Вариант «Бис» - Сергей Анисимов

С каждым виражом «файрфлай» был вынужден терять несколько десятков метров высоты, и в плотном кольце крутящихся вокруг него ЯКов он быстро снизился до полутысячи метров. Когда проскакивали разреженный облачный слой на полутора тысячах, англичанин сделал попытку таранить ближайшего противника, но и это ему тоже не удалось. Вывалившись из облаков, воющие моторами самолеты оказались практически над палубами советских кораблей.

– Кончаем его, мужики! – голос Алексея в наушниках выдавал нешуточное волнение. – Он ведь понимает, что не выпустим, подумает чуть-чуть и шарахнется об палубу! Я бы так и сделал, е-мое!

– Ой, блин! – до остальных явно дошло, что значит оказаться без посадочной площадки посреди холодного океана.

– Так, ускоряем темп, работаем парами. Витя, следи за нами, не подпускай эту сволочь к «Чапаеву»!

Двухместный истребитель, прижатый уже к самой поверхности воды, метался, отстреливаясь из всего бортового оружия. ЯКи пытались накрыть его классическими «ножницами», сходясь и расходясь на максимальных скоростях, но близость волн и умение отчаянно маневрирующего англичанина давали им лишь по четверти секунды на прицеливание – и то с немалой дистанции. Идеальным вариантом было бы зайти «файрфлаю» точно в хвост, сбросить газ и держаться за ним, повторяя все его эволюции и стреляя, пока он не рухнет. Но проблема была в том, что попытка атаки в продольной плоскости была самоубийством: для этого надо было сначала покончить со стрелком, а он, хотя и не стреляя, как заговоренный крутил головой, помогая пилоту, и помирать однозначно не хотел.

Алелюхинская четверка изо всех сил пыталась задавить живучий истребитель, вовсю поливая, или «перча» его, по американской терминологии, огнем своих УБСов, держась при этом как можно дальше. Но, видимо, мелкие повреждения на англичанине все же накопились – а может быть, летчик просто устал и не мог уже маневрировать в предложенном русскими темпе или даже был ранен. Во всяком случае, он допустил фатальную ошибку, проигнорировав очередной заход замыкающей русской пары и дав Голубеву лишние полсекунды на прицеливание. Оставшись вне сектора обстрела оборонительной точки, истребитель успел сбросить газ, сманеврировать в горизонтальной плоскости и, разворачиваемый силой инерции, провести вдоль борта «файрфлая» одной длинной пушечной очередью. ЯК быстро потерял скорость, но небольшого запаса высоты в сочетании с полным газом мотора хватило, чтобы выровнять машину над гребнями волн. Начав набирать высоту, он как раз успел увидеть всплеск вошедшего в воду английского истребителя – тот не взорвался.

Заход на посадку проходил в условиях, близких к тепличным, – никто не истекал горючим из пробитых баков, не орал от боли, двадцать машин не ходило кругами, отчаянно удерживая высоту на последних каплях горючего. На палубе вымотанная дракой четверка вместо ожидавшихся каждым насмешек услышала только поздравления, попав в объятия палубной команды, а затем скатившихся с мостика летчиков. Подошедший с опозданием Покрышев от всей души обнял всех четверых, заставивших его поволноваться. Несмотря на соотношение «четверо на одного», бой был сложный, красивый и рискованный, со стороны он смотрелся потрясающе – как для знатоков, так и для техников, которым не часто приходилось такое видеть.

– Не-е, ребята, вы молотки у меня! – Покрышев с искренней радостью постукал пропитанных потом пилотов по шлемам. – Такую тварь задавить, молодцы-ы-ы! Откуда же он взялся, по-вашему, а?

Кто-то из молодых и образованных попытался в свое время заметить полковнику, что заканчивать вопросительные предложения на «а» не есть признак высокой культуры. Не меняя ласкового тона, тот повторил свое обращение к умнику, но закончил его на этот раз: «А, козел?» С тех пор противопоставлять себя риторике командира смелых не находилось.

– Я примерно знаю, откуда, – ответил на почти так же сформулированный вопрос командира «Советского Союза» вице-адмирал Левченко.

– У бриттов на театре три тяжелых авианосца. И у американцев один. Это по меньшей мере. Дождались погоды и нащупали. Наш маршрут установить большого ума теперь не надо. И отбиваться теперь почти нечем, кроме «Чапаева». На «Кронштадте» зенитная артиллерия выбита процентов на девяносто. У нас – не многим лучше. Чуть не четверть автоматов вышла из строя еще после первой драки, когда мы получили торпеду. Кажется, год назад это было уже. А крику-то было: «Сорок шесть – Ка, сорок шесть – Ка!»… А через полторы минуты ствол перегревается, еще через одну минуту заклинивает автоматику – и привет. У одного боевая пружина лопнула: это вредительство или что?

