Пленница пророчества - Анна Катнер

И все-таки зачем-то я ему была нужна. Так нужна, что он жизнью ради меня рискнул. Вообще, позже в одном из писем Илай признался, что атака на темного была чуть ли не спонтанной. Они планировали пробраться в замок под покровом ночи, но у Фэрфакса раньше сдали нервы. Юноша доверительно сообщил, что видок у меня в тот день был настолько несчастным, что дракон даже не стал пытаться своего товарища отговорить. Это безумно льстило, а еще пугало, потому что рано или поздно колдун вернется, и нам предстоит долгий, обстоятельный, до зубного скрежета серьезный разговор. А пока этого не происходило, я просто тосковала, не в силах объяснить, почему меня так к нему тянет. Умом понимала, что это скорее последствия моего геройского поступка, и теперь Фэрфакс со мной частично связан – как ритуалом темных, только без всех приготовлений, жутких церемоний и протыканий кинжалом.

О своем решении я не жалела ни минуты. Отец в моем воспоминании сказал, что рано или поздно я что-то подобное почувствую, и бояться этого не стоит. Оставалось только гадать, не испугался ли этого Фэрфакс.

Сочинение для Ормака я использовала как своеобразную жилетку, старательно описав все приключения с того самого дня, как колдун похитил меня из дворца. Раз уж толстяк так хочет все знать, пусть читает с самого начала!

Вообще-то я закончила писать еще в первый день, но, перечитывая, никак не могла понять, чего же не хватает. Дописать, что ли, что я до одури счастлива учиться магическому искусству?

На глаза попался краешек письма на гербовой бумаге. Официальное письмо – приглашение-требование приехать во дворец, чтобы раз и навсегда разобраться с моим происхождением – я оставила без ответа. Точнее, без официального ответа. В короткой записке для Лоренца я пожелала ему долгого правления, ораву законнорожденных наследников и всего самого хорошего. Возвращаться в Капитолий и ворошить прошлое я не собиралась. Это было бы нечестно по отношению к тем, кто приютил меня семнадцать лет назад. Но письмо я хранила, потому что Илай на обратной стороне нацарапал кусочек пророчества, которое и вдохновило моих недругов на похищение.

Звучало оно так же, как и все остальные пророчества: размыто, невнятно, и при должном желании истолковать слова можно было как угодно. Говорилось в нем, что рожденная под светом трех дитя неполной крови будет обладать великой силой, и суждено ей править единолично долго… И так далее и тому подобное. Понятно, что дальше слов «будет править» недруги не читали и не искали, вообразив, что речь идет про Катергейм. А бастард на трон может сесть только путем переворота. Поэтому предприняли все необходимое, чтобы удалить меня от двора к назначенному сроку. И, пожалуй, главную роль в этом сыграл Бафшан. Читая эти строки, я уже точно знала, что могила старого звездочета на городском кладбище пуста. И ему не поздоровится, если мы когда-нибудь еще встретимся.

Другая часть пророчества оставалась загадкой. Наверняка целиком оно хранилось где-то в замке темного, но возвращаться туда только ради того, чтобы узнать, что меня ждет еще какая-нибудь великая битва, совсем не хотелось. Я бы вообще предпочла забыть о том, что пророчество существует. Но, как назло, Ормак каждый раз твердил, что это очень важно и просто так отмахнуться не получится. Готова держать пари, что приор сам был бы не прочь оказаться героем какого-нибудь предсказания.

За окном раздался взрыв хохота. Отложив карандаш, я выглянула: мимо корпуса Академии текла разномастная волна горожан, торопящаяся на центральную площадь. Король Ульрих с размахом отмечал свой юбилей: праздник грозился растянуться на вторую неделю, с ярмарками, цирковыми представлениями, салютом и прощением долгов. Мне очень хотелось на него попасть, но в толпу легко мог затесаться какой-нибудь наемник или убийца. Оставалось только с грустью смотреть, как счастливчики-адепты вместо вечерних занятий бегут развлекаться. Чтобы справиться с искушением, я задернула шторы. Все равно начал падать снег, а смотреть на него я не могла – слишком напоминал пепел.

Кошмары снились все реже, но менее яркими не стали. Бедная Каталлина будила меня, терпеливо помогала успокоиться и не задавала вопросов – понимала, что все равно ничего не расскажу. И, если быть совсем честной, она меня побаивалась. Несмотря на то что особыми успехами я не могла похвастаться, скрытую во мне магическую силу чувствовали даже адепты. Я была бы и рада затолкать магию куда поглубже, но после победы над темным она не желала уходить, каждый день напоминая о себе. И иногда, когда сны были по-особому реалистичными, сила выплескивалась наружу – стекло в окне мы меняли уже раза три.

В коридоре раздались шаги, и полоска света под дверью мигнула. Гость не торопился стучать. Должно быть, моя соседка что-то забыла и вернулась.

– Ну, заходи уже. – Я повернулась, положив подбородок на спинку стула. Сейчас предстоит еще один раунд убеждений. Может, поддаться на них? Хотя бы выйду во двор, постою у забора. Не будут же в меня метать кинжалы?

Вместо девушки на пороге оказался тот, кого я уже и не надеялась дождаться. Сердце екнуло, когда Фэрфакс откинул капюшон и закрыл за собой дверь. Неспешно снял перчатки и плащ, отряхнув от мокрого снега. Даже когда холодные капли попали на кожу, я не смогла выдавить из себя ни слова. Казалось, если я нарушу тишину первой, этот морок развеется, и на месте Фэрфакса окажется кто-то другой.

– Не помешал? – Колдун повесил плащ на крючок на двери и остановился посреди комнаты. – Чем занимаешься?

Его тон выдавал, что он сам не знает, с чего начать разговор. Я осторожно кивнула, не зная, как себя вести. Я представляла эту встречу постоянно, и всякий раз она должна была проходить в более торжественной обстановке. Но все у нас было не как у обычных людей. Ну и пусть идет своим чередом!

Не дожидаясь следующего дежурного вопроса, передала ему свою работу.

– А, литература, – протянул колдун, небрежно пробежавшись глазами по листу. – Не старайся ты так, все равно никто не будет читать.

– Мне нужно, – закусив губу, призналась я. – Поможешь?

Фэрфакс кивнул, с ногами забираясь на мою узкую кровать. Сначала я пялилась украдкой, но убедившись, что он с головой погрузился в сочинение, рассматривала уже не прячась. Читал колдун медленно, вдумчиво, иногда рассеянно запуская пальцы в шевелюру. Голубые глаза особенно ярко выделялись на уставшем осунувшемся лице. У переносицы залегли глубокие тени, будто бы Фэрфакс не досыпал много-много дней.

– Не безнадежно, – наконец, объявил