Герои Гражданской войны - Теодор Гладков

Помогли, как это ни странно, французы. Старательная работа Павлова на заводе побудила французских администраторов замолвить за него словечко перед безучастными соотечественниками, и почти через полгода после прибытия во Францию Иван Ульянович, наконец, оказывается в авиационной школе в Шартре, где и получает французский диплом военного и гражданского летчика.

Но этим обучение во Франции не кончилось: как отличника его посылают для дальнейшего усовершенствования в высшую школу воздушного боя в По, а оттуда после недолгой тренировки на самолетах истребительного типа — в специальную школу воздушной стрельбы в Казо. Успешно сдав и здесь все экзамены, 20 декабря 1916 года Павлов возвращается в По и проходит программу по групповым полетам, которые тогда еще только начинали входить в практику, по дальним перелетам с посадками на незнакомых аэродромах, по высшему пилотажу, атакам привязных аэростатов и, наконец, по воздушному бою с самолетами. Так, уже в феврале 1917 года Иван Ульянович становится законченным летчиком-истребителем. Давняя его мечта научиться летать лучше, чем птицы, исполнилась!

13 февраля 1917 года русская миссия, в том числе и Павлов, выехала на родину. В пути радиограммы принесли весть о Февральской революции. Царя скинули! Россией управляет Временное правительство. Солдаты повеселели, а офицеры миссии растерялись и замкнулись. Как же хотелось Павлову поскорее вступить на родную землю!

За несколько дней до бесславного июньского наступления Керенского Ивана Ульяновича назначили в 1-ю Авиационную группу армий Юго-Западного фронта, которой командовал знаменитейший ас царской авиации полковник А. А. Казаков, сбивший к тому времени 17 официально зарегистрированных немецких самолетов[4]. Эта группа наводила еще недавно страх на немецких летчиков, на чьих картах район ее действий обычно был обведен красной чертой — знак того, что отсюда немецкие самолеты не возвращаются.

После свержения самодержавия боевая деятельность группы почти полностью прекратилась. Летчики-офицеры предались беспробудному пьянству, сам Казаков отдалился от всего личного состава и не показывался на людях… Летали лишь несколько энтузиастов, в том числе и Павлов, которых, как говорится, хлебом не корми, а дай лишний раз побывать в воздухе.

За короткое время Иван Ульянович раз пятнадцать сталкивался с самолетами противника, но все безрезультатно, пока, наконец, 1 октября не одержал первую воздушную победу. Этот бой происходил так. Летая в районе Гусятина на высоте 4 тысяч метров, он увидел четыре немецких самолета — разведчик «альбатрос» и три истребителя «роланд». Они летели по направлению к нашему аэродрому, видимо намереваясь сбросить на него бомбы.

«Роланд», шедший рядом с «альбатросом», держался все время очень близко от него, а задние два несколько отстали. Когда первая пара начала делать на подходе к аэродрому разворот, «роланд» немного оторвался от своего ведущего, и Павлов стремительно проскочил между ними, чтобы оторвать противников еще дальше друг от друга. Быстрый, как мысль, маневр — и нос «ньюпора», на котором летел Иван Ульянович, направлен на «спину» немецкого истребителя. С 40–50 метров Павлов открывает огонь и отваливает влево, чтобы осмотреться и приготовиться к новой атаке.

Оказалось, что «альбатрос» за это время уже успел сбросить бомбы, но промазал, а задние два «Роланда» вплотную приблизились к месту боя. Иван Ульянович ждал, что вот сейчас они скопом на него навалятся, но этого не случилось — все четыре немца развернулись и полетели в сторону своего расположения. Только тот самолет, который был атакован первым, отстал, задымил и стал терять высоту.

Скоро Павлову удается его догнать, но немец еще пробует огрызаться: он делает левый вираж в расчете зайти в хвост русскому самолету, но «ньюпор» маневреннее, и Павлов заходит в хвост «роланду». Короткая очередь, «роланд» резко виляет в сторону, на мгновение замирает и затем почти вертикально с работающим мотором валится вниз, беспорядочно переворачивается и падает на землю…

Отыскав с воздуха ближайший подходящий участок, победитель приземляется неподалеку от поверженного врага. Самолет разбит вдребезги, мотор глубоко зарылся в землю, в обломках — труп летчика… «Когда я взглянул на эту картину, — пишет Иван Ульянович, — у меня впервые, как никогда до этого, мучительно сжалось сердце. То же самое могло быть и со мною, промелькнуло в голове… И, глубоко взволнованный, я тут же спрашиваю у собравшихся вокруг солдат: «Товарищи, кому нужно все это? Кому нужно, чтобы мы с вами так зверски убивали друг друга? Кто в этом заинтересован?»

И стоявший ближе других солдат с проседью, лет сорока пяти, ответил:

— Та це ж, товарищ летчик, надо для царiв та буржуев. Спытайте кого хочете из тiх, яки тут стоять, що ни для кого из нас война не треба!..

Вскоре подъехал на автомобиле изменивший для данного случая своему отшельничеству полковник Казаков. Начал горячо поздравлять с победой, пожимать (солдату!) руку, выражать восторг.

— Если бы я имел право, я бы только за один этот бой произвел вас в офицеры!

— Нет, благодарю вас, господин полковник, — ответил Иван Ульянович, — офицеры сейчас становятся не в моде. А кроме того, и наше с вами дело сейчас, вот эта война стала рисоваться мне в другом свете….

Казаков сжал зубы и молча отошел.

На второй день после похорон сбитого немецкого летчика — лейтенанта Шольца — фотоснимки места падения самолета и похорон с сопроводительным письмом, где говорилось о том, что погибшему были оказаны воинские почести, были сброшены с самолета на немецкий аэродром. Такое «рыцарство» практиковалось в годы первой мировой войны летчиками всех воевавших сторон. Немцы сообщали нам о наших погибших, а на западноевропейском театре военных действий — французы немцам и немцы французам и англичанам. Даже в гражданскую войну эта традиция некоторое время еще продолжала соблюдаться…

Весть об октябрьских событиях в Петрограде и Москве была для личного состава авиагруппы совершенно неожиданной.

Солдаты приняли решение: в случае контрреволюционного выступления летчиков-офицеров (а такая опасность была) уничтожить всю материальную часть — самолеты, моторы и пулеметы. Кто-то предложил сжечь все хозяйство, не дожидаясь каких-либо инцидентов, но Иван Ульянович категорически воспротивился этому, поскольку, как он сам записал, «инстинктивно чувствовал — это оружие еще нам пригодится».

Но вот до фронта дошел известный «Приказ № 1» — о снятии погон, отмене офицерских привилегий и о выборности командиров. Как на это реагировал офицерский состав, можно судить по тому, что летчик прапорщик Леман застрелился за обеденным столом в присутствии всех других офицеров…