Князь Барбашин (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Что ж, оценив улов, Джекелл повеселел: в должниках он точно не останется. А теперь предстояло попробовать перехватить русского посланника и его серебро…

Поход начался великолепно. Идя устойчивым бакштагом, "Аскольд" уверено оставлял за кормой милю за милей. Пиратскую Аэгну проскочили днём, успев разглядеть вдали несколько парусов любителей лёгкой наживы. Но догнать шхуну ревельцы не смогли и довольствовались лишь счастьем лицезреть её удаляющиеся паруса. Государев посланник, видимо, впервые попавший в море, живо интересовался всем увиденным, или, стоя на корме, с детской непосредственностью оглядывал горизонт через одолженную ему подзорную трубу.

Давно уже растаял в дымке за кормой остров Найсаар, "Аскольд", слегка кренясь на левый борт, шел в западном направлении под полными парусами. Дул устойчивый северо-восточный ветер, весьма редкий в это время года. Обычно в этих местах преобладали западные или юго-западные ветра, достигая наибольшей силы после полудня и утихая к ночи.

Вот и этой ночью ветер почти совсем стих, и корабль еле двигался во тьме, отчего на рассвете все ещё находился недалеко от острова Оденсхольм и выхода из пролива.

Андрей проснулся, едва отгремели склянки, возвестившие об очередной смене вахтенных, и озаботился непонятно чем вызванным креном. То ли ветер переменился, то ли корабль изменил курс. А потому, наскоро одевшись, он поднялся на палубу, чтобы узнать у Доната, что произошло.

Утренний ветер нес с собой приятную прохладу и быстро согнал с князя остатки сна. С удовольствием вдохнув полной грудью свежий морской воздух, Андрей огляделся. С убранным фор-марселем (вторым на первой по-новому) и значительным креном на левый борт "Аскольд" бороздил волны, держа курс на запад-юго-запад. Значит, всё же произошла смена курса. И раз его не разбудили, то посчитали причину поворота несущественной. Что ж, он сам вбивал в вахтенных определённую самостоятельность. А то знавал он командиров, с которыми каждый манёвр нужно было доложить и согласовать.

Доната и вахтенного командира он увидал сразу. Они стояли у фальшборта правого борта и что-то возбуждённо обсуждали, иногда оглядывая море с помощью оптики. Когда Андрей подошел, Донат как раз опустил трубу и, повернув голову, указал куда-то вдаль.

– Их заметили с рассветом, и дабы выяснить их намерения, слегка сменили курс. Увы, парни явно собираются по нашу душу.

Ни слова не говоря, князь неторопливо подошел к перилам и, опершись на них локтями, навел свою трубу на указанный участок моря. Его исследование затянулось надолго, но Донат и вахтенный терпеливо ждали княжеского решения. Оптика рывком приблизила преследователей, которых было ровно шестеро. Два больших холька и мелочь в виде краеров и буера. Судя по всему, это были ребятки "папы Сигизмунда", как с лёгкой руки князя стали звать королевских каперов в компании.

