Срочно требуется царь - Светлана Багдерина

— Не может быть!.. — ахнула и всплеснула пухлыми руками баронесса.

— Ты имеешь в виду… — хищно прищурился Карбуран.

— Ты имеешь в виду… — схватился за сердце Дрягва.

— Нет, что вы, что вы, я вовсе не имею ничего в виду! Я не делаю никаких выводов, вы меня неправильно поняли, — скромно потупился и вдруг заюлили граф. — Я ведь вовсе не хочу… я могу ошибаться, вы меня понимаете?.. И доказательств ни у кого нет… Если они есть вообще… Но задавая себе вопрос, бывают ли такие совпадения…

— Совпадения?! Ха! Совпадения! А мне сдается, что это всего лишь предлог! — с грохотом вскочил, уронив кресло, барон Кабанан, словно хотел схватить за грудки его увертливую светлость. Но, вовремя вспомнив, что находится на нейтральной территории, неуклюже сделал вид, что всего лишь возжелал поправить на самой мягкой части спины смявшиеся при сидении складки камзола.

Баронесса недоуменно подняла выщипанные в ниточку брови домиком и обвела вопросительным взглядом гостей, застывших в таких позах и с таким видом, словно пружины в креслах кто-то коварный внезапно превратил в иглы.

— Предлог, ваше превосходительство? — так и не дождавшись пояснений, пробасила бабушка Удава. — Какой предлог?

— Какая-то блажь… — начал было говорить Брендель, но рассерженный Карбуран стремительно перебил его.

— Нет, не блажь! А предлог! Для отвода глаз! Ваше превосходительство! Открою вам тайну! Мои люди наблюдали за этим солдафоном, которого тупая чернь возомнила братом Нафтанаила! И они доложили, что он ведет себя так, словно ему наплевать и на корону, и на высокое происхождение! Потому что он мужлан и идиот! А это значит только одно!

— Что? — нахмурилась аудитория.

— Что это кто-то из нас… то бишь, из вас… — Карбуран вперился тяжелым многозначительным взглядом в графа, потом в барона Дрягву, — или водит других за нос… или сам стремится покончить с конкурентами!

— Водит за нос?! — истерично взвизгнул Дрягва.

— Покончить с конкурентами?! — искренне возмутился Брендель и вскочