Созвездие верности - Луанн Райс

– Мне не верится, – ответила Румер. Безграничная любовь к Мысу Хаббарда взыграла у нее внутри и выплеснулась наружу, когда Зеб обнял ее. Один край крыши оберегал дымоход, а за другим присматривал единорог с флюгера. Слезы брызнули у нее из глаз, когда она подумала о том, что у них было и что они завтра утратят навсегда.

– Это называется компромисс, Ру, – прошептал он. – Правда нашей жизни…

– Почему нельзя сделать так, чтобы некоторые вещи оставались вечно? – спросила она. – Деревья, скалы… этот старый-старый дом…

– Мы все равно будем вместе. Мы сохраним это в своем сердце, в своей памяти. Открой свою душу, Ларкин: впусти туда это мгновение, чтобы мы никогда не забыли о нем.

– Никогда… – повторила Румер. Вытерев глаза рукавом футболки Зеба, она заглянула в окно своего коттеджа и увидела отца, задремавшего прямо в кресле. На коленях у него лежала раскрытая книга.

Она подумала об учительском пособии Сикстуса Ларкина, и у нее в голове прозвенели слова: «Поймите, что каждому ребенку нужен приют, его собственный заповедник».

Здесь и был ее заповедник. Мыс Хаббарда и эти поросшие травой старые дворы. Здесь Румер узнала, кем она была на самом деле – девчонкой, которая так любила животных, что решила стать ветеринаром. Мыс был ее классной комнатой, а в этих дворах, как говаривала миссис Мэйхью, – ее заповедник.

– Там, наверху, – Зеб поднял руку, – есть новое созвездие, о котором я уже упоминал. Хотел бы я подарить его тебе, Румер.

– Девушка на крылатом коне, – задрав голову, она будто воочию увидела скачущего по небу коня, шею которого обвивала руками девушка, и они припадали к земле, перелетая через скалы, кусты и кроликов. – Они только начали свое ночное путешествие? Или уже заканчивают?

– Начали, – целуя ее волосы, ответил Зеб.

– Как оно называется? Это новое созвездие?

– Ну, у него может быть лишь одно название. Поскольку это вы с Блю летите ко мне домой, – сказал Зеб, – и раз вы с ним и мы с тобой самые верные друзья на свете, то я нарекаю его Верность.

– Да, Зеб, – Румер покрепче обхватила его за шею. – Что бы ни случилось, давай поклянемся всегда любить этот край.

– Без вопросов.

– И друг друга.

– Навеки, Румер, – Зеб нежно поцеловал ее в глаза и в губы. – Как всегда.

Разжав свои объятия, они вдруг услышали чьи-то голоса. Они замерли, чтобы их никто не заметил, и разглядели на дороге скопление народа. Люди что-то оживленно обсуждали. Затем вспыхнули спички, защелкали зажигалки. И следом одна за другой темноту осветило множество свечей.

– Что это? – прошептал Зеб.

От благоговейного трепета Румер лишилась дара речи.

Они молча наблюдали за тем, как Майкл, держа зажженную свечу, поднялся на холм к дому Румер. Он открыл дверь без стука, а затем разбудил своего деда. Протерев глаза, Сикстус стряхнул с себя сон, и Майкл помог ему выбраться из кресла.

– Где тетя Румер? – спросил Майкл, спускаясь с дедом к подножию холма.

– Гуляет где-то с твоим отцом, – ответил Сикстус.

В оранжево-золотистом пламени свечей Румер увидела лица всех les Dames de la Roche и их мужей, сыновей и приятелей. Там стояли Аннабель, Марни, Шарлотта, Дана, Элли, Сэм, Куин, Майкл, Сикстус, Геката и даже затворница миссис Лайтфут. Наверное, кто-то позвонил и Матильде, потому что на дороге прогромыхал ее старый «вольво», и она тоже присоединилась к общему собранию. Постепенно яркие огни свечей растеклись по всей длине Крестхилл-роуд в неком подобии траурной, но в то же время и радостной церемонии.

