Имя мне — Легион - Роджер Желязны

Я должна отложить это до лучших времен. За окном уже начинало светать. Я поставила чашку и вернулась к компьютеру.

Экран все еще светился. Но сообщение было другим:

НЕ БОЙСЯ.

СЯДЬ В КРЕСЛО И НАДЕНЬ ШЛЕМ.

ТОГДА ТЫ ВСЕ ПОЙМЕШЬ.

Я подошла к креслу. Уселась и надела шлем. Сначала я ничего не слышала, кроме шума.

Затем я ощутила его присутствие, трудновыразимое ощущение потока информации. Я ожидала. Я старалась настроиться на то, что он мне хотел сказать.

— Это не запись, Мари, — как мне показалось, сказал он. — Я действительно здесь.

Я не поддалась мгновенному желанию вскочить.

— Я сделал это. Я вошел в информационную сеть. Я нахожусь повсюду. Это чистое блаженство. Я — поток. Это замечательно. Я буду здесь всегда. Это нирвана.

— Это действительно ты, — сказала я.

— Да. Я переселил себя. Я хочу показать тебе, что это значит.

— Ну давай.

— Освободи свое сознание и позволь войти в него.

Я расслабилась, и он вошел в меня. Тогда я все поняла.

Фудзи за лавовыми полями и клочьями тумана, движущиеся облака.

Летящие птицы и птицы на земле. Этот вид, по крайней мере, похож.

Я опираюсь на посох и смотрю на него. Впечатление как от музыки: я приобретаю силу способом, который не могу описать.

Я видела цветущие вишни по пути сюда, огненные поля клевера, желтые поля рапса, выращиваемого на масло, несколько зимних камелий, все еще сохраняющих свои розовые и красные цветы, зеленые стрелки ростков риса, там и сям цветущие тюльпаны, голубые горы вдалеке, туманные речные долины. Я проходила деревни, где крыши вместо соломы покрыты окрашенными листами металла — голубыми, желтыми, зелеными, черными, красными, а дворы полны синевато-серых камней, так прекрасно подходящих для украшения садиков. Вот корова, жующая свою жвачку. Вот ряды шелковичных кустов, где кормятся шелковичные черви. Мое сердце билось от восхищения — черепицей, маленькими мостами, красками… Это было похоже на вхождение в сказку Лафкадио Херна.

Мое сознание возвращается назад к моменту встречи с моим электронным проклятием. Предупреждение Хокусая в тот вечер, когда я выпила слишком много, что его картины могут заманить меня в ловушку, вполне могло оказаться справедливым. Кит несколько раз предугадал мое передвижение. Как ему это удалось?

Наконец меня осенило. Моя маленькая книга репродукций Хокусая — карманное издание — была подарком Кита.

Возможно, он ожидал меня в Японии примерно в это время из-за Осаки. Так как его эпигоны засекли меня пару раз, вероятно, путем сплошного сканирования терминалов, можно было сопоставить мое передвижение с последовательностью картин Хокусая «Виды горы Фудзи», которая, как он знал, мне очень нравилась, и просто экстраполировать и ждать. Я думаю, что так оно и было.

Вхождение в информационную сеть вместе с Китом произвело на меня ошеломляющее впечатление. Я действительно не отрицаю, что мое сознание распылилось и поплыло. Я была во множестве мест одновременно, я скользила непонятным образом, так что сознание и сверхсознание и какая-то гордость были со мной и внутри меня как факт особенного восприятия. Скорость, с которой я была увлечена, казалась мгновенной, и во всем этом был вкус вечности. Доступ ко множеству терминалов и сверхмощная память создавали чувство всезнания. Возможность манипулирования всем в этом королевстве создавала представление о всемогуществе. А чувства… Я ощущала наслаждение. Кит со мной и внутри меня. Это был отказ от себя и новое воплощение, уход от мирских желаний, освобождение…

— Оставайся со мной навсегда, — казалось, предложил Кит.

— Нет, — ответила я в полусне, ощутив себя изменившейся. — Я не могу отказаться от себя так охотно.

— Даже ради этого? Ради этой свободы?

— И этого замечательного отсутствия ответственности?

— Ответственности? За что? Это чистое существование. Здесь нет прошлого.

— Тогда исчезает совесть.

— Что за нужда в ней? Здесь нет и будущего.

— Тогда любое действие теряет смысл.

— Верно. Действие — это иллюзия. Последствие — тоже иллюзия.

— И парадокс торжествует над разумом.

— Здесь нет парадокса. Все примиряется.

— Тогда умирает смысл.

— Единственный смысл — бытие.

— Ты уверен?

— Почувствуй это.

— Я чувствую. Но этого недостаточно. Пошли меня обратно, пока я не превратилась в то, чем я не желаю быть.

— Чего большего, чем это, ты могла бы желать?

— Моя фантазия тоже умрет. Я чувствую это.

— А что такое фантазия?

— Нечто порожденное чувствами и разумом.

— Но разве это состояние не ощущается?

— Да, оно ощущается. Но я не хочу такого чистого ощущения. Когда чувство соприкасается с разумом, я вижу, что вместе это нечто более сложное, чем их сумма.

— Здесь ты можешь иметь дело с любой степенью сложности. Посмотри на информацию! Разве разум не подсказывает тебе, что теперешнее состояние намного выше того, которое ты знала несколько мгновений назад?

— Но я не доверяю и разуму в отдельности. Разум без чувства приводил человечество к чудовищным действиям. Не пытайся изменить меня таким образом!

— Ты сохранишь свой разум и свои чувства.

— Но они будут выключены — этой бурей блаженства, этим потоком информации. Мне нужно, чтобы они были вместе, иначе мое воображение потеряется.

— Да пусть оно теряется. Оно отслужило свое. Оставь его. Что можешь ты вообразить такого, чего здесь еще нет?

— Я еще не знаю, и в этом сила воображения. Если бы во всем этом была искра божественности, я знала бы об этом только через воображение. Я могу отдать тебе что-нибудь другое, но здесь я не хочу сдаваться.

— А моя любовь?

— Твоя любовь перестала быть человеческой. Отпусти меня!

— Конечно. Ты подумаешь об этом и вернешься.

— Назад! Немедленно!

Я сорвала шлем с головы и вскочила. Я прошла сначала в ванную, потом к постели. Я спала очень долго, как со снотворным.

Иначе бы я относилась к этим возможностям, будущему, иначе бы работало мое воображение, если бы я не была беременна — я подозревала это, но не сказала ему, а он не спросил, увлеченный своими доводами? Мне хотелось бы думать, что мой ответ был бы тем же самым, но я никогда не смогу узнать.

Доктор подтвердил мои подозрения на следующий день. Я пошла к нему, так как моя жизнь требовала определенности — уверенности в чем-нибудь. Экран оставался пустым три дня. Я читала и думала. На третий день на экране высветились слова: