Одинокие души - Эшли Дьюал

Поднимаю руку, размахиваюсь. Пытаюсь ударить Астахова, однако он ловит мою кисть в воздухе и удивленно вскидывает брови.

— Прости, что ты сказала?

— Что слышал! — зло огрызаюсь я. — Как ты мог так со мной поступить? Я ведь доверяла тебе! Боже… — покачиваю головой и болезненно горблюсь. — Что же я тебе такого сделала? Что?

— Что ты несешь? — ошеломленно спрашивает Леша, отталкивая меня назад. Он выпускает мою руку, и я непроизвольно придавливаю её к груди.

— Что я несу? Что же я несу. Я говорю о том, как ты подстроил аварию, как отсиживался в машине, как подбросил свое снотворное Кире, как спонсировал покупку взрывчатки, как обманул всех нас, сказав о том, что Дмитрий Воронов жив! Но он погиб, и ты прекрасно об этом знал. — Я протираю руками лицо и с болью вздыхаю. — Ты отнял у меня всех, Леша! А главное, ты отнял у меня Максима. Он… — срываюсь и неуклюже смаргиваю с лица слезы. — Он умер, потому что ты, мой лучший друг, вонзил мне нож в спину.

— Остановись. Хватит!

— Нет, не хватит. Ты специально все это подстроил, так ведь? Да? Я встречалась с тобой, но потом вдруг полюбила Макса. Это настолько сильно свело тебя с ума, что ты даже решился пойти на убийства, на предательство.

— Прекрати нести эту чушь! — злится Астахов. — О чем ты вообще говоришь?!

— Не нужно больше претворяться. Я знаю правду. Я знаю, что ты предводитель семьи!

— Остановись! — парень резко хватает меня за плечи и тянет на себя. Я пугаюсь такого порыва, замираю, вижу, как в его глазах горит безумное горе, и замолкаю. — Что же ты такое несешь, а? Лия, очнись! Я не предводитель, и никогда им не был! Да, я тебя обманывал, но только ради того, чтобы ты никогда… никогда не узнала правду! Я ведь всегда любил тебя. Неужели я смог бы причинить тебе такую боль?!

Меня одолевают странные чувства. И радость, и недоумение одновременно. Я растеряно смотрю на друга.

— Но… — запинаюсь и сдавленно выдыхаю. — Но кто, же тогда предатель?

— Я.

От этого голоса у меня подгибаются колени. Я поворачиваю голову и вижу, как в меня летит широкий острый нож. В силу шока и удивления, я даже не успеваю одуматься. Стою, слежу в замедленной съемке за тем, как холодное орудие летит на встречу с моей грудью, и не сопротивляюсь.

Я готова умереть, потому что моя жизнь только что рухнула, но я не умираю.

Передо мной возникает Астахов. Нож попадает ему в бок. Парень закатывает глаза, отстраняется, спотыкается о ржавый поручень и с болезненным вздохом валится с крыши.

— Нет! — ору, вытягиваю руки. Но слишком поздно. Мой друг совершает свой первый и последний полет в бездну. — Леша! — падаю на колени, и облокачиваюсь ладонями о поручень. Смотрю на мертвое тело Астахова и ошарашено замираю. Чувствую, как глаза наполняются слезами. Начинаю часто и громко дышать. В истерике надеюсь очнуться, качаю головой, жмурюсь, но не получаю ничего, кроме суровой реальности. Леша упал с крыши. А предводитель стоит за моей спиной, и я никогда не смогу его одолеть.

— Ну, неужели ты просто не могла успокоиться, а? — спрашивает меня Карина, и я взрываюсь плачем. Кладу голову на руки и без сил утопаю в слезах. — Я же сказала тебе: хватит. Но, нет. Моя сестра как всегда решила довести все до конца.

— П-по-ччему?

— Что ты спросила? Прости, я не расслышала. Ты невнятно мямлишь.

— Почему? — громче повторяю я, безжизненно сгорбившись.

— Ну, а как ты думаешь? — Карина подходит ко мне, садится рядом. Облокачивается спиной о поручень и тяжело выдыхает. — Я всегда тебе завидовала. Всегда. И знаешь ли, с этим не так уж просто жить.

— Как ты могла? — из-за слез я вижу лишь смазанную картинку белой земли. — Как ты могла такое сотворить?

— Очень просто.

— Как?!

— Тише, не кричи. Я расскажу тебе все только в том случае, если ты будешь внимательно слушать. — Вновь взрываюсь плачем и киваю. — Что ж. С Димой Вороновым я познакомилась, когда однажды проследила за тобой и Лешей. Вы ехали в Святой Клуб. Мы с Вороном встретились возле черного входа, и знаешь, что-то щелкнуло у меня тогда в голове. Он был красивым, гордым, умным. Пропустил меня, всё показал. Позже, он сказал, что увидел во мне азарт, огонь. Поэтому не прогнал, как остальных чужаков. Но не в этом суть, — Карина выдыхает. — Меня в семью он не взял. Объяснил это тем, что сейчас у вас много проблем, и я могу пострадать.

— Какай заботливый, — срывающимся голосом вставляю я.

— Да. Жаль, что из-за тебя он погиб.

— Из-за меня? О чем ты?

— Скоро узнаешь.

— Господи, что же я сделала?

— Ох, — Карина выдыхает. — Господи, Лия, ты столько людей погубила! Просто ужас.

— Я этого не хотела.

— Хотела, ещё как. — Сестра презрительно усмехается и поглаживает мои волосы. — Все изменилось в ноябре. Прошел всего месяц с тех пор, как вы с Лешей перешли в стаю, и тут ты вдруг изменилась. Стала абсолютно другой, вечно витающей в облаках. Дима отсиживался, Астахов слепо в тебя верил, а я сразу догадалась: ты влюбилась. Все планы мгновенно канули к черту. Пришлось изменить стратегию. Раз ты не с нами, значит против нас.

— Я не понимаю…

— А что тут понимать? — злится Карина. — Твоя любовь к Максиму испортила все то, к чему мы шли. Ворон предложил новый план действия, и я с ним согласилась. Впрочем, позже к нам присоединились и Наташа с Астаховым. — Сестра убирает руку от моих волос и тяжело выдыхает. — Третьякова, убитая горем, пришла в семью, словно раненное животное примерно в конце марта. Я с ней подружилась. Даже слишком. У нас был общий враг, что значительно сблизило цели. А вот Леша… с ним было посложней. Он, тупой идиот, до конца не верил в то, что ты его разлюбила. Пришлось найти доказательства. И я это сделала. Привела его к вашему деревцу в парке. Вы вырезали там свои инициалы, татуировки. Он это увидел и загрустил. В общем, ему пришлось пересмотреть приоритеты, что послужило мне и Ворону на руку.

— Леша тоже к этому причастен?

— Конечно! — Карина смеется. — А ты думаешь, почему он вечно ходит с такими грустными глазами? Бедный мальчик, вплоть до сегодняшнего дня не мог себе простить того, что привел тебя на крышу пятого августа. Подставил так сказать. Мы, естественно, не рассказали ему самого главного, о том, что канат бракован, но, тем не менее, он сделал свое дело.

— Что? — я смотрю на Карину и не верю своим глазам. Неужели передо мной моя сестра? Моя родная сестра? Которую я воспитывала, растила… за которой я ухаживала, о которой так сильно волновалась. Боль от предательства прожигает мне грудь. Я хочу вновь расплакаться, разрыдаться, но понимаю, что слез уже попросту нет.