Поэмы Оссиана - Джеймс Макферсон

А ты, о дева Иннисфала,

Эвираллина! посещай

Меня в моих ты сновиденьях:

Когда засну - души в волненьях

На легком облаке спустись

И мне ты в образе явись

Эльвиры вечно незабвенной!

Пускай, восторгом упоенной,

Пускай опять увижу я

Уста коральные ея

И очи ясно-голубые

И кудри льняно-золотые;

Пускай опять - в мечте моей

Услышу звук ее речей!

Тебя ль, о друг! поэт забудет?..

Проснусь - и сердце полно будет

Ему знакомой старины;

Неизъяснимых наслаждений

И тайных дум и тишины

И новых Музы вдохновений!

1824

Трилунный (Д. Ю. Струйский)

ЛИРА ОССИАНА

Чернеется сосна над темем скалы,

На сосне той лира златая висит;

Крутую скалу опеняют валы,

Пустыня безмолвна, и лира молчит.

Когда же громовая туча нагрянет,

И молния яркой змиею блеснет,

И буря застонет, и море восстанет,

Та лира печальный аккорд издает.

И грозные тени парят в вышине,

В сияющих бронях, при бледной луне,

Спускаются к сосне, становятся в строй:

И лира звучит им с полночной грозой.

О чем же звучит им? о родине милой,

Где камень положен над храбрых могилой,

Где все опустело, лишь ветер порой

Вздыхает, играя с могильной травой?

Но бурное море сном мирным заснет,

И лира замолкнет с полночной грозой;

Над синею бездной Царь неба взойдет:

И сосну осветит над голой скалой.

Где ж грозные тени? - в чертогах эфира!

В нетленных венцах там ликуют оне.

Но помнят скалу, где знакомая лира

Звучит им в грозу о родной стороне!

1830

III

H. M. Карамзин

ПОЭЗИЯ

(ОТРЫВОК)

Британия есть мать поэтов величайших.

Древнейший бард ее, Фингалов мрачный сын,

Оплакивал друзей, героев, в битве падших,

И тени их к себе из гроба вызывал.

Как шум морских валов, носяся по пустыням

Далеко от брегов, уныние в сердцах

Внимающих родит, - так песни Оссиана,

Нежнейшую тоску вливая в томный дух,

Настраивают нас к печальным представленьям;

Но скорбь сия мила и сладостна душе.

Велик ты, Оссиан, велик, неподражаем!

1787

Е. И. Костров

ЕГО СИЯТЕЛЬСТВУ ГРАФУ АЛЕКСАНДРУ ВАСИЛЬЕВИЧУ

СУВОРОВУ-РЫМНИКСКОМУ

Под кроткой сению и мирта и олив,

Венчанный лаврами герой, ты, опочив,

Летаешь мыслями на бранноносном поле,

Дав полну быстроту воображенья воле.

Почил! но самое спокойствие твое

Ужаснее врагам, чем прочих копие.

Известно им, что ты средь мирныя отрады

О средствах думаешь, как рушить тверды грады.

Я, зря тебя, тебе в приличной тишине,

В покое бодрственном, герою в сродном сне,

Осмелюсь возбудить усердной гласом лиры.

По шумных вихрях нам приятнее зефиры.

Дерзну: ты был всегда любитель нежных муз,

С Минервой, с Марсом ты стяжал себе союз.

Позволь, да Оссиан, певец, герой, владыка,

Явяся во чертах российского языка,

Со именем твоим неробко в свет грядет

И вящую чрез то хвалу приобретет.

Живописуемы в нем грозны виды браней,

Мечи, сверкающи лучом из бурных дланей,

Представят в мысль твою, как ты врагов сражал,

Перуном ярости оплоты низвергал.

Враг лести, пышности и роскоши ленивой,

Заслугам судия неложный и правдивый,

Геройски подвиги за отчество любя,

Прочти его, и в нем увидишь ты себя.

1792

Г. Р. Державин

НА ПЕРЕХОД АЛПИЙСКИХ ГОР

(ОТРЫВОК)

Но что! не дух ли Оссиана,

Певца туманов и морей,

Мне кажет под луной Морана,

Как шел он на царя царей?

Нет, зрю - Массена под землею

С Рымникским в тьме сошлися к бою:

Чело с челом, глаза горят;

Не громы ль с громами дерутся?

Мечами о мечи секутся,

Вкруг сыплют огнь - хохочет ад!

1799

К. Н. Батюшков

МЕЧТА

(ОТРЫВОК)

Явись, богиня, мне, и с трепетом священным

Коснуся я струнам,

Тобой одушевленным!

Явися! ждет тебя задумчивый Пиит,

В безмолвии ночном седящий у лампады;

Явись и дай вкусить сердечныя отрады.

Любимца твоего, любимца Аонид, {1}

И горесть сладостна бывает:

Он в горести _мечтает_.

То вдруг он пренесен во сельмские леса,

Где ветр шумит, ревет гроза,

Где тень Оскарова, одетая туманом,

По небу стелется над пенным океаном;

То с чашей радости в руках

Он с бардами поет: и месяц в облаках,

И Кромлы шумный лес безмолвно им внимает,

И эхо по горам песнь звучну повторяет.