– Что происходит? – еще раз спросил шепотом Зеб.

– По-моему, это ночной дозор, – ответила Румер. – Для твоего дома.

У них не было с собой ни свечек, ни спичек, ни зажигалок, но в едином порыве печали и торжества они воздели руки к звездам. Когда явилась Винни в своем ярко-белом – в тон седым волосам – балахоне и начала петь, все слушали ее с молчаливым почтением.

– Хорошее лето, чтобы вернуться домой, – сказал Зеб.

– Отличное лето, чтобы вновь встретиться с тобой, – сказала Румер.

– Завтра этот коттедж канет в Лету, – сжав посильнее ее ладонь, вздохнул он. – Но ты, я, Майкл и Блю…

– По-прежнему будем здесь, – подхватила Румер. Они поцеловались, удерживая друг друга, чтобы не свалиться с крутой крыши. Внизу женщины и мужчины Мыса распевали песни, и Румер знала, что они будут стоять там всю ночь, пока не оплавятся их свечи, пока не начнет свой разбег железная сокрушительная баба.

– Я дома! – прокричал Зеб, и его голос унесло ветром к морю, к небесам и спустился вниз к людям, стоявшим на улице, которую они так сильно любили.

– Кто это там на крыше? – спросила Аннабель.

– Ты и сама знаешь, кто, – проворчала Винни. – Румер и Зеб. Кто ж еще?

– Это вы там вдвоем?! – крикнул Сикстус, поднеся свечу к лицу.

– Да, это мы, – ответила Румер, и морской бриз тут же подхватил ее слова.

Куин и Майкл заулюлюкали, а потом Куин издала то, что можно назвать только воплем дикого ниндзя. Когда эхо затихло среди гранитных утесов, остальные продолжили пение. И к ним присоединилась Румер Ларкин, которая все так же правила на земле, вместе с Зебулоном Мэйхью, который до сих пор царил в небе. Хотя у них не было свечей, они тянули руки вверх, пока их пальцы не схватили по звезде, струящийся свет которых, подобно райскому сиянию, наделял красотой все, чего он касался – и скалы с крышей, и ужасный бульдозер.

Луч маяка продолжал свой бег по водной глади, указывая морякам безопасный путь домой. В его ярких всполохах отражалось небо, океан, болота, Индейская Могила и магазин «Фолейс». Он пролетал над гнездом поморника, «Клариссой» у причала, старым двором семейства Ларкин и новым пастбищем Блю, озаряя участки дворов и оплетая золотыми нитями каждое дерево. Взобравшись на высокий холм, луч маяка выхватывал из объятий темноты старый зеленый коттедж Мэйхью в его последнюю ночь на этой земле, освещая широкую крышу и сидевших на ней двух лучших друзей, которые были безумно влюблены друг в друга.

Эпилог

На рассвете следующего дня появился посыльный с письмом. Оно было написано на веленевой почтовой бумаге, и к нему прилагалась пачка заверенных нотариусом документов. Поначалу посыльный стучался в кухонную дверь дома Румер, но потом обнаружил ее возле дуба на границе со старым двором Зеба.

– Что это? – удивилась она.

– Просто поставьте свою подпись, – ответил курьер. – Подтверждение получения должно быть у отправителя до семи утра, а сейчас как раз почти столько.

Румер чувствовала себя ужасно вымотанной. Ночной дозор выдался очень долгим.

Некоторые соседи продержались всю ночь, другие разошлись по домам, где и заснули тревожным сном. Свечи их либо сгорели без остатка, либо погасли от ветра. Майкл и Куин примостились возле каменного ангела, укрывшись стеганым одеялом от влажного морского воздуха. Румер с Зебом покинули свой пост на крыше только с наступлением рассвета, оставив зеленый дом наедине с его кошмарной судьбой.