Сердце бури (СИ) - "Раэлана"

Изредка кто-нибудь из рыцарей выбирался в окрестности Джиаози за припасами. Тогда он поневоле слышал чьи-нибудь разговоры и потом, по возвращении, говорил братьям: «А вы знаете, о чем толкуют местные…» Только так рыцари Рен и узнавали, что происходит в галактике. Разгром флотилии Терекса, освобождение сектора Чоммел, захват Корусанта — обо всем этом бывшие тайные агенты Верховного лидера теперь имели лишь весьма смутное представление, основанное на кривотолках провинциальных жителей. Никто из них не смотрел голотелевидение. Также они предпочитали не пользоваться приборами связи даже ближнего радиуса действия. Из соображений безопасности куда лучше полагаться только на Силу.

Однажды Тей первым завел разговор о том, что им следует убраться с Фелуции. Этому способствовали и кое-какие личные соображения. Например, известие о трагедии на Корусанте — а ведь именно там находилась Чала Орнула, его дорогая подруга! Кроме того, когда Рей покидала Малакор, она успела узнать, куда рыцари намерены направиться. И сейчас, если Кайло все-таки жив и если они с этой девушкой встретились, он первым же делом явится искать беглых братьев именно сюда. А остальное известно. Вспоминая пламенный нрав низвергнутого магистра и его упорство, можно не сомневаться, что Кайло перевернет на Фелуции все вплоть до самых укромных уголков.

Что и говорить, страх владел каждым из рыцарей — но Теем даже больше, чем остальными. В его случае к страху примешивалась тяжесть предательства, осознание своей вины и перед Кайло — даже несмотря на доводы, обличающие весь вред, который магистр нанес ордену Рен, — и перед остальными. Ведь как ни крути, именно Тей недавно взялся «мутить воду». Это он уговаривал братьев в учении отказаться от Кайло как от лидера (хотя, положа руку на сердце, мятежные мысли в определенной степени имелись у каждого, иначе Тей просто не снискал бы такой удачи), и он привез в храм таинственную девушку, которую разыскивал Первый Орден, тем самым напрямую подставив братию под удар.

Однако Мейлил — единственный, кто мог оспорить авторитет Тея, — решительно возразил, что им попросту некуда деваться с Фелуции. Возвращаться на Малакор означало снискать верную смерть. Лететь куда-то еще — но куда? Кайло известны все тайные места, принадлежащие ордену. А искать укрытие совершенно новое, незнакомое прежнему магистру, слишком долго и опасно. Кроме того, им неизвестно, жив ли Кайло вообще, и пока его не стоит рассматривать как реальную угрозу. Теперь Сноук — их самый очевидный враг, в первую очередь необходимо держаться подальше от принадлежащих ему миров, вот и все.

Большинство рыцарей подержали Мейлила, лишь брат Терулло встал на сторону Тея («Я еще помню, на что способна та девица, — сказал он. — И если она явится сюда вместе с Кайло, никому из нас несдобровать»). Таким образом, спор разрешился в пользу того, чтобы остаться здесь — но как надолго, никто не взялся бы сказать.

Это было месяц назад. С той поры вопрос о том, чтобы сняться с насиженного места, не поднимался больше ни разу.

Наступил день — и все пятеро ощутили приближение угрозы. Тревожное чувство, напоминающее вой сирены, росло и пульсировал в груди у каждого из них, пока наконец Мейлил, который все еще считался старшим рыцарем и которому само его положение вверяло в обязанность первым говорить то, что и так уже крутится на языках у всех, сообщил, побледнев:

— Кайло здесь.

Все остальные тотчас поняли, что это правда. Иначе и быть не могло. Одинокая жизнь на полудикой планете подточила их чуткость. Беглецы, жившие больше полугода в постоянном страхе, привыкли прислушиваться к малейшим колебаниям Силы. Стоило их общему опасению лишь один раз облечься в слова — и больше никто не сомневался, что беда близко.

Тей, который был бледен и напуган куда больше, чем другие, тотчас предложил погрузить вещи на корабль и улетать, однако Мейлил, грустно усмехнувшись, ответил:

— Ты так боишься отвечать за свои прежние грехи, брат? Вижу, ты пуглив, как набуанская нуна, но успокойся, ни ты и никто из нас не побежит, поджав хвост. Нет, не на этот раз…

На мгновение старший рыцарь прервался, почувствовав волну общего недовольства — пока еще слабую, но быстро растущую. Не только Тей, но и другие братья смотрели на него хмурясь и неловко жуя губами. Слуха Мейлила коснулся едва различимый ропот.