1802-1817

ПОСЛАНИЕ К Н. И. ГНЕДИЧУ

(ОТРЫВКИ)

Что делаешь, мой друг, в полтавских ты степях?

И что в стихах

Украдкой от друзей на лире воспеваешь?

С Фингаловым певцом мечтаешь

Иль резвою рукой

Венок красавице сплетаешь?

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Так! сердце может лишь мечтою услаждаться;

Оно все хочет оживить:

В лесу на утлом пне друидов находить,

Укравшихся под ель, рукой времян согбенну,

Услышать барда песнь священну;

С Мальвиною вздохнуть на берегу морском

О ратнике младом.

Все сердцу в мире сем вещает;

И гроб безмолвен не бывает,

И камень иногда пустынный говорит:

_Герой здесь спит!_

1805

Н. И. Гнедич

К К. Н. БАТЮШКОВУ

(ОТРЫВКИ)

Когда придешь в мою ты хату,

Где бедность в простоте живет?

Когда поклонишься Пенату, {1}

Который дни мои блюдет?

Приди, разделим снедь убогу,

Сердца вином воспламеним,

И вместе - песнопенья богу

Часы досуга посвятим;

А вечер, скучный долготою,

В веселых сократим мечтах;

Над всей подлунною страною

Мечты помчимся на крылах.

Иль посетим Морвен Фингалов,

Ту Сельму, дом его отцов,

Где на пирах сто арф звучало

И пламенело сто дубов;

Но где давно лишь ветер ночи

С пустынной шепчется травой,

И только звезд бессмертных очи

Там светят с бледною луной.

Там Оссиан теперь мечтает

О битвах и делах былых

И лирой тени вызывает

Могучих праотцев своих.

И вот Тренмор, отец героев,

Чертог воздушный растворив,

Летит на тучах с сонмом воев,

К певцу и взор и слух склонив.

За ним тень легкая Мальвины

С златою арфою в руках,

Обнявшись с тению Моины,

Плывут на легких облаках.

1807

В. К. Кюхельбекер

ПОЭТЫ

(ОТРЫВОК)

Я слышу завыванье бурь:

И се в одежде из тумана

Несется призрак Оссиана!

Покрыта мрачная лазурь

Над ним немыми облаками.

Он страшен дикими мечтами;

Он песней в душу льет печаль;

Он душу погружает в даль

Пространств унылых, замогильных!

Но раздается резкий звук:

Он славит копий бранный стук

И шлет отраду в сердце сильных.

1820

ОССИАН

ВОСПОМИНАНИЕ О КАРТИНЕ ЖИРОДЕ

Пастух

Сын отдаленной чужбины,

Муж иноземный, - куда?

В бездне лазурной пучины

Теплится искра-звезда;

Там же в парах белоснежных

Спит золотая луна;

Нет еще вихрей мятежных,

Всюду еще тишина.

Но уже пали на очи

Брови седой полуночи;

Бурь просыпается дух.

Странник

Жаждут и сердце и слух

Песней Улина и Гала:

Дом благодатный Фингала

Близко ли, древний пастух?

Пастух

Хладный, немой, обгорелый,

В сизой трепещущей мгле,

Остовом дом опустелый

Черный стоит на скале;

Смотрит на синие волны:

Из дружелюбной страны

Уж не приносятся челны

Шумно к подножью стены;

Уж за трапезой Фингала

Арфа давно замолчала:

Рино и Гал и Улин,

Да и мужей властелин,

Сам он, отец Оссиана,

Все они в царстве тумана;

Сын только бродит один.

Скорбью ведом и мечтами,

Бродит унылый певец

Между родными гробами,

Сирый и дряхлый слепец.

Строгой судьбой пораженный,

Он полонен темнотой;

Но его дух дерзновенный

Мир созидает иной,

Мир сладкозвучья и стона:

Там еще дышит Минона,

Юноша Рино не пал,

Жив и Оскар и Фингал;

Кровные барда обстали,

Слушают песни печали

Призраки с облак и скал.

Пастырь умолкнул, и взоры

Муж иноземный подъял

С дола на мрачные горы:

Камни мостов и забрал,

Своды упавшей бойницы,

Сельму и поле могил

Змий быстротечной зарницы

Белым огнем серебрил;

Грома огромные струны

Задребезжали; перуны

Весь очертили обзор;

Вздрогнул от ужаса бор,

Скалы трепещут от гула...

Чу! чья-то арфа дерзнула

С арфой небесною в спор!

Смелы и резки удары,

Тверд повелительный глас,

Грозны священные чары:

С дивных и пламень угас

И улеглися стихии;

В лоно безмолвья и сна

Пали воздушные змии,

Снова на небе луна;

Старца луна осветила:

Будто широкие крыла,

Вьется с рамен его плед;

Молча и прадед, и дед,

Сын, и отец, и клевреты,

В лунное злато одеты,

Слушают барда побед...

Помню эфирное племя...

Некогда зрел их и я