Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

Потом он пошевелился. Резко и невозможно скрутился, поднялся и вытянулся ввысь — долговязый, страшный. Рука капитана вспыхнула от боли, и его пистолет со стуком отлетел в темноту.

Кублер отошел и ухмыльнулся. Его челюсть со скрипом выдвинулась вперед, брови изогнулись изящными дугами, веки раскрылись, открыв желтые, переливающиеся радугой глаза. Шея Кублера с шумом раздулась, позвонки гребнем выдались из-под кожи, будто набухающие синяки. Его пальцы изогнулись и стали дергаться, увиваясь друг вокруг друга, словно мясистые розовые личинки.

— С-с-с-с-с… — прошипело создание сквозь восторженную ухмылку.

Человеческие черты пропадали, заменяясь новыми, смертельно опасными, кожа сморщилась, по ней начал проступать рельеф. Тело задрожало и резко дернулось, став человекообразным олицетворением тягучего, аморфного и беспрестанного изменения.

Оно двинулось, непринужденно, с быстротой молнии, и, прежде чем Карвер успел заметить нападение, его швырнуло о толстую стену дверного проема, из глубокого и длинного пореза на руке хлынула кровь.

— Не-нечистый! — Едва выговорил храмовник, смотря на сочащуюся по одежде кровь. — Да проклянет тебя Зигмар!

Существо улыбнулось и заговорило — это был голос Кублера — сдержано и мягко слова слетали с его червивых губ.

— О, прошу вас, капитан, полагаю, мы можем обойтись и без этого… Не берите в голову, я — просто скромный ученик, которому не удалось превзойти учителя.

Вместе с током крови от Карвера начало уходить сознание, он почти не заметил движения твари. Меч был выбит из его руки и с лязгом и всполохом искр сломался о каменную стену.

И тогда чудовище стало надвигаться на него. В беспрестанных трансформациях змеиной морды неизменной была лишь ухмылка. Карвер вытянулся, пытаясь опереться о стену, и стал шарить рукой за дверью катакомб в темноте лестничного колодца, каждое движение отзывалось нестерпимой болью.

— М-м-м-м, — бывший аколит издал напевный звук. — Хромай отсюда, старик. Где теперь твои уроки? А? Где твоя вера? Пора уже понять, «капитан»… Учить меня больше нечему.

Содрогающаяся рука Карвера нащупала холодный металлический крюк, вставленный в стену лестничного колодца. Целеустремленные пальцы, слабеющие с каждым ударом сердца, нащупали толстую цепь, уходящую вверх по колонне. Охотник устало улыбнулся.

— Один-два урока у меня еще есть, малыш.

И он стянул цепь с крюка.

Словно комета, на полной скорости из темноты вылетела крыса, таща за собой свои бесполезные кишки и широкой дугой разбрасывая клоки кожи и облезлой шерсти. Глазки пронзительно сияли в предвкушении победы. Кублер так и не понял, что его ударило.

Голодная и обезумевшая, еще секунду назад она была прикована там, в темноте, и вот в камере перед ней открылся отличный вид на изгибающуюся фигуру, которая пожирала то, что жаждала она, чем должна была обладать, чего хватило бы ей на целую вечность.

Она врезалась Кублеру в живот и зарылась внутрь.

Бесформенное тело монстра мгновенно отреагировало — оно взбурлило вокруг инородного тела, выбросило вперед щупальца, чтобы закрыть дыру, в которой исчезла тварь, и стало трястись, оценивая возможный ущерб.

Ухмылка Кублера застыла, затем исчезла, глаза выкатились, пальцы стали сжиматься.

Он осел на колени и согнулся, у него в горле медленно зарождался огромный ком рвоты.

Рихт Карвер, ослабший, едва в сознании, открыл глаза и заставил себя открыть.

Точно вулкан, чья мощь долго дремала глубоко под толщей этой живой земли и наконец достигла критического давления, Кублер извергся. Его грудина взорвалась, мутировавшая плоть кувыркалась и дрожала в воздухе, поломанные кости прорвались наружу, ткань и змеиная кожа обвисала застывшей полупрозрачной пленкой вокруг разорванного тела.

Кублер — вернее, то существо, которое когда-то было им — издал последний потрясенный смешок и издох.

Из останков вывалилось крысоподобное создание, его тельце было безнадежно истерзано, изрезано и полурастворено внутренностями обреченного аколита. Дикий свет триумфа горел в оставшемся глазе, и, забыв о том, что его кишок давно уже нет, оно жадно набросилось полупереваренный блеск, который ранее проглотил Кублер.

— Пора обедать, тварь, — прошептал Карвер.

Он схватил горящую головню и швырнул ее в Кучу.

Пролежавшие несколько месяцев трупы, мумифицировавшиеся в этой сухой подземной гробнице, вспыхнули, словно бумага. Крыса верещала в агонии, и Карвер смотрел, не отрываясь, покуда та не перестала, пока не обгорела так сильно, что не могла сделать ни вдоха.

Он сидел на ступенях Кучи, пока не подоспела шумная, взволнованная и озадаченная толпа храмовников. Он сидел, пока не выгорело пламя, оставив после себя только пепел и сажу. Сидел, пока не пропал последний след Кублера — его лучшего ученика и злейшего врага.

Карвер пытался решить, что чувствует. Он в некотором роде понимал то глубокое, личное горе, которое стало бы естественным откликом произошедшему. Более того, он ощущал, что раньше, при схожих обстоятельствах, его реакция была бы именно такой.

Сейчас — нет — слишком многое изменилось.

Сейчас, сидя, на ступенях, окруженный разрушением и смертью, Рихт Карвер, капитан талабхеймских охотников на ведьм, изо всех сил старался не расплыться в торжествующей улыбке.

Снаружи, на стылом ветру, вороны ерошили перья от холода и ждали весны.

Мэтью Фаррер

Урок Яхамы

Нечто прибыло к берегам Бретонии. Оно прошло сквозь ночную тьму, морские непогоды, и проникло в Ястребиный залив, на берега которого тут же упал густой и неестественный туман, укутавший галечный берег и запутавшийся в кронах прибрежных деревьев. В любую другую ночь он застал бы здесь браконьеров или запоздавших рыбаков, с ворчанием возвращавшихся домой, но сегодня было полнолуние, а потому море было пустым. Гуще всего туман был в самом центре залива — аккурат между двумя мысами. И именно оттуда в небо устремился шпиль из тёмного камня, влажно блестевший в ночи. Шпиль, которого на закате ещё не было.

Креос Маледикт, владыка Каронд Кара, хозяин Чёрного ковчега «Торжество обречённой надежды», поправил плащ на своих покрытых бронёй плечах: пока они плыли к заливу, ночь была теплой, но магический туман принёс с собой холод.

— По правде говоря, я всегда считал стремление наших колдунов к управлению погодой дуростью или блажью. Тем не менее, я открыт для всего нового. И, даже не обладая способностями наших мягковатых южных кузенов, могу сказать, что методы Скайла и его учеников могут быть… полезными. Я ещё ни разу не видел, чтобы туманный покров «Торжества» был таким густым и простирался так далеко.