Ворожей (сборник) - Владислав Сосновский

Все трое дружно позвенели хрустальными бокалами.

– Так вот, – продолжал, закусывая, Иван Дмитриевич. – Чему отдается предпочтение в суде? Я давно наблюдаю за супругой – за ее, так сказать, психологией.

– Воле, – поспешила с ответом втянутая в игру Тамара.

– Да, – согласился оратор. – В рамках закона. Но больше, конечно, фактам и разуму. – И тут же хитро подмигнул. – А великий Шиллер говорил: «Верь тому, что сердце скажет»! Интересно, что все пророки провозглашали примерно одно и то же. То есть, верили любви. Впрочем, любовь, понятно, должна быть истинной. Тогда в ней истинное спасение. Однажды, кстати, к Будде пришел юноша с просьбой указать ему путь истинной любви и истинному спасению. Рядом была речка. Будда предложил юноше войти в эту реку, а затем погрузил голову этого молодого человека в воду и держал до тех пор, пока тот не стал задыхаться. Когда они вышли на берег, Будда спросил: «Что ты больше всего хотел, находясь под водой?» – «Воздуха», – ответил юноша. И Будда сказал: «Когда ты возжелаешь спасения и любви так же сильно, как воздуха под водой, тогда приходи ко мне и я отвечу на твой вопрос». А теперь посмотрим, как люди, попавшие в лапы идеологии, стало быть – и суда, управляются со всем тем, о чем я уже говорил. Что противостоит познанию – тайна. Чем можно заменить любовь – чудом или сверхъестественными ощущениями. В наркотиках, сексе, алкоголе. Но это – не любовь. Это тяга к чему-то другому, таинственному, мистическому, болезненному. Однако, что можно противопоставить Воле? Авторитет. То есть – чужую волю. Чужое повеление. Кстати, на этих трех китах – тайна, чудо, авторитет – покоится власть Великого Инквизитора. Да и что греха таить – власть многих церковников, не говоря о государственных деятелях. Тогда, судари мои, что означают эти три ипостаси для суда как инструмента государства… или определенной идеологии. Тайна, как правило – свод законов, которые можно повернуть и так, и этак. Сюда человек сдает свою совесть и находит предмет почтения и страха. Чудо – действие разума, но не сердца. Любви здесь вход категорически запрещен. Авторитет, то есть чужая воля – это то, что позволяет холодно выносить любой приговор, не омытый ни добрым чувством, ни состраданием. Тут, впрочем, нужно добавить. Поскольку множество судей женщины, существа эмоциональные, а часто и мистические, то они, конечно, изрядно портят себе нервную систему, жизнь. Превращаются, пардон, в гранитных баб. Но не в этом дело. А в том, что суд всегда поддерживал то состояние общества, когда народ сам, исключительно самостоятельно шел сдавать свою свободу предложенному авторитету. И авторитет говорит: «Я буду твою принесенную свободу охранять. Посредством суда». И охраняет. Не забывая набить карманы, оставить счета в запредельных банках, разворовать, ограбить, убить и прочее, прочее, прочее. Древние египтяне поклонялись крокодилам, которые их тут же и пожирали. В нашем случае происходит нечто подобное. Все это, кстати, очень характерно для косыночной, послушной христианской России, где всегда была масса созвучных государственной идеологии доктрин, которым непременно обязан поклоняться примерный гражданин. Это поклонение переносится на повседневную жизнь. Однако взглянем на Новый Завет. Мы не увидим там ни одной из доктрин. Иисус Христос дал единственный критерий для верующего в него. «По сему буду знать, что вы – последователи, если будете любить других так же, как я возлюбил вас». Можно ли, скажите, судари мои, применить слова сии к судопроизводству? И есть ли среди судей истинные христиане? Я даже стал подозревать, что со временем религию Христа стали подменять религией о Христе, нашпиговав ее культовыми вещами и доктринами. Однако, как ни парадоксально, суды нужны. Как армия. Как инструмент власти. Хоть Библия и предупреждает: «Не судите да не судимы будете». Вот судьи и берут на себя сей тяжкий крест, часто не ведая даже, что каждого из них ждет своя Голгофа. Потому-то большинство их и обретается в стане неверующих или верующих чисто формально, на уровне Моисеевых заповедей. Например, судья может совершать пре любо действо или брать взятки, что, понятно, является нарушением нравственного закона, но если он зайдет иной раз в церковь, перекрестится на виду у всех, то вот он, судари мои, он как будто в глазах окружающих и христианин, и чистый совестью человек. И грех с себя снял. Теперь он может судить, брать взятки и владеть совестью других. Ибо кому же владеть людьми, как не тем, кому доверили они совесть свою и в чьих руках хлебы их. Впрочем, все это прописные истины. Я вам, наверное, начинаю надоедать.

– Что вы! – жарко возразил Борис. – Философствуйте. Мы люди другой сферы и воспринимаем все сущее как некую звучащую область, действующую на органы мироощущения исключительно эмоционально и чувственно. А вы… вы, Иван Дмитриевич – умник, философ, способный дать человеческим и социальным процессам логическое толкование. Облечь все это в иную, необычную тональность. Меня лично это завораживает. Как те области искусства, скажем, где я не одарен талантом. В живописи, например. Или в литературе. В философии. Поэтому размышления ваши во мне лично звучат как некая музыкальная тема. Однако замечу, тема больше минорная. Вот и хочу спросить: есть ли в ней какой-нибудь солнечный свет?

