Харбин - Евгений Анташкевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Конничива! – помог Кэндзи.
– Вот! Именно! – Он поднял палец. – Я и говорю – «Конь ночевал»!
Пока дед нащупывал выключатель, Кэндзи успел прийти в себя.
– А вы не мучайтесь, Кузьма-сан, к чему вам?
– И то правда, что ни к чему. Да ты проходи, проходи! Сашика, правда, дома нету! – Последнюю фразу старик сказал как-то странно громко и внимательно посмотрел на гостя.
Глава 5
Утром следующего дня Кэндзи стоял в узком проходе классного вагона в рубашке с распахнутым воротом и без пиджака и подставлял лицо прохладному ветру, врывавшемуся через приоткрытое окно. Вагон, в который он сел час назад, был в середине состава, и копоть из паровозной трубы почти не долетала, долетал только тёплый запах паровозного дыма и от рельс кисловатый и острый запах железной окалины.
Поезд шёл быстро, отодвинутая занавеска порхала перед самым его лицом, но Кэндзи не отворачивался. В голове гуляла тупая боль, она толкалась от затылка ко лбу, цеплялась изнутри за ниточки глаз и дёргала их, а иногда залегала где-то внизу, под самым мозгом.
«Чёртова ханжа!..»
Вчера был удивительный вечер.
Сейчас, стоя у окна рядом со своим купе, он вспоминал, как вчера после совещания у Асакусы он побежал к Сашику.
«Странно!» – думал Кэндзи.
Он вспомнил, как удивился Тельнову, который оказался у него за спиной. «Старика я таким никогда не видел!» В его глазах до сих пор стояло лицо Тельнова, его застывшая гримаса, которая должна была изображать приветливую улыбку. «Знаю, что он меня недолюбливает, а может, опасается…»
Когда дед пропустил его в коридор и сказал, что Сашика нет дома, улыбка на его лице сошла.
«Может, Сашик был, но не один? А старик охранял… его! Их! – подумал Кэндзи. – Мать сказала, что Сашик дома, а старик… странно!» Он подставил лоб под прохладную струю воздуха и застонал:
– Будь проклята эта китайская ханжа!
В этот момент он почувствовал, что стук колес и пульсирующая боль в его голове совпадают. «Может, и Сашик с кем-то прощался?» Эта мысль показалась Кэндзи в каком-то смысле извинительной и забавной, и он улыбнулся: «Ладно! Вернусь, разберёмся!»
Он пробыл в доме Адельбергов всего несколько минут, а ему надо было ещё забежать к себе, собрать вещи и уже через час быть в ресторане господина Танаки «Хризантема», где все его коллеги, откомандированные в войска, должны были отметить это событие. Про задание, которое он дал старшему наружки, он забыл и вдруг вспомнил: «Интересно, чего они за ним «находили»? За Сашиком!»
Собрались в девять вечера.
Все девять офицеров, как договаривались, пришли в очень неудобных для японского ресторана, где не было стульев и надо было сидеть на корточках, но дорогих, хорошо сшитых европейских костюмах, и только один был в форме лейтенанта авиации императорского военно-морского флота. По традиции сухопутные и флотские между собой не очень ладили, но десятого гостя приняли дружелюбно, потому что это был двоюродный племянник полковника Асакусы – Ёсиро. Ему простили форму, потому что он прибыл в Харбин в командировку и ему было не во что переодеться. Асакуса попросил старшего в их компании взять Ёсиро с собой, чтобы он не искал приключений в незнакомом городе.
Отдельный зал ресторана господина Танаки был тихо освещен. В хибачи слабым огнём горели угли, рядом сидела гейша с белёным лицом и перебирала струны на высоком грифе сямисэна. Девушки в ярких летних кимоно неслышно ступали по татами и ставили перед каждым небольшие деревянные, уже сервированные столики.
Ели много, пили тоже много.
Вначале разговор был тихий, степенный, но по мере опрокидывания сакадзуки с сакэ становился всё громче.
Последнюю такую пирушку он помнил примерно год назад, когда с несколькими такими же, как он, вновь прибывшими на службу в ЯВМ офицерами они отмечали своё назначение…
Кэндзи стоял у окна, воспоминал вчерашний вечер и не заметил, как прошла головная боль, только саднил поцарапанный правый кулак.
Последним блюдом вчера принесли донабэ с тонко нарезанной говядиной.
«Мраморное мясо, говядина с овощами в кипящем масле – это вкусно!»
Уже застолье подходило к концу, уже был заказан счёт, и никто не помнил, сколько было сказано тостов и выпито сакэ, когда двое, которые весь вечер шептались между собой, вдруг предложили:
– А теперь, господа, в Фуцзядянь! Но это только для господ военных. Гражданские могут ехать спать! Их завтра будут рано будить.
Сказано было что-то ещё, очень громко, все тут же расхохотались и посмотрели на Кэндзи…
«Хм!» Он усмехнулся своим воспоминаниям.
