Колесо в заброшенном парке - Борис Тараканов

Бурику уже начала сниться собственная комната и голос бабули: «Сашенька, обед готов. Помой руки…», — как дверь затряслась от мелких частых ударов. Бурик встал с кровати, помотал головой, нехотя сгоняя остатки сна, подошел к двери и повернул ручку замка. Дверь распахнулась. На пороге стоял Добрыня.

— Ты!.. — выдохнул Бурик. Сонливость, все еще имевшая над ним власть, слетела в одно мгновение.

— Как видишь, — ответил Добрыня с таким видом, будто они расстались только вчера у памятника космонавту Волкову.

Мальчишки неловко обнялись.

— А… что ты здесь делаешь? — глупо поинтересовался Бурик.

— Ты знаешь… — Добрыня ухмыльнулся. — Я как раз хотел задать тебе тот же вопрос!

— То есть… Я хотел спросить, как ты сюда попал?

— Ну уж нет… — ответил Добрыня, решительно закрывая дверь. — Для начала ты мне расскажешь, зачем сюда приперся!

Бурик сел на кровать. На глазах у него показались горошинки слез. Подумал: «Ну вот, раскис, как Антонио».

— Я… Не знаю, — он всхлипнул. — Сначала все как в тумане. Помню электричку, парк… А потом как-то сразу здесь. Хорошо… что ты пришел…

Добрыня молча открыл свой рюкзачок и достал оттуда мятые листы.

— Вот. Я нашел это на Володькином столе. Здесь написано, что за тобой давно охотятся. Им нужен койво — помнишь, Стас говорил?

— Я знаю, — Бурик опять всхлипнул. — Сначала они думали, что койво — это ты. Но оказывается — я. Хотя какой я койво — я ничего такого не умею…

— Да? А кто тогда заставил тех дураков в штаны наложить?

— Так это ведь только одного. И вообще, это совсем случайно.

— А когда маленький был — тоже случайно?

Бурик вздохнул. Добрыня слегка толкнул его плечом.

— Ну так рассказывай, чего ты молчишь!

— Я не молчу. Я думаю, с чего начать.

Добрыня посопел, но ничего не ответил.

— Понимаешь, это какой-то древний орден… — продолжил Бурик.

— Рыцарский?

— Нет… Наверное, монашеский. Хотя, нет, не совсем. У них тут и мистика, и все такое… Культ «Двенадцать Голов», помнишь, Стас рассказывал?

— Тот самый?!

— Ну да.

— Ого… И чего они хотят?

— Стас говорил, что власти над миром. И Джузеппе — тоже самое. А Магистр — наоборот, уверяет, что они спасают Вселенную.

— Ну конечно! — воскликнул Добрыня, ударив себя по коленкам. — Конечно, спасают! Просто «Спасатели Малибу»! А… ты-то им зачем?

— Они решили вытянуть из прошлого одного музыканта. Он вроде как знал тайну перехода между параллельными мирами…

— Классно.

— Ага… — согласился Бурик. — Ну и вот, у них что-то там не получилось и… в общем, вместо взрослого дядьки они вытянули мальчика.

— Маленького?

— Да нет, большого. Как мы с тобой.

— И где он теперь?

— Наверное, у себя. У нас сейчас что-то вроде тихого часа. Я тебя с ним познакомлю. Правда, он по-русски не говорит, но я переведу.

Друзья помолчали.

— Ну и дела! — сказал Добрыня. — А от тебя что им надо?

— Чтобы я отдал Антонио свой дар койво. «Тайную Сущность».

— А не потолстеет твой Антонио от такого подарка?

Эти слова кольнули Бурика, но он решил не подавать виду.

— Нет, он сам не хочет, но… Помнишь, я тебе рассказывал про тот свой сон?

— Это когда парень нашего возраста начал стареть? Помню, конечно.

— Я теперь точно знаю, что это был Антонио.

— Ты уверен? — казалось, Добрыня не удивился.

— Да… Я видел именно его. И если я не отдам ему эту… этот дар, то Антонио исчезнет. Распадется на атомы, но перед этим начнет стареть.

Добрыня поковырял на ноге засохшую болячку. Исподлобья взглянул на Бурика.

— А что тогда будет с тобой? Ну, когда ты отдашь ему свой дар?

Бурик опять вздохнул и потерся носом о добрынино плечо.

— Не знаю. Ничего, наверное. Скорее всего, я уже чего-то не смогу из того… непонятного, что мог раньше.

— Тебе жалко? — спросил Добрыня. Спросил сочувственно, понимающе.

— Не знаю… Это ведь… как расстаться с волшебной палочкой. Когда знаешь, что новой не получишь никогда. И еще мне сказали, что это будет очень больно. Нас должны будут к чему-то подключить. И еще обряд какой-то дурацкий… — Бурик зябко передернул плечами.

— «Геля Травушкин, подари Искорку…» — процитировал Добрыня, покачав головой.

— Да… — Бурик заметно приуныл. — Похоже.

— Ну и попал ты…

— Ты лучше расскажи, как ты сюда попал.

Добрыня снова покопался в сумке и достал большое красное яблоко.

— Будешь? Бабушка угостила.

— Ага…

— Только оно у меня одно. Надо разрезать. Или разломить.

С этими словами он вцепился в яблоко. Под футболкой заходили тощие лопатки. Яблоко крякнуло и развалилось на две почти одинаковые половинки. Добрыня протянул Бурику большую, а сам впился зубами в свою.

— Вкусно, правда? — сказал он с набитым ртом.

— Угу, — ответил Бурик, кусая.

Когда с яблоком было покончено, Добрыня начал рассказывать. Он рассказал и про то, как догадался (каким-то шестым чувством!) о том, что Бурик направился к Колесу, про Михеича, оказывается, умершего двадцать лет назад, и про ненормальную тетку с птицефабрики, и про то, как забрался на Колесо, а оно вдруг начало проворачиваться под ним, и про теплую темноту, вдруг навалившуюся на него…

— …Потом я услышал, как одна тетенька наклонилась надо мной и запричитала: «Повери-и-но…» Что это значит?

— «Бедненький…» На итальянском. А дальше?

— Дальше пришел какой-то жирный свин, посмотрел на меня с ужасом, что-то сказал всем этим людям, их там человек пять было — они сразу все вышли, а потом взял за руку и повел. Я не хотел, начал орать. Пусти, говорю, жирный свин! Лапы убери!..

Бурик слушал Добрыню и веселился от души.

— А кто этот жирный свин? — спросил Добрыня.

— Ты что, это Магистр! Он здесь самый главный, и его все боятся.

— Да какой он Магистр! Самый настоящий жирный свин! Ну вот, он руку отпустил, но стал на меня пялиться, как удав на кролика. А я ему — чего, мол, уставился. Расскажи, лучше, где я? А он показал на дверь, сунул мне в руки какую-то карточку, визитку, что ли, а сам повернулся и ушел. Ну, я смотрю, на двери написано: «Burkassov». Надо, думаю, войти. Вдруг, правда, здесь ты…

— Молодец… Только это не визитка, а пропуск. Я тебе потом покажу как им пользоваться.

— Хорошо.

— Скажи, ты… совсем-совсем не испугался? — спросил Бурик.

Добрыня помолчал немного.

— Знаешь, на самом деле я сдрейфил конкретно. Решил, что гробанулся с колеса и попал в этот… — он оглядел комнату. — Нет, на Рай, конечно, не похоже. Но все равно интересно… Я потом понял, что это Колесо виновато. Точнее, не само Колесо, а место, на котором оно стоит. Оно как-то связывает разные пространства…