Мистика - Стивен Джонс

— Дьяволопоклонник и террорист?

— Это написала Мимси. Она гордилась своим наследием.

— А вы?..

Морин не пожелала ответить.

Салли поняла, что что-то сломило эту женщину. Где-то глубоко внутри нее таилась исключительная гибкость, но она была подавлена и разрушена. Морин Маунтмейн стала ходячим мертвецом. Было слишком рано утверждать, но у Салли появились предположения, как именно была сломлена мисс Маунтмейн и кто это сделал.

— Мимси может быть у своего отца? Вы живете отдельно?

И снова Морин не хотелось отвечать, но на этот раз она ответила:

— Мимси не знает своего отца. Он… недоступен для нее.

— Не сочтите за нескромность, а вы знаете, кто отец Мимси?

В первый раз Морин улыбнулась. В своей задумчивости она могла быть красивой. По этой мгновенной вспышке Салли поняла, что когда-то эта женщина сверкала, словно фонарь.

— Я знаю, кто отец Мимси.

Больше она ничего не пожелала добавить.

— Могу я взглянуть на комнату Мимси?

Морин повела ее наверх. Весь второй этаж дома лежал в руинах. Здесь несколько раз занимались пожары, но так и не смогли разгореться. Средневековый гобелен, с рыцарями, охотящимися на кого-то в зеленых лесах, до половины обгорел, остались лишь люди в доспехах, окружившие странную коричневую тень. В углу грудой были свалены поломанная мебель, осколки скульптур и керамики.

Морин указала на сорванную с петель дверь.

— Вы говорите, Мимси ушла? — спросила Салли. — Вы не думаете, что ее могли похитить?

— Она ушла из этого дома сама. Но, возможно, была не в себе.

— Не понимаю.

— Она забрала с собой очень ценную вещь. Памятный подарок, если хотите. Нечто, значившее когда-то очень многое. Она верила, что эта вещь общается с ней, отдает приказы. Большой красный камень.

— Рубин?

— Не совсем. Таинственный камень, известный как «Семь Звезд» из-за улавливающих свет вкраплений, напоминающих созвездие.

Морин сбросила шаль, показывая свою татуировку. Семь синих глаз зеленого существа сверкали, расположенные как звезды в Большой Медведице.

— Этот камень дорогой?

— Многие дорого заплатили бы за него. Я-то уж точно, хотя и не деньгами. Но это не та вещь, которой можно владеть. Это вещь, которая владеет вами сама.

— Мимси думала, что этот камень разговаривает с ней?

Морин кивнула.

Салли оглядела комнату. После всего, что она услышала, это оказалась на удивление обыкновенная спальня тинейджера. Односпальная кровать с цветастым пуховым одеялом, подобранным в тон абажурам. Постеры Дэвида Духовны, Брэда Пита и какого-то смазливого поп-исполнителя, — Салли слишком устарела, чтобы узнать его. Книжная полка: толстые тома в бумажных обложках, чепуха на оккультную тему — «Летающие тарелки из Древней Атлантиды»! — вперемешку с черными корешками явно старинных твердых переплетов. На каминной полке, будто трофеи, игрушки, из которых выросли: черепашки-ниндзя, маппетс, выцветшая тряпичная кукла.

Салли попыталась представить себе Мимси. Давным-давно, до всех потусторонних чудес, она получила степень по детской психологии. Это как раз имело отношение к ее единственной реальной квалификации.

— Мнимые друзья — лишь отображения, — предположила она. — Возможно, Мимси перекладывала вину на камень, желая избежать ответственности. Это посложнее, чем «я не разбивала вазу, это всё пикси», это «я разбила вазу, но я выполняла приказ».

— Мимси двадцать семь, — сказала Морин. — За всю свою жизнь она никогда не извинялась и никогда не подчинялась приказам. Она верит, что камень говорит. Я не сомневаюсь, что это правда.

— Субъективная правда, возможно.

— Вы не верите в это, мисс Роудс. Вы знаете Дерека Лича. Знаете и другое. Есть такая вещь, как магия. И еще такая вещь, как Зло.

Салли была выбита из равновесия. Она думала, речь идет о сбежавшем подростке.

— У нее была работа? Бойфренд?

— Она всегда могла получить деньги от людей. И у нее были любовники. Ни один из них ничего не значит. У Мимси есть лишь одна душевная привязанность.

— К вам?

— Нет. К магическому камню.

— Нил, возьми трубку, — сказала она своему собственному автоответчику. Она звонила с мобильника, стоя посреди Сохо-сквер.

Солнце сияло нещадно, но сухой воздух был холодным.

Нил, ворча, подошел к телефону.

— Мне казалось, ты собирался отвечать на звонки, — сказала она.

— Мы с Джеромом смотрели «Тандербердс».[87]

Она оставила это без внимания.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что поискал из области истории.

Одним из полезных качеств Нила была привычка шарить по Интернету в поисках, казалось, явно бесполезной информации. Порой он даже бывал замечен в том, что по-настоящему шел в библиотеку и открывал книгу.

— Запиши ключевые слова. Камень Семи Звезд, Орден Овна.

— Романы Денниса Уитли?

— Первое — вещь, второе — секта. И посмотри все, что сможешь отыскать, про семейство Маунтмейн. Особенно про типа но имени Деклан Маунтмейн из конца девятнадцатого века и двух женщин, живущих сейчас, Морин — ей, должно быть, под пятьдесят, хотя она на столько не выглядит, и Мимси, двадцати семи лет.

— Как в «Borogroves»?[88]

— Мимси. Нет, это не уменьшительное ни от чего.

— Неудивительно, что она удрала из дому. Называть ребенка Мимси — значит оскорблять его слух.

— Бывает и хуже.

Она закрыла телефон и задумалась. Отец Мимси — кто бы он ни был — предположительно не играет здесь никакой роли. На данный момент Салли приняла это как аксиому.

Она бессознательно пришла сюда, чтобы позвонить. Именно здесь она когда-то встретилась с отцом Джерома. Коннор тогда восседал на скамейке вместе с другими велокурьерами, дожидаясь, когда появится работа. Он погиб в дорожном происшествии, тоже неподалеку отсюда.

Очередное напоминание не доверять Дереку Личу.

Мимси, очевидно, была просто семейным кошмаром. Но каким именно? Избалованный ребенок или антихрист? Она поняла, что сочувствует мамаше Мимси. Несмотря на пурпурные панели, замашки хиппи и робкое смущение при упоминании о дочери, Морин была живучей. Салли подумалось, не видит ли она в Морин Маунтмейн свое собственное будущее.

У Салли тоже была татуировка. Дельфин на щиколотке. Однажды она работала над одним делом вместе с Гарри Д'Амуром, американским частным детективом, который весь был покрыт татуировками, которые, как он утверждал, являлись паранормальной защитой. Ты хочешь защитить то, что наиболее уязвимо, но ведь нельзя татуировать сердце.