По узкому коридору, пошатываясь, протискивался проводник с подносом, на котором стояло с десяток полных стаканов с подрагивающим чаем. Кэндзи посторонился. Поезд мчался на полной скорости, и ветер уже больно хлестал по лицу, он прижал плечом к стенке назойливую занавеску и немного прикрыл окно.
На такой же пирушке в прошлом году он выпил слишком много, и, когда офицеры по традиции решили обойти несколько публичных домов, он уже спал.
«Это было в прошлом году, а на сей раз, господа военные, у вас не прошло! Вчера некоторые гражданские к вашим выходкам были готовы!»
– Не желаете ли чаю? – вдруг раздалось у него за спиной.
Погружённый в собственные мысли, он не заметил, что его сосед по купе взял у проводника четыре парящих стакана и они на столике позвякивали торчащими, как серебряные перья, ложечками.
Кэндзи повернулся, и ему в нос ударил запах сигарного дыма.
«У, мерзость!» – только подумал он, как тут же услышал:
– Догадываюсь про вашу беду. Извольте, сейчас проветрю!
Занавеску заполоскало ещё больше, свежий ветер подул сильнее, и запах сигары выветрился.
– Присаживайтесь! – сказал сосед, снял ногу с ноги, давая возможность пройти. На Кэндзи смотрели два внимательных глаза.
Он оторвался от окна и неожиданно послушно, почти безвольно, вошёл и сел. Пружины бархатного дивана под ним прогнулись, и затылок мягко лёг на высокую бархатную спинку. Ему с самого начала не хотелось ни с кем разговаривать, он думал, что до ночи простоит у окна, а потом просто ляжет и заснёт, а утром проснётся в Дайрене.
Когда Кэндзи сел, сосед снова закинул ногу на ногу.
– Майкл Боков! – представился он. – Вы, наверное, удивлены, что я с вами, японцем, говорю по-русски? Не стану вас интриговать… – Господин Боков замкнул пальцы на поднятой коленке. – Я видел, как вы садились в вагон, и слышал, как обменялись парой слов с проводником…
Кэндзи слушал, смысл до него доходил медленно, и очень мешало странное сочетание «Майкла» и «Бокова».
– Наверное, вчера у вас было что-то вроде пирушки?
Кэндзи вдруг услышал перестук колёс, моментально отозвавшийся в его голове.
«Чёрт бы его побрал!»
Однако голос соседа звучал успокаивающе, с лёгкой хрипотцой:
– Ну что же вы? Чаю, не стесняйтесь! Хотя сейчас вам это не поможет!
– Вы предлагаете что-то другое? – Кэндзи произнёс это не очень уверенно, просто пытаясь нащупать нить разговора.
– Предлагать не стану, поскольку уверен, что откажетесь…
Кэндзи ждал продолжения, но его не последовало; нога собеседника, обутая в светлую замшевую туфлю, покачивалась в такт с идеально отутюженной брючиной и стоящим на столике чаем в стаканах. Кэндзи отвёл взгляд. Его мутило.
Сосед открыл стоящий рядом с ним саквояж и вытащил оттуда зашитую в толстую тёмную кожу округлую плоскую стеклянную фляжку:
– А вы – чаю, чаю!
Кэндзи уже забыл, о чём он думал, когда стоял у окна.
Сосед поправил волосы, сбиваемые сквозняком.
– Вы хорошо знаете русский, но не думаю, чтобы вы так же бойко изъяснялись по-английски.
Кэндзи пожалел, что на втором курсе университета оставил занятия английским, он уже понял, что перед ним сидит…
– Майкл Боули! – сказал сосед и слегка поклонился.
– ???
– А что, если бы мы с вами, ну предположим, вдруг выпили и перешли на «ты», то есть стали бы обращаться друг к другу по имени…
Кэндзи понял:
– Моё имя Кэндзи, фамилия Коити. Коити Кэндзи!
– Однако, Кэндзи-сан, к сожалению, мы ещё не выпили…
Боль обозначилась в затылке и поползла к глазам, и он потянулся к стакану с чаем.
– Вчера у меня тоже была вечеринка, но, в отличие от вас, с русскими. – Сосед положил фляжку на стол. – Тяжёлые господа. Хотя сделка получилась хорошая. Спать после этого пришлось всего часа два, но… – Он крутанул фляжку на столе и с довольным видом развёл руки, как бы хвастаясь своим здоровым и цветущим видом, потом взял её и стал отвинчивать крышку. – Вот! Как видите!
Англичанин действительно выглядел здоровым и цветущим; напомаженные волосы, коротко подстриженные стрелочки усов, мягкий воротничок тонкой летней рубашки под гладко выбритыми скулами, хорошо отглаженный светлый костюм – всё ему очень шло, этому блондину. Только галстук – кричащий, в широкую чёрно-зелёно-белую горизонтальную полоску.
