Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

…Исходя из числа наших потерь в результате наступления под Амьеном и того упорства и решимости драться, которую проявили немцы при отражении наших атак, можно со всей уверенностью заявить, что окончательная победа над врагом, возможно будет одержана в 1919 году, а, скорее всего, в 1920.

Такая дата окончания войны обусловлена нашими большими потерями за последние два года и нерегулярным поступлением подкреплений, как из Америки, так и из Африки и Азии. Чтобы полностью избавиться от нашей зависимости от русского парового катка, необходима длительная подготовка и накопление сил перед решающим наступлением на Западном фронте.

Я полностью согласен с мнением господина Черчилля, что главную ставку в наших наступлениях 1919 года необходимо сделать на танки, которых почти нет у немцев. Пользуясь своей властью генералиссимуса, я назначил господина Черчилля министром вооружения наших сил и поручил ему создание гигантского завода в Шатору, чтобы к июлю 1919 года союзная армия имела в своем распоряжении три с половиной тысячи танков, вместе со 100 тысячами солдат экипажей.

Мы очень надеемся, что к этому сроку Соединенные Штаты смогут довести численность своих экспедиционных сил до обещанного президентом Вильсоном 1 миллиона человек.

Глава XIV.

Взвейтесь соколы орлами.

События на Восточном фронте развивались не столь успешно, как на это рассчитывал Людендорф, отдавая приказ о переброске с Западного фронта элитных частей рейхсвера.

Конечно, многое можно было списать на ландвер, который совершенно не держал удар русских войск, в особенности конных корпусов.

Высокоманевренные и быстрые, они легко проламывали наспех организованную оборону германских армий и, выйдя на оперативный простор, громили их тылы. Русские корпуса совершенно не походили на своих предшественников 1914 года, которых Людендорф успешно бил в болотах восточной Пруссии.

Эти новые соединения могли достойно ответить пулеметным и орудийным огнем противнику любой численности. Кроме этого, в отличие от кавалеристов генерала Мартоса, они не были незрячими и не полагались только на удачу. Продвижение кавалеристов регулярно сопровождало несколько самолетов, которые по возможности обязательно предупреждали их о приближении германских частей.

Благодаря очередному прорыву конного корпуса генерала Краснова, имперские войска получили новый унизительный щелчок по своей репутации. Два полка ландвера, стоявших в крепости Осовец, позорно бежали перед русскими драгунами, внезапно атаковавшими их. Крепость, осадой которой в 1915 году занимались лучшие части рейхсвера, и, которую они не могли взять в течение восьми месяцев, пока русские части сами не покинули её, пала без особого сопротивления.

Другим неприятным сюрпризом последних дней для Людендорфа послужило известие о падении другой стратегической крепости Ковно, взятой русской кавалерией аналогичным образом.

На Северном фронте генерала Кутепова, по подобию конных корпусов Краснова и Келлера, было создано несколько конных соединений, во главе одной из которых стоял подполковник Роман Федорович Унгер фон Штернберг. Проводя партизанский рейд по тылам врага, он узнал от пленных о малочисленности гарнизона Ковно и, не теряя времени, совершил смелый рейд, приведший к захвату крепости. За этот подвиг Унгер получил Георгиевский крест 3 степени и чин полковника, поскольку с падением Ковно положение немецких войск в Прибалтике становилось угрожающим.

Узнав о случившемся несчастье, фельдмаршал приказал вернуть столь важные для обороны крепости и решил прибыть лично на этот участок фронта, но по дороге попал под воздушный налет русских бомбардировщиков и чудом остался жив, отделавшись легкой контузией.

Действие этого рода русских войск было для рейхсвера ничуть не меньшей головной болью, чем конные корпуса. Противник совершил большой прорыв в искусстве применения самолетов, считавшихся экзотикой в начале войны. Прекрасно изучив уроки своих прежних поражений, русские сосредоточили удары своей авиации на крупных железнодорожных узлах, куда непрерывно прибывали войска с Западного фронта.

