Сексуальная жизнь наших предков - Бьянка Питцорно

«Он ни о чём не подозревает, – подумала Ада. – А я его обманываю, и чем дальше, тем труднее будет признаться».

– Слушай, Ада, пообещай мне одну вещь, – продолжал старик. – Что бы ты обо мне ни услышала, помни, как сильно я тебя любил.

– О чём ты? Что за вздор? Что такого мне могут о тебе рассказать? Да любому, кто против тебя хоть слово скажет, я тут же нос расквашу! Ты же знаешь, какой у меня сильный удар, сам меня тренировал, – она тихонько рассмеялась, чтобы скрыть эмоции, протянула руку, словно предлагая дяде пощупать бицепс, как делала в детстве, когда он в шутку учил её боксировать, и подумала: «Он выглядит таким несчастным. Должно быть, проблемы с желудком совсем его вымотали. Или это старость, прихода которой я не заметила?»

– Адита, ты помнишь те строфы из «Освобождённого Иерусалима», которые я хотел услышать от Мириам?

– Конечно, дядя Тан. У меня прекрасная память, ты разве не помнишь? Вся в Бертранов, как говорила бабушка Ада.

– Тогда почитай мне.

Ада глубоко вздохнула. Её взгляд упал на фотографию на стене, и дядина сестра-близнец снова загадочно улыбнулась, напомнив, что эта глава в школьном учебнике называлась «Смерть Клоринды».

– Давай не будем, дядя. Не сегодня.

– Тогда я прочту, а ты послушай. И ты тоже, Армеллина.

Он сел в кровати, обхватил обеими руками чашку, словно пытаясь согреться, и, глядя на увеличенную фотографию сестры, медленно продекламировал:

Но вот настал тот неизбежный час,

Когда Клоринды жизнь должна пресечься:

Танкред ей в грудь прекрасную наносит

Удар мечом; железо входит в тело

И кровью упивается, и вся

В крови её наружная одежда.

– Хватит, старый дуралей! – перебила возникшая в изголовье, словно древняя фурия, Армеллина. Она выхватила чашку у него из рук, поднесла её ко рту властно скомандовала: – Пей молча!

Потом повернулась к Аде:

– Пожелай-ка ему спокойной ночи и ложись спать. Неудачный сегодня денёк. Лучше бы Танкреди сидел дома и не ездил ни в какое Ордале.

Часть седьмая

Тот неизбежный час

(переломившаяся колонна)

1

Ада задремала, едва забравшись в постель, и совершенно точно видела сон, хотя наутро не смогла вспомнить ни единой детали.

Всё происходило в Греции, у реки, вдоль которой тянулись заросли олеандров, – похоже, одного из ручейков Аркадии, славящихся своим песчаным дном и прозрачной водой, но только во сне он был широким и бурным. На берегу сидели, болтая в воде босыми ногами, четыре девчушки в возрасте от пяти до девяти лет, одетые в старомодные купальные костюмы, совсем как у тёти Санчи с сёстрами на фотографиях из семейного альбома, лежавшего на столике в гостиной. Ада наблюдала за происходящим со стороны и в то же время понимала, что одна из девчушек, старшая, – тоже она: хронологическая нестыковка, но во сне на такие вещи внимания не обращаешь. Четыре девочки болтали ногами, взбивая пену, и пели, пятая плавала чуть ниже по течению.

– Линда! Сестричка! Посиди с нами, мы тебя заждались, – крикнула самая младшая, и Ада поняла, что не только купальные костюмы, но и сами девчушки те же, что на фото, потому что узнала Инес, мать Лауретты. Клоринда подплыла к берегу, ухватилась за ветку олеандра, чтобы не сносило течением, тряхнула мокрыми волосами и улыбнулась так же загадочно, как на фотографии.

– Лучше иди ко мне, Инес, сплаваем до моря, – позвала она и, схватив младшую сестру за ногу, стянула