Первый кубанский («Ледяной») поход - Сергей Владимирович Волков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А вы откуда взялись? – спросил он. Он не ожидал такого маневра 3-го взвода 1-й роты.
Здесь генерал Марков отдал приказание: 1-й роте продолжать преследование противника по ведущей от моста улице села; 3-й роте обходить село справа; 2-й и 4-й слева. Увидев, что офицеры собирают пленных, он закричал:
– Пленными не заниматься. Ни минуты задержки. Вперед!
А в это время отделения 3-го взвода продолжали преследование на улице села. Чем дальше в лихом и быстром преследовании бежали вперед, тем гуще перед ними были красные. Последние бежали, как куры перед автомобилем. Офицеры стреляли на бегу в упор, кололи…
Вот они на соборной горе… Церковь посреди площади и… 4-орудийная батарея с суетящейся возле орудий прислугой; орудия стреляют. Впереди поручик Успенский, за ним другие. Они атакуют батарею. Прислуга бежит; остаются несколько человек, среди них трое в офицерских погонах… Они «сдались».
3-я рота обходит село справа. У ветряных мельниц стреляет красная батарея. Но она успевает сняться, оставив лишь зарядный ящик.
Перед 2-й ротой, обходящей слева, красные исчезли в селе. Еще левее скачет в обход села конный отряд полковника Гершельмана и конные разведчики 1-й батареи, посланные туда генералом Марковым. Село взято.
* * *
Генерал Корнилов для атаки села развернул значительные силы армии. Правее Офицерского полка наступали: Чехословацкий и Юнкерский батальоны и Корниловский ударный полк. Когда разворачивался в боевой порядок Юнкерский батальон, генерал Корнилов подъехал к нему и сказал:
– Возьмите Лежанку.
С неописуемым восторгов шла выполнять приказ Вождя молодежь. Батальон под огнем противника занял одну из переправ через реку.
* * *
На опустевшей от красных площади остановились головные отделения 3-го взвода 1-й роты: дальше продолжать преследование не было сил. Подходит вся 1-я рота.
Генерал Марков подскакал к 4-й роте. Увидев пленных, он закричал:
– На кой черт вы их взяли?
Скачет ко 2-й роте. Все благополучно, и спешит на церковную площадь. Сзади раздается беглая стрельба.
– Узнать, в чем дело, – приказывает он ординарцу.
Ординарец вернулся с донесением: «Стрельба по вашему приказанию, Ваше Превосходительство!»
На площади к генералу Маркову подвели пленных артиллеристов; среди них командир батареи. Офицеры видят, что генерал Марков вне себя от гнева, и слышат возбужденный его голос:
– Ты не капитан! Расстрелять!
Но подъехал генерал Корнилов:
– Сергей Леонидович! Офицер не может быть расстрелян без суда. Предать суду! (На следующий день над пленными офицерами был суд. Так как их преступление было очевидно, их не оправдали, но… простили и влили в части армии.)
Подошла Техническая рота. Генерал Марков остался весьма недоволен ее наступлением: перебежками со стрельбой и еще тем, что она с длительной задержкой выполнила его приказ: бегом за полком через мост. Роту принял полковник Бонин[157].
* * *
Потери Офицерского полка выразились в количестве 4 убитых (все взвода поручика Кромма) и нескольких раненых. Незначительные потери, огромный успех первого боя и восторг офицеров своим командиром влили во всех уверенность в дальнейших успехах полка и армии. Патронов в бою было израсходовано мало, а добыто огромное количество. Приходилось весьма сожалеть, что были захвачены орудия горного образца, снаряды которых оказались для армии ненужными.
22 февраля. Армия отдыхала в селе Лежанка, наполовину оставленном жителями. Бежали потому, что поверили рассказам красных о жестокостях, чинимых «кадетами». В течение дня немалая часть бежавших вернулась в свои дома, которые нашла совершенно нетронутыми и неразграбленными. Смущение было огромное, когда добровольцы не требовали, а просили и за все расплачивались. Не возвращались в село лишь люди призывного возраста, боясь, что их мобилизуют, и те, которые связали себя службой у красных.
* * *
В этот день, в присутствии генералов Алексеева, Корнилова, Деникина, Маркова и др. в сельской церкви было отпевание четырех убитых офицеров.
Мы проводили их с воинскими почестями до их могилы на сельском кладбище. Отслужена была последняя лития, а потом генерал Алексеев сказал со слезами на глазах о наших первых жертвах похода, о нашей обреченности в дальнейшем. Генерал Корнилов внимательно осмотрел закрытые могилы и сказал нам: «Запомните, господа, где мы их похоронили: может быть, близкие будут искать эти одинокие могилы».
23 февраля. Утром Добровольческая армия выступила из села Лежанка и скоро вошла в пределы Кубанской области. Конный отряд полковника Глазенапа несколько раньше выступил в юго-восточном направлении на село Белая Глина, дабы отвлечь внимание красных от истинного направления движения армии. Офицерский полк с 1-й батареей на этот раз шел в арьергарде. Погода была чудесная, дорога совершенно сухая; идти было легко. Колонны частей шли в образцовом порядке.
Вдоль колонны Офицерского полка проскакал генерал Марков. Роты быстро «взяли ногу». Проезжая 4-ю роту, он вдруг громко спросил:
– Четвертая рота, что это за строй?
Не успел ротмистр Дударев ответить, как вся рота сказала:
– Справа по три, Ваше Превосходительство!
Этот кавалерийский строй унаследован был всей ротой от главной составной ее части, Ударного дивизиона Кавказской кавалерийской дивизии. В ответ раздалась реплика генерала Маркова:
– Я вам покажу! Пехота, а справа по три…
И так как генерал Марков ускакал дальше, так ничего и не «показав», то рота весь дальнейший поход и проходила в кавалерийском строю «справа по три».
Совершив без утомления 12-верстный переход, армия остановилась в первой кубанской станице Плосской, разместившись там по квартирам. Сразу же всех поразила резкая противоположность тому, что было в селе Лежанка: станица не была оставлена жителями и казаки встретили их приветливо и радушно: страха перед пришедшей армией они не испытывали. Всего 12 верст разделяло два различных характера, две психологии: казачью и крестьянскую. И это несмотря на то, что крестьяне Ставрополья жили не беднее казаков.
Но задумываться над этим офицерам не хотелось: они были заняты приведением себя в порядок в ожидании скорого и, видимо, обильного, вкусного обеда. Они видели, как расторопные казачки готовили еду. Особенно пострадали куры; их приходилось ловить офицерам «по всем правилам военного искусства» и не всегда удачно; особенно беспомощны были офицеры в «убийстве» кур: казачки и казаки это проделывали с поразительной ловкостью и без всякого «оружия». Курьезы и смех! Казачки решительно отказывались брать деньги за угощение.
В Технической роте особенное оживление: прапорщика Шмидта
