разыскал Гирча и, ни словом не обмолвившись о разговоре с доктором, попросил у начальника африканского отделения фирмы «Альфа» данные по географическому положению месторождения.

— Зачем это? — вяло полюбопытствовал тот.

— Вы привезли меня сюда, чтобы я усовершенствовал ваши разработки, не так ли? — срывающимся голосом заговорил Абалио.

— Мы привезли вас, чтобы вы отвечали за исправность техники, — зевнув, уточнил Гирч.

— Для этого я должен правильно себе представлять природные условия, — горячась, принялся доказывать Абалио.

Гирч ухмыльнулся:

— Нет. Ничего подобного от вас не требуется, — и со скучающим видом отвернулся, давая понять, что разговор окончен.

Но остановить Абалио, если уж он начинал действовать, видя перед собой цель, было не так-то просто. Он, разумеется, не забывал об осторожности. И все же регулярными стали для него теперь далекие одинокие прогулки. Отпускали его более или менее свободно, хотя удаляться от здания гостиницы без сопровождения охраны не рекомендовалось. Бывали случаи, на обитателей колонии нападали дикие звери. Иногда, в особенности по вечерам, сидя у доктора, Абалио слышал рык львов, завывания гиен и шакалов. Поэтому брел он обычно осторожно, стараясь не наткнуться на ядовитого паука или змею, однако еще зорче смотрел по сторонам. Все вокруг он видел как бы сквозь исчерченный тушью листок, хранящийся в кабинете доктора. Копию плана, воспроизведенную по памяти, Абалио постоянно носил с собой. Уточнял, делал поправки, учился ориентироваться в незнакомых условиях. Но при этом постоянно ловил себя на том, что многое запоминает лишь с одной мыслью, с одной мечтой: рассказать когда-нибудь об увиденном Микки и Эстелле.

Абалио представлял себе, как это произойдет. Они сядут друг подле друга в уютной комнате и поведут долгий, нескончаемый разговор... Только бы вырваться, только бы вернуться!

Почему Старков так любил осень? Этот промокший насквозь лес, растерявший за лето все привычные свои звуки, кроме сонного шуршания дождя? Эту хлюпающую под ногами кашу, холодную кашицу из мокрой земли и желтых осенних листьев? Это низкое тяжелое небо, нависшее над деревней, как набухший от воды полог походной палатки?

Пушкинская осень — желтое, багряное, синее, буйное и радостное, спелое, налитое… А Старков почему-то любил серый цвет, карандашную штриховку предпочитал акварели и маслу.

Часами Абалио просиживал у Желтой реки, наблюдая за быстрым и плавным ее течением. Из-за размытой глины вода была мутной, но в небольших затончиках она отстаивалась до прозрачности, и Абалио видел, как резвятся среди водорослей быстрые рыбки. Стать бы одной из них!

Абалио думал, напряженно думал.

Уплыть по реке? А дальше? Он окажется в незнакомом времени, среди незнакомых людей. Да и на чем он поплывет? Верхом на бревне?

Угнать автобус? Но ведь он не умел им управлять. Пробраться в грузовик, когда загрузят очередную партию контейнеров с галлактием? Но контейнеры перевозят в Европу с крайней тщательностью, каждую партию сопровождает лично Бриггс. Его не проведешь. Попытаться подкупить этого подлеца? Нет, слишком велик риск выдать себя.

И все же Абалио упрямо искал выход, не позволяя себе разувериться в возможности освобождения. Перебирал новые и новые варианты... Бросить в реку бутылку с запиской? Но что написать, если он даже не мог указать своих координат? Обратиться к потомкам с призывом: поднимайтесь вверх по течению, и вы нас найдете? И подписаться — «человек из прошлого»... Такую записку любой, кому бы в руки она ни попала, воспримет как шутку, розыгрыш... Кроме того, бутылку могут перехватить. Но допустим, ему удастся удрать и благополучно добраться до дома... Как произойдет его встреча с близкими? Сын, который старше отца... Внуки — ровесники деда... Даже представить такое невыносимо страшно. Неужели фирма действительно располагала машинами времени?

Изнуренный долгой ходьбой и бесплодными фантазиями, он возвращался в гостиницу, валился на кровать... Сон не приходил, не сжаливался над ним. Зато являлось отчаяние. Абалио ворочался с боку на бок, успокаивал, утешал себя: что ж, он принес свою жизнь в жертву благополучию жены и сына, а об этом не следует горевать...

Однако разве мог он не сознавать, что и в этом обманывает себя. Ведь, ограждая от нужды и лишений сегодняшний день Эстеллы и Микки, он в то же время обкрадывал их будущее — и будущее многих других людей. Излучения галлактия вызывают опасную, неизлечимую болезнь. Выходит, он, Абалио, — один из поставщиков этого заболевания... А раз так — не было ему прощения.

Абалио пробовал вызвать на откровенность Лайна, который, по-видимому, находился в ужасном состоянии.

— Мы с вами в одинаковом положении, — отважился коснуться самого больного для обоих вопроса Абалио. — Мы обмануты, в ловушке. Что, если нам начать совместные действия?..

Лайн подозрительно на него косился и не отвечал. А когда Абалио завел речь о побеге, резко оборвал его:

— Оставьте меня в покое, молодой человек. Я никому здесь не верю.

Абалио и сам пытливо присматривался к людям, которые его окружали. Совершить побег в одиночку представлялось ему задачей крайне сложной, невыполнимой. Но на кого он мог положиться — без риска быть обманутым? На лицах некоторых обитателей гостиницы Абалио ловил порой выражение затаенной скорби. В то же время все это были исполнительные работники, всегда покорные воле начальства, одинаково ровные в отношениях и с Лайном, и с Гирчем, и с Бриггсом. Довериться — и ошибиться? Риск был чересчур велик. Абалио слишком недолго знал этих людей. А ждать, пока они перестанут быть загадкой, не хотел.

И потому не прекращал своих дальних прогулок. Как-то он взял с собой негритенка. Повел его привычным маршрутом — к поляне возле Желтой реки. Дорогой Чари рассказывал о себе, сокрушался:

— Так неудачно получилось. Ребята из школы ждут меня, ведь я лучший вратарь в футбольной команде...