Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) - Октавиан Стампас

Первым заговорил папский легат. Речь его была пресной и незажигательной. До Адемара ему было далеко. Затем вышел Пьер Эрмит. Но и он на сей раз был как-то косноязычен и, кажется, сильно растерян и чем-то удручен. Зато третий оратор, какой-то епископ из Калабрии, произнес речь, полную великолепных риторических оборотов, сравнений и эпитетов. Когда он говорил, казалось, что пламя вот-вот исторгнется из его уст. Поскольку предыдущие ораторы говорили о необходимости избрания короля Иерусалимского, я ожидал, что епископ из Калабрии возьмет сторону норманнов, но вопреки моим ожиданиям, он, как и Пьер Эрмит, вовсю расхваливал подвиги и достоинства герцога Годфруа. Я с удивлением заглядывал в лица Раймунда Тулузского и Боэмунда Антиохийского, но не видел в их лицах ни беспокойства, ни обиды, ни возмущения. Они терпеливо выслушивали речи выступающих, а когда заговорил Боэмунд, я еще больше поразился - он тоже стал петь хвалы Годфруа и уверять собравшихся в необходимости короновать именно герцога Лотарингии. Раймунд не стал выступать, он только махнул рукой своим людям, когда они возроптали и принялись громко кричать, что их предводитель гораздо больше заслуживает королевского титула нежели Годфруа, про которого они кричали, что он герцог без герцогства, сапожник без сапог. Раймунд помахал им с таким видом, будто хотел сказать: "Вы правы, но я ничего не могу поделать, все уже решено".

Наконец папский легат обернулся к Годфруа и громко вопросил его:

- Имея полномочия, данные мне папою Римским Урбаном Вторым обращаюсь к тебе, герцог Годфруа Буйонский и Лотарингский, согласен ли ты принять из наших рук корону короля Иерусалима?

Прямой, как тополь, горделивый, как олень, и грозный, как медведь, Годфруа оглядел собравшихся, выдержал паузу и ответил:

- Нет.

Ответ его вызвал такой ропот в толпе, что стоящие на помосте с трудом могли расслышать друг друга, а они тоже принялись восклицать что-то, недоумевая, в чем дело.

- Нет,- еще громче воскликнул Годфруа, и ропот стал стихать.- Нет,произнес он тише, потому что наступила тишина.- Я не могу принять златую корону здесь, где Царь Славы венчался короной терновой.

Все стали смотреть друг на друга, кивая головами, восхищаясь ответом герцога. Я представил себе, что бы сказал сейчас Аттила, а точнее - не мог представить, укорил бы он герцога или похвалил. Ответ был прекрасный, это бесспорно, но у меня вдруг возник вопрос, что стоит за этим ответом. Неужто герцог, не имеющий ничего, кроме войска, продавший все свои земли, и впрямь отказывается от владения городом, от титула, который достается ему по праву. Разве не он захватил Иерусалим, не он первым вошел в Гробницу Господа?

- Я не приму короны, - продолжил Годфруа.- Но если вы удостаиваете меня великой чести сделаться покровителем этого Святого Града, я согласен именоваться Защитником Гроба Господня. Такой титул, как мне кажется, не оскорбит Бога.

Толпа одобрительно загудела. Папский легат оживился и снова заговорил:

- Ответ герцога является лишним доказательством того, что мы сделали правильный выбор. Сей герой обладает не только доблестью небывалой, не только самоотверженностью и бесстрашием, не только благочестием и набожностью, но и прекрасной скромностью. Защитник Гроба Господня - таков будет титул первого короля Иерусалимского, и пусть отныне каждый обращается к нему именно так - "патрон".

Затем встал вопрос о присяге, но Годфруа сразу закрыл его, подтвердив свою присягу василевсу Алексею и не требуя ни от кого присяги себе.

- Благополучие на севере, которое обеспечивается полным подчинением константинопольскому владыке, для нас важнее всего,- сказал он.- Имея одного покровителя в лице папы Урбана и другого в лице императора Восточной империй, мы в надежных руках.

Затем, после того, как был совершен молебен, и Годфруа вновь, уже официально, провозгласили Защитником Гроба Господня, состоялось освящение основания древнего храма. Здесь, на Сионе, по замыслу Годфруа, должна была возникнуть надежная твердыня - аббатство Божьей матери Сионской. Работы по восстановлению древнего храма должны были начаться уже с завтрашнего дня.

Когда все кончилось, Годфруа подошел ко мне и сказал:

- Прошу вас, граф, отправиться теперь вместе со мною в Иоаннову обитель, нам нужно будет кое-что решить вместе.

- Слушаюсь, патрон,- ответил я, впервые и с удовольствием называя его этим титулом.

Мы отправились вместе в обитель рыцарей Иоанна Крестителя, расположенную на западной оконечности города. Там жили братья Буйонские сразу после завоевания города. Странно, но меня по-прежнему не оставляло чувство, что Аттила где-то рядом, будто он едет у меня за спиной, и у меня есть надежная защита в его лице. Странно потому, что когда я один отправился с Кипра и совершил путешествие в Венгрию и на Русь, а потом вернулся один в Антиохию, у меня не было такого чувства его постоянного присутствия рядом. А сейчас, когда Аттилы не стало, он словно навсегда остался со мной.

Орден Иоанна Иерусалимского имел небольшую, но весьма благоустроенную обитель на южном склоне Голгофского холма. Обнесенная каменным забором, утопающая в зелени, обитель внешне производила весьма уютное впечатление. Пилигримы, добравшись досюда, получали долгожданное отдохновение и покой. Здесь скрывался и Раймунд Тулузский, когда за несколько лет до начала крестового похода побывал в Иерусалиме как паломник, повздорил из-за чего-то со стражниками, потерял в драке глаз и зарубил одного стражника досмерти. Ордену тогда удалось откупиться от властей и благополучно переправить графа Сен-Жилля в Европу.

Во время осады города рыцари ордена, оставив Иерусалим заблаговременно, воевали в отряде у Бодуэна. Обитель подверглась разграблению, но, как выяснилось, самые ценные вещи и реликвии рыцарям удалось спасти, припрятав их в надежном месте еще когда крестоносцы находились в Антиохии и лишь собирались двигаться на Иерусалим. Теперь, успев привести обитель в Божеский вид, они радушно встречали нас. Мы направились в довольно мрачное помещение, где некогда томился под стражей апостол Петр и откуда он был чудесно изведен ангелом. Кроме меня и Годфруа, там собрались все вожди похода, трое рыцарей ордена Иоанна. Пьер Эрмит, капеллан Роберта Норманнского по имени Арнульф и один из лучших рыцарей в войске Годфруа - Робер де Пейн. Странные люди, на которых я обратил внимание, стоя на помосте, собранном из обломков мечети, тоже были тут.

- Кажется, все собрались,- оглядев присутствующих, сказал Годфруа.Отлично. Прежде всего, разрешите мне поздравить капеллана Арнульфа - решено, что он будет Иерусалимским викарием, то бишь, временным исполнителем обязанностей патриарха. Второе: нам необходимо установить систему иерархии в освобожденном Иерусалиме. Позвольте представить вам трех моих советников, выходцев из лучших европейских монастырей.