Эскадрильи огромных бомбардировщиков «Илья Муромец», состоявших из 12 машин, под сильным прикрытием истребителей, буквально выкашивали вновь прибывшие части, От 30 до 50 истребителей всегда сопровождали вылеты бомбардировщиков на цель и полностью сводили на нет ответные действия германской авиации. Если войска успевали покинуть станции разгрузки, бомбардировщики настигали их на дорогах и обрушивали на головы идущих людей шквал огня и бомб, стремясь в первую очередь уничтожить артиллерию и штабные машины.

Все эти действия хорошо координировались самолетами воздушной разведки, которые по нескольку раз в день барражировали над станциями и дорогами, ведущими к фронту. О том, какое внимание уделяли русские авиации, говорил тот факт, что немецкие аэродромы стали основным объектом атак партизанских частей конников Шкуро, непрерывно терроризирующих немецкие тылы. Знаменитые волчьи сотни всегда неожиданно обрушивались на головы аэродромной охраны и, прорвавшись на летное поле, гранатами и специальными бутылками с горючей смесью поджигали деревянные самолеты и склады с горючим и боеприпасами.

Столь энергичные действия русской авиации фактически парализовали нормальную передислокацию войск, и перебрасываемые части были вынуждены, передвигаться исключительно ночью, либо по лесам, что катастрофически удлиняло время выхода на передовые позиции. Благодаря этому, противник беспрепятственно продвигался вперед, энергично тесня части ландвера и попутно перемалывая прибывшие подкрепления.

Почти каждый день фельдмаршалу докладывали о возникновения новых и новых угроз окружения, возникших в результате очередных прорывов русских дивизий Восточного фронта. Противник не желал давать Людендорфу ни единого шанса на успех, подобно тому, как он сам неоднократно это делал вначале войны. Везде он натыкался на хорошо продуманный расчёт, подкреплённый смекалкой и храбростью, вместо ставшего столь привычным для фельдмаршала русского авось.

Действия фронтов противника были хорошо отлаженными и скоординированными, и не позволяли ему произвести передислокацию войск, сняв их со спокойных участков фронта, и перебросить на наиболее опасный.

Все эти неудачи лучшего тевтонского ума позволили сказать страстно завидовавшему карьере Людендорфа генерал-майору Гофману, что тот велик только во времена побед и ничуть не лучше остальных генералов империи во времена поражений.

Чтобы хоть как-то исправить положение и остановить наступление русских, Людендорф в срочном порядке перебросил один из цеппелинов отряда фон Берга для уничтожения русского прифронтового аэродрома, на котором базировалась часть тяжёлых бомбардировщиков. Фон Берг, готовивший новый налет на Лондон, с большой неохотой согласился на требование фельдмаршала отправить на Восточный фронт «Берту», под командованием вернувшегося в строй капитана Лемке. С этой целью под Варшавой в сжатые сроки соорудили причальную мачту для дирижабля, который прибыл 20 августа. Менее суток ушло на инструктаж экипажа и заправку цеппелина топливом и бомбами. Прекрасно понимая, что появление огромного аппарата вскоре станет достоянием разведки противника, а также желая поскорее переломить положение на фронте, Людендорф очень спешил и настоял на вылете дирижабля 21 августа.

Обстановка на фронте продолжала ухудшаться из-за стремительного приближения русских к Варшаве и Ивангороду. В тот день русские взяли Холм и Замостье, оставляя великому полководцу всё меньше и меньше возможностей совершить «чудо на Висле», как сказал в кругу офицеров неугомонный Гофман.

«Берта» направилась к русскому аэродрому в Красной Рудне рано утром, когда солнце ещё только, только показалось из-за горизонта. Место базирования ненавистных самолетов, было определено с помощью разведки, обнаружившей его после недели энергичных поисков, стоивших германским военно-воздушным силам трёх сбитых аэропланов.

Как всегда весь расчет строился на внезапности в утренние часы. Лемке с огромным удовольствием забросал бы своими бомбами этот аэродром ночью, но экипаж ещё не мог хорошо ориентироваться на незнакомой местности, а Людендорф требовал оглушительного успеха, а не простой демонстрации действий.

Дирижабль сопровождало 15 «Фоккеров», которые должны были надежно прикрыть бока «Берты» от любых действий русских в этом вылете. Привыкший к хорошим ориентирам Европы экипаж дирижабля с большим трудом ориентировался на огромном пространстве российской империи, выйдя к переднему краю фронта с большой задержкой во времени.