– Что же, судари мои. Солнечный свет бывает даже среди метельной зимы.

Иван Дмитриевич подошел к окну, занавешенному тихо колеблющейся снежной занавеской.

– Все во Вселенной является воплощением эманаций Бога, – сказал философ. – Так же как свет солнца превращается на земле в фауну и флору. Но наивысшим творением предстает перед нами все-таки душа человека, поскольку она способна впитывать и отражать все божественные проявления. Чтобы жить, как бы тебе сказать, верно, что ли, развитый человек использует три основных способности: мышление для познания истины, ибо истина в реальности, созданной Творцом; любовь, чтобы любить созданное Господом; и волю, дабы поступать справедливо и праведно. Стало быть, вот тебе, Борис, и солнечный, мажорный свет. Последнего постулата я пытался, чисто по-человечески, придерживаться всю жизнь, чем одарил себя и почтением, и даже страхом со стороны окружающих. И, разумеется, кучей врагов. Но вот что интересно… Представим себе человечество, выстроенное перед огромным зеркалом, и пусть каждый взглянет на себя и искренне скажет: сколько человек он действительно любит. Ради скольких добровольно готов принести в жертву свою жизнь. Или хотя бы какой-нибудь орган. Почку, например. Вы увидите, как подавляющее большинство начнет расходиться, потому что у них появится внутреннее сопротивление тому, что мы называем религией. Впрочем, кому нужны эти осознанные, добровольные жертвы. Во имя чего? Жизнь дана для радости и счастья, для познания и любви. А вот идеологии с доктринами подчас сильнее религий. «Коммунисты вперед! Грудью на амбразуру. Убей врага, и тебя ждет вечный рай. Так что мажор мажором, Боря, а реальность такова – без пролития крови нет прощения грехов. Об этом говориться в Библии. Да и не только в ней. Без борьбы – нет победы. Без страдания нет пути к очищению, к тому солнечному мажору, которого ты так ждешь от меня. Увы, то, что изначально должно было способствовать счастью и радости человечества, превратилось в страдания и жертву через кровопролитие. Образ святого олицетворяет скорбь. Вот почему Русь, испокон веков изобилующая страданиями всех мастей, всегда предстает перед нами и в поэзии, и в музыке, и в литературе больше в минорных тонах. Минорные тона уже как-то больше созвучны нашей душе, нежели мажорные. Хотя, повторяю, это неправильно. Человек Эдема физически совершенен и, казалось бы, счастлив. Но у него нет свободы воли. И вот он вкушает от древа Добра и Зла. Это значит, у него появилась возможность морального выбора. Как только он обрел такую возможность, то навсегда был изгнан из сада бессознательного поведения. Но я для себя из этого очень интересного факта вывел следующее. Господь заранее спланировал все происшедшие в мире события. От самого начала. Понимаете? От начала мира. То есть, неспроста вырастает пресловутое дерево. Ева, как слабое существо, поддается искушению. Адам же, Евин законный супруг, спасовать, понятно, перед женщиной не может и в одну секунду злоупотребляет тем проклятым плодом. Но что же из этого, судари мои, следует? – Философ улыбнулся и сощурил узкие монгольские глаза. – А? Что следует? – И, не дождавшись ответа, разъяснил: – А следует то, что Боженька не мог создать миллионы себе подобных. Вернее, это не входило в его планы. Это была бы просто штамповка. Господь наделил человека грехом, стало быть, поселил в людях Зло. Но так же дал ему, гомосапиенсу, возможность распоряжаться этим грехом. То есть или погасить в себе Зло и уйти к Добру, или наоборот. В зависимости от веры. Выходит, то, что описано мифом об Адаме и Еве, явилось положительным событием для человека, хоть и вывело его потом на путь борьбы и страданий. Вот и получается – Адам был первым явителем Бога на Земле. Он начал интеллектуальное обучение человечества. Конечно, Господь мог сотворить человека совершенным, но тогда он, человек, не смог бы развиваться. И Бог наделил его свободой воли, которая побуждает его творить добро или зло. Вот тут-то и рождается общественный суд, так или иначе, относительно регулирующий нормальные отношения в обществе. Часто, правда, суд невнятный и несправедливый, потому что грешные судят грешных. Страдают невинные. Может быть, ради катарсиса, очищения. Не думаю, правда, что это благодать Божья… во всяком случае, сие сокрыто от нас в этой жизни. Карма или что другое, мы, возможно, узнаем потом. Одно ясно: страдание и покаяние приближают нас к Богу и сознательно задуманы Господом. Для нашего совершенствования. И тут справедливо, что более тяжкий грех или преступление влекут за собой более суровые наказания. Впрочем, все, судари мои, я умолкаю. Сейчас мы будем пить и смеяться, как дети. Будем радоваться жизни. Пригласим Эпикура и нальем бокалы. Пускай хозяйка что-нибудь споет, а ты, Боря, подыграешь. Я так люблю, когда вы вместе что-нибудь исполняете.