Самая страшная книга 2015 - Игорь Кром

- Дима, блин, у нас во дворе маньяк!!! Или зомби!!!

- Какой там ещё маньяк? - недовольно отозвался муж, отрываемый от фильма на самом интересном месте. Но из комнаты всё же выглянул. Гримаса недовольства слетела с лица мгновенно.

- А ну, - сказал он, –отойди-ка от дверей. Посмотрим, что там за маньяк. Счас я его сам отманьячу...

Он поцеловал жену, снял с неё налобный фонарик, накинул бушлат, подхватил стоявший в углу у входа топор и открыл дверь.

Дородная женщина с завитыми волосами, запахнувшаяся в дорогой махровый халат, изумлённо вытаращилась на участкового.

- Доброй ночи, Маргарита Васильевна, - сказал он, упреждая возможные расспросы. – Я Ваш участковый, старший лейтенант Стрепетов Алексей Петрович.

- Ой, - пробормотала хозяйка, явно лихорадочно выбирающая в эти секунды нужную модель поведения. – Ой, простите… Не ожидала. Да вы проходите, что ж вы на пороге-то… Алексей Петрович. Милости прошу.

- Простите за столь поздний визит, но мне придётся задать вам несколько вопросов.

- Конечно-конечно. Садитесь, товарищ участковый, за стол, сейчас я чайку соображу. Пирожками домашними вас побалую. Сейчас-сейчас, у меня тут всё как раз готово, и чайник уже почти кипит.

Стрепетов разулся и прошёл к столу. Хозяйка, спиной к нему, крутилась возле газовой плиты, от которой тянулся толстый чёрный шланг к красному газовому баллону в углу. Участковый уселся на лавку и устало провёл ладонью по лицу. На мгновение ему показалось, что царящие здесь повсюду чистота и порядок иллюзорны, и что из-под них вот-вот проглянет нечто истинное, страшное и непотребное. Под ложечкой тоскливо засосало, как бывало в детстве, когда его, нерадивого ученика, внезапно вызывал в кабинет директор школы. Сознание услужливо напомнило знакомое расхожее выражение «отвести глаза». В соседней комнате монотонно бубнил телевизор, шёл рекламный блок – чудовищный микс из автомобилей, соков, прокладок и криминальных боевиков.

- Скажите, пожалуйста, Маргарита Васильевна, вам знакомы такие имя и фамилия: Марина Златовойская?

Слова выговаривались с трудом, как бы немного запаздывая по отношению к норме. Стрепетов вдруг понял, насколько он не высыпался в последние несколько дней.

- Нет, - ответила хозяйка, не оборачиваясь. - Не припомню. А кто это?

- Ну как же, как же. Новая девушка сына вашего, Степана. Брюнеточка такая худенькая, девчонка совсем. Семнадцатилетняя.

Маргарита Васильевна поставила на стол большущее блюдо с пирожками, на резную кедровую подставку водрузила расписной заварочный чайник. Принесла хрустальную вазочку с клубничным вареньем, поставила чайные приборы себе и гостю. Зажгла красивую жёлтую свечу, такую же, как была у Степана. Села сама напротив.

- Оговор это, милый человек. Оговор. Не было у Стёпки такой девки никогда, уж мне ли не знать. И кто вам только наболтал такого. Да вы кушайте, кушайте, не стесняйтесь. Пирожки берите. Вот эти – с капустой, а эти – с грибами. Угощайтесь, пожалуйста.

Стрепетов хотел было отказаться, но рука его словно сама потянулась к пышущему жаром аппетитному пирожку. Маргарита Васильевна налила в его чашку заварки, долила кипятком и снова поставила на блюдце. Сладковатый дымок от свечи расплывался над столом.

- Сахару желаете, Алексей Петрович? Или медку?

- Нет, спасибо, я уж с вареньем, - ответил он, пережёвывая пирожок. И, с трудом преодолев желание тут же откусить ещё кусок, спросил:

- И кому ж это понадобилось оговаривать-то вас? И зачем?

- Известно зачем. Из зависти. Люди, знаете какие бывают завистливые, не дай боже…

Последнее слово она произнесла с ударением на последний слог – божЕ. «Вроде и побожилась, и в то же время не Господа упомянула, - мелькнула мысль в голове участкового. – Ведьма она, точно, ведьма и есть. Ну что за мракобесие, и зачем только я сюда приехал…»

Угловым зрением он заметил какое-то странное шевеление на одной из стенных полочек, и на долю секунды ему даже показалось, что там сидит какое-то существо, похожее на толстую розовую крысу, но едва лишь он скосил взгляд, как понял, что это всего лишь часы, большой механический будильник.

- Ну а чему уж так завидовать-то? Как вы полагаете?

Проговорив эти слова, Стрепетов снова впился зубами в пирожок.

- Как чему? Семья у нас уважаемая, зажиточная. Сыновья у меня хорошие выросли, молодцы оба.

- Оба? - переспросил Алексей Петрович, зачёрпывая чайной ложкой варенье.

- Конечно, оба. Да вы пейте чай-то, что ж вы всё в сухомятку…

- Спасибо, пусть чуть-чуть остынет… Горячий не люблю.

Варенье оставляло во рту приятное послевкусие, напоминающее о полузабытом детстве.

- А вот младший ваш, Лёша… Говорят, он не от мира сего, блаженный… Вы уж меня простите, но разве тут есть чему завидовать?

- Ну и что ж, что блаженный? Он у меня добрый, заботливый. О матери никогда не забывает, первая моя подмога и опора в старости. Работящий, много чего умеет. И дрова заготовить, и сена накосить. Гончарному делу вот летом обучался у Елфеева. Я вам скажу: я на него просто не нарадуюсь.

- Любите, значит, своего младшего? - Стрепетов в упор посмотрел на хозяйку дома. – А где он сейчас, кстати?

Похоже, вопрос застал женщину врасплох. Она открыла было рот, затем снова закрыла. Утёрла ладонью пот со лба. Вздохнула.

- Да вот не приходил ещё сегодня вечером. Бегает где-то, шельмец. Гуляет. Дело-то молодое.

Участковый с сомнением посмотрел в окно. Дождь всё не унимался, всё так же барабанил по стёклам. И в этот момент дверь в комнату слегка приоткрылась, и кто-то посмотрел в щель. Участковый успел только заметить отблески света в двух неестественно круглых белых глазах с большими зрачками, на высоте примерно метра от пола. Впрочем, стоило лишь ему слегка обернуться, как и это наваждение исчезло.

- Сколько же ему сейчас? – спросил он.

- Двадцать восемь, - ответила хозяйка. – Но в душе он так и остался пятнадцатилетним.

- А ночует он здесь?

- Конечно. Здесь. Дом большой, а у Стёпки своя жизнь, он один живёт, в старой избе.

- Я в курсе. Мы с ним уже сегодня побеседовали.

Маргарита Васильевна, похоже, собиралась, что-то спросить, но тут на поясе участкового опять ожила рация. Алексей Петрович взял её в руки, прислушиваясь к сумасшедшему треску и хрипам.

- … налажена в ближайшие несколько минут. Будьте предельно осторожны, – отчётливо произнёс вдруг совершенно незнакомый Стрепетову голос, после чего вновь наступила полная тишина.

Участковый хотел было засунуть рацию обратно в чехол, но тут заметил, что на чёрном корпусе прибора и на жидкокристаллическом дисплее появились пятнышки странного жёлтого налёта. Он достал носовой платок и тщательно протёр рацию.