– Вредительство – сырой автомат принять на вооружение.

– А лучшего нет. Разве что в Швеции купить, как все остальные сделали. Ладно, есть шанс, что покрышевские ребята и в этот раз постараются. Я надеюсь, что они осознали всю полноту картины и что домой им хочется не меньше нас. Курс менять мы не можем, скорость тоже. Понадеемся на летунов. Было бы странно, если бы с улучшением погоды Мур не задействовал свою авиацию. Если самолеты до нас доберутся, я имею в виду – до кораблей, то он может и второй раз рискнуть. Если догонит. Тогда придется в одиночку отбиваться от всей компании, а это малоперспективно. Ладно еще, если мы хоть одного выбили…

Ни Левченко, ни Бородулин, до сих пор разрисовывающий таблицы стрельбы главным калибром за двадцать второе, не могли знать, что это им все-таки удалось. «Советский Союз» дважды сумел попасть в флагманский линкор Флота Метрополии с такой дистанции, что на нем начали подозревать русских в превосходстве артиллерийского радара над их собственным. Сами англичане и в бою с «Шарнхорстом», и в сражении с русскими линкорами использовали радар лишь для ориентации башен, переходя на оптику немедленно после того, как такая возможность появлялась. В случае с русскими в «Дьюк оф Йорк» оба раза попали по два снаряда – событие по теории вероятности малореальное. В первый раз две жуткие полуторатонные чушки насыщенной молибденом стали пробили поясную броню в пяти футах ниже ватерлинии, где она уже истончалась от надводных четырнадцати дюймов, и взорвались, проломив переборки, защищающие носовое котельное отделение. Минут через двадцать еще два снаряда попали в носовую оконечность – почти рядом друг с другом, разделенные буквально двадцатью футами вспучившейся пузырем корабельной стали. «Дьюк оф Йорк», кренясь на правый борт, отвернул в сторону, и Мур, решив больше не рисковать, вывел свои линкоры из боя.

Он знал, что головной русский корабль тоже был поврежден огнем его линкоров, а второй – крейсерами Гонта, горели они достаточно ярко, но информация нашедшего русских в северной части Норвежского моря «файрфлая» о том, что у противника были не два линкора, а линкор и гораздо меньший, хотя и похожий на него корабль, заставила его замычать, обхватив голову руками. Немецкие тяжелые корабли тоже были похожи между собой, отличить в скоротечном ночном бою «Адмирала Шеера» от «Адмирала Хиппера» или даже «Тирпица» было почти невозможно – но что до такого же смогли додуматься русские, никому до сих пор в голову почему-то не пришло. На британских линкорах, как обычно в больших походах, заканчивалось топливо, и адмирал не счел возможным лишь с двумя неповрежденными кораблями, к тому же потратившими половину боезапаса, продолжать погоню – как он считал, за двумя линкорами. Теперь противник уже находился в сотнях миль и от него, и от Бонэм-Картера с его тихоходным старьем – лишь ушедшие на север еще до боя авианосцы оказались способными просчитать курс русских кораблей и найти их практически сразу после того, как улучшившаяся погода сделала реальной возможность воздушной атаки.

Погибшие летчики – второй лейтенант и авиаспециалист 2-го класса, «Бритый Хвост» и «Эрк» по классификации, принятой в Королевских ВВС «среди своих», – принадлежали к 1770-й эскадрилье «Индефатигейбла», уже потерявшего один истребитель 22-го числа, когда казалось, что русских вот-вот найдут и утопят. Разбившийся в тот день «сифайр» и сбитый этим утром «файрфлай» не слишком ослабили ударную мощь авианосцев, но то, что истребители русских способны перемолоть обе авиагруппы не хуже, чем они сделали это с группой покойного «Беннингтона», в дополнительных подкреплениях не нуждалось совсем. За последние месяцы оба авианосца пережили немало перемен, «Формидэбл» вообще собирались отправить на Дальний Восток, и только авария в машинах позволила ему остаться на том театре военных действий, где его присутствие имело какое-то значение. Оба корабля меняли составы авиагрупп и количество самолетов в эскадрильях – готовясь, как оказалось, именно к этому дню.

В десять тридцать утра «Индефатигейбл» и «Формидэбл» начали поднимать самолеты в воздух. «Сифайры», «эвенджеры», «барракуды», «корсары», только что дозаправившиеся, вернувшиеся из разведки «файрфлай». Это заняло достаточно много времени, и только через двадцать пять минут последний торпедоносец «Индефатигейбла» поднялся с очистившейся взлетной палубы. Англичане знали, что им предстоит, но надеялись на лучшее. Боевой дух, уверенность в победе – все это слова, отражающие всего лишь разную степень надежды остаться в живых.