Вот же неугомонные. Ведь всем давно уже надоело это организованное на Балтике польским королём каперство. Так надоело, что даже ливонские города подняли голос в защиту русского купечества. На последнем съезде в Любеке, что закончился в начале июня, представители Дерпта прямо обвинили гданьчан в нанесении ущерба русским купцам, отчего великий князь в прошлое рождество прислал им в город грамоту, требующую возвращения товаров, захваченных не ими. Своё слово сказали и представители Ревеля, обвинив гданьчан в прошлогоднем захвате кораблей в Нарве и аресте тех из них, которые были нагружены русскими товарами. И как итог, ливонские города потребовали от Гданьска возместить русским их убытки. Гданьчане, которых установление тесных русско-датских контактов напугало много больше, чем ливонские города, вяло отбивались, указывая на потери, понесённые их купцами от действий русских каперов, на что получили отлуп уже от представителя Руссо-Балта, приглашённого на этот съезд, как представитель новгородского наместника. Тот в очередной раз довёл до всех, что условия прекращения каперства с русской стороны Гданьску были переданы уже давно, но те так и не соизволили выполнить их. Ну и чего они хотят? Покорного склонения головы? Так не выйдет, чай, вся Русь – это не какой-то там отдельный Новгород. Столь дерзкая, порой на грани фола, морская политика русских, столь непохожая на деяния не только приснопамятных новгородцев, но и даже самих москвичей ещё при прошлом государе, давно уже не удивляла ганзейцев, лишь подтверждая тяжёлую для них мысль, что времена неумолимо меняются. Да, можно вновь ввести против русских санкции, но кто поручится, что они будут действенными? Особенно сейчас, когда русские сами плывут куда захотят, а оба конца Балтийского моря контролируют давние союзники – русский и датский государи. Да ещё и в Швеции ныне создана непонятная Северная торговая компания, чьи фактории, по донесениям надёжных источников, должны будут находиться в Копенгагене, Стокгольме, Антверпене и Выборге? И входить в неё будут не только датские купцы, но и русские. И это при том, что, по слухам, организаторы этой компании строили грандиозные планы перестройки рудников в Даларне для увеличения экспорта меди в Европу, а главным акционером сего мероприятия должен был стать и без того медный король и противник Ганзы – Фуггер.

Так что санкции ввести можно, а как удержать торговые потоки в своих руках при таких условиях?

В общем, Гданьск, как и в иной истории, оказался в гордом одиночестве, вот только в прошлый раз ему удалось выполнить главную задачу: сорвать торговое мореходство русских на Балтике, отчего их морская торговля снова должна была осуществляться лишь при посредничестве иностранного купечества. А вот в этот раз всё вышло совсем по-другому. И если ещё в начале века в Ригу, Ревель, Дерпт и Выборг ходило четыре сотни русских лодий, шнеков и бус, то ныне уже только в порты Любека, Стокгольма и Копенгагена смело захаживало под сотню торговых корабликов, а ведь Выборг, Дерпт и Ревель русские тоже не забывали. А ныне и вовсе отправились в Антверпен, о чём в городах Ганзы уже шептались с тревогой меж собою купцы. Пусть русская торговля занимала меньше четверти торгового оборота союза, но для некоторых семей это была основная статья дохода. Вот и пытались оборотистые дельцы понять: как же так случилось, что русские столь решительно вышли в море? Не замечая, что ответ лежал на поверхности, но точно знал его лишь один человек. Потому что когда-то прочитал об этом. А всё потому, что в данный момент времени на Руси просто сошлись желания и возможности власть предержащих и купцов, и всё, что нужно было сделать попаданцу – это приложить немного сил и умений, дабы оградить этот неокрепший росток от чужих загребущих лап. В прошлый раз полякам хватило двух десятков каперов, чтобы загнать русское мореплавание обратно в Финский залив. Да и падение Кристиана и шведский мятеж поспособствовали этому. В этот же раз всё сложилось иначе. Русские поплыли не только в Копенгаген и Стокгольм, а в Любек и другие города Ганзы. И у них был человек, который имел достаточно наглости примерить на себя роль морского атамана.

И вот уже пять лет грохочут над волнами Балтики пушки, а польский король всё никак не уймётся. Несмотря на формальное прекращение военных действий и начало переговоров о мире между Русью и Литвой война не прекратилась полностью. Напротив, она продолжилась, только была перенесена с суши на море. И разбитые, казалось бы, в пух и прах, королевские каперы вновь и вновь пополняли свои ряды новыми любителями чужого добра и вновь блокировали Восточную Балтику, задерживая русские корабли, направлявшиеся с товаром на запад.

И вот очередная группа молодцов "папы Сиги" встала на пути "Аскольда".

– Ну да, это явно гданьчане, и они идут наперерез нашему курсу. Твои действия? – в конце концов, раз бой неизбежен, то почему бы и не использовать его для обучения кандидата в командиры?

Донат ненадолго задумался, запустив пятерню в гриву давно нечёсанных волос.