— Именно так, — продолжал рыцарь. — Я настаиваю, что нам нельзя бежать, как крысам. Послушайте, братья. Где бы мы ни были, мы — воины ордена Рен, и обязаны придерживаться кодекса. Кайло был лишен звания магистра по закону ордена, оттого что его личные устремления пошли вразрез с нуждами братии, разве не это ты нам пытался доказать, Тей? А если так, Кайло заслуживает, чтобы мы сообщили ему о своем решении лично, глядя в глаза, не увиливая и не убегая.

— А заодно и о том, как мы бросили его погибать, — вставил Тей, криво, болезненно улыбаясь. — И о том, как мы пытались задержать Рей, которая торопилась к нему на помощь.

— И это тоже, — Мейлил спокойно кивнул. — Конечно, мы поступили бесчестно. Но еще большим бесчестием было бы отречься от своего поступка, разве нет?

Никто не ответил. Да и что тут ответишь?

— Коль скоро так случилось, что наш бывший магистр жив и явился сюда, мы встретим его. Встретим без страха, с гордо поднятыми головами. И, как велит кодекс, предоставим ему право оспорить наше решение.

— Значит, прольется кровь, — заметил на сей раз Терулло.

— Значит, прольется, — согласился Мейлил. — Каждый из вас, конечно, волен отказаться. Но спросите себя, братья, достойны ли вы после этого зваться рыцарями Рен?

В этот момент некое чувство, сродни струе ледяного воздуха, пронеслось между братьями, переходя от одного к другому со скоростью молнии и постепенно пронизывая их души. Это чувство рано или поздно приходится познать большинству людей — оно зовется «презрением к себе самому». Но не у всех презрение такого рода способно пробудить совесть; у иных оно пробуждает лишь бешенство.

Так произошло теперь с Теем. Ему было некуда отступать. Каждому известно, что это он первым посягнул на права магистра Кайло Рена, он предложил свергнуть их лидера, их общего брата — и сейчас известно, чья кровь должна пролиться в первую очередь.

— Ты, Мейлил, такой же фанатик, как и Кайло! — вскричал Тей. Любой хищник, которому некуда бежать, переходит в наступление. — Мы покинули храм, скрылись подальше от Сноука — и все для чего? Чтобы погибнуть от бешеного меча Кайло? Нет, я этого не желаю!

— Кайло один, а нас пятеро, — бесстрастно напомнил ему Мейлил. — Если уж кому и стоит бояться смерти, так это ему. Потому что если он действительно хочет восстановить свой статус в ордене, ему придется драться насмерть с каждым из нас.

— Но почему? — все так же неистово вопрошал Тей. — Почему бы нам просто не улететь отсюда, пока еще можно избежать столкновения? Почему мы не можем отправиться на Кореллию, вернуться к истокам нашей веры?

— Помимо причин, которые я уже назвал? — старший рыцарь насмешливо прищурился. — Что ж, хотя бы потому что где-то в Кореллианском секторе по слухам скрывается Сопротивление. И не удивлюсь, если выяснится, что там сейчас куча звездных разрушителей, которые разнесут наш корабль в щепки, не дав нам долететь до Кореллии.

Едва он успел договорить, как ощущение опасности, которое раньше лишь маячило где-то на краю сознания, как вялая ломота, внезапно взорвалась такой болью, что впору оторвать себе голову.

— На пол! — успел крикнуть Мейлил, падая и увлекая за собой Тея, который стоял к нему ближе, чем другие.

Взрывная волна ударила в окна, вырывая стекла. Мелкая колючая крошка посыпалась на головы рыцарям вместе с обломками каменной стены. Комнату, где они находились, разом заполнило удушливым дымом.

Один за другим они рванули на улицу. Из осторожности передвигались вдоль стен, воровато пригнувшись. Сквозь завесу дыма проступили очертания горящих плазменных лезвий.

Готовые к бою, с зажженными мечами наперевес, задыхаясь и кашляя, братья вывалились из полуразрушенного здания. Но даже на открытом воздухе, им не сразу удалось продышаться. Воздух был сперт, тягуч и переполнен влагой, особенно сейчас, в утреннюю пору. Запах горящей дюрастали смешался с извечным в этих местах запахом мха и мокрой листвы.