В исключительных обстоятельствах - Виктор Пронин

Мигуэля приобщили к фешенебельному спортивному клубу, приводили к корридам, он стал появляться на раутах. Действовали терпеливо, неторопливо, исподволь объясняя, почему и как он, потомок грандов, оказался в России. Исподволь разжигали аппетит к сладкой жизни, не обошлось и без современных карменсит.

На обработку «русского испанца» не жалели денег, времени, сил. Знали — он стоит того. Мигуэль владел русским языком так же свободно, как и испанским. У него законченное среднее образование, полученное в советской школе. Есть друзья среди русских, а в Москве осталась любимая девушка. Русских, их нравы, образ жизни он знает куда лучше тех, кто учился в специальных колледжах.

В Испании Мигуэль с отличием окончил филологический факультет университета и попутно овладел науками, ничего общего с филологией не имевшими. Здесь же он принял «первое крещение» — ему поручили «разработку» лидеров африканского землячества. О первой пробе сил шеф отозвался одобрительно. Но чтобы отправиться в большое плавание, потребовался еще год специальной подготовки. И тогда на юге Франции, в портовом городе открылась посредническая контора по сбыту товаров из Венесуэлы — «Арриго Кастильо и сын».

Сейчас старик отошел от дела, а молодой преуспевает. Энергия поразительная и в средствах для достижения целей не стесняется.

...Аннет говорит тихо. Иногда умолкает, что-то вспоминает, обдумывает.

АРРИГО КАСТИЛЬО И ДРУГИЕ

Вскоре после возвращения из Испании дела торговой фирмы привели Аннет в тот самый южный портовый город Франции, где находилась контору «Арриго Кастильо и сын». Она не поддалась эмоциям, не ринулась туда сразу же. Прежде всего она разыскала жившего в этом городе своего боевого товарища, Шарля, с которым не виделась много лет. В ту незабываемую ночь, когда вокруг отряда неожиданно стало замыкаться кольцо гитлеровцев, Шарль находился в передовом охранении и принял первый удар, и его тяжело ранило. У Аннет теперь не могло быть секретов от учителя Шарля Дюамеля. Она все, все рассказала ему. И о судьбе матери, и о появлении испанца в лесу в тот жаркий августовский день, когда она помчалась в штаб с тревожной вестью, и о том, что много лет назад узнала от крестьян — о предателе Фелиппе, и о своих беседах в Мадриде. Она ожидала, что некогда бесстрашный маки яростно бросится вместе с ней на поиск человека, чьи руки обагрены кровью товарищей по оружию. Но учитель с заученным пафосом занесся в рассуждения о заповедях Христа, о всепрощении. И вообще, следует ли теперь вспоминать, требовать расплаты за совершенное так давно. Ошеломленная Аннет долго не могла понять — о чем это он распинается? Может, это вовсе не тот Шарль?

Память сохранила его совсем другим. В отряде Шарль и Роже — он тоже был разведчиком — очень дружили. Когда кончилась война, Аннет встретила их на Монмартре. Они сидели на террасе кафе и говорили о будущем, о неизбежном торжестве добра над злом. У них были светлые надежды и планы. А жизнь рассудила по-своему, и многое сложилось, увы, совсем не так, как мечталось. Через несколько лет она снова встретилась с Шарлем — по какому-то поводу собирались бывшие участники Сопротивления. Роже не пришел. «Где он, что делает?» — опросила Аннет. Шарль горько усмехнулся:

— Не выдержал...

— Чего?

— Испытания временам.

И рассказал:

— Ты помнишь нашу первую послевоенную встречу в кафе на Монмартре? Помнишь, как Роже говорил о честности, долге, совести... А потом жизнь предложила ему выбор: совесть или деньги? Он выбрал деньги... Роже охотно принял приглашение какой-то махрово реваншистской радиостанций Западной Германии и вел передачи на Францию и Россию. Потом стал «деловым человеком» — шефом рекламного бюро какой-то испанской фирмы, поставлявшей на внутренний и внешний рынок трикотаж, а затем и генеральным директором, богатым человеком, обладателем роскошных особняков в Ницце и Мадриде.

Шарль рассказал Аннет, как он однажды встретил Роже в театре. Тот снисходительно, высокомерно поклонился ему и поспешил удалиться,

— Я окликнул его, — вспоминал Шарль. — Роже, подожди, куда ты торопишься. Мы столько лет не виделись... Он остановился и спросил: «У тебя есть какое-то дело ко мне?»

— Да нет, просто так...

— А на просто так у меня не хватает времени. Я подсчитал, сколько стоит мой час... Большая сумма. — Ему, видимо, понравилась эта глупая шутка, и он удостоил меня улыбкой. Разговор у нас не состоялся... Вот так и разошлись наши дороги, Аннет. Я стал учителем.

— Чему ты учишь, Шарль?

— Я учитель истории. Но прежде всего учитель жизни, и тем горжусь. Хочу, чтобы мои ученики твердо усвоили главную истину — совесть дороже золота...

...И вот он стоит перед ней, «учитель жизни», которого сама жизнь, видимо, сломала, заставила навсегда отказаться от былых идеалов, забыть о чести и совести. Гнусавя, он взывает: «Нельзя быть такой мстительной. Не помни зло, помни добро...» Она слушает и смотрит на него брезгливо, как на дохлую крысу.

Но эмоции эмоциями, а ей надо действовать. Она не выплеснула Шарлю все, что подумала о нем, хоть и следовало. Она заговорила умиротворенно, даже несколько просительно.

— Шарль, мысли твои спорные, хотя возможно, что они и правильные. И все же прошу тебя помочь мне узнать, где обитает Арриго Кастильо. Поверь — чисто женское любопытство. И потом — у нас с ним есть общие знакомые. Доктор из Барселоны...

Но Шарль все понял. Сейчас он стоял перед ней, понурив голову, как побитая собака.

— Ты прости меня, Аннет... Я наговорил такое, против чего восстает моя совесть. Но что делать? Се ля ви!.. А жизнь сложилась совсем не так, какой рисовалась нам весной сорок пятого... Она так и называется, контора, представляющая у нас в городе интересы какой-то венесуэльской торговой компании — «Арриго Кастильо и сын». Арриго один из уважаемых в округе людей. У него на груди почетный знак ветеранов Сопротивления. Не знаю, кто и когда ему выдал его? Говорят, что у него есть все документы, дающие ему право на те льготы, которыми пользуемся мы, бывшие маки. Говорят...

Шарль вдруг запнулся, испуганно посмотрел на Аннет.

— То, что я тебе сейчас расскажу, ты забудь. Слышишь, Аннет, забудь навсегда... Говорят, что все это Кастильо и сын купили за большие деньги, что документы ловко сфабрикованы какими-то таинственными людьми, нити к которым тянутся за океан, говорят, что Кастильо и его сын — агенты...

Шарль снова умолк. Ему страшно даже повторить вслух то, о чем он говорил.

— Ты не осуждай меня, Аннет. У Кастильо есть своя банда головорезов. Она кого хочешь уберет с дороги хозяина. У них свои люди в полиции, в порту. Я сказал тебе все... Ты сама найдешь Арриго Кастильо. Но я тебя еще раз христом-богом молю — не связывайся. Это плохо кончится. Забудь все наши клятвы и слово, которые мы давали, когда расходились по домам: до последних дней жизни бороться за свободу и демократию. Забудь, Аннет!.. — И снова — с тревогой в голосе: — Помни... Я тебе ничего не рассказывал. На суде, перед распятием Христа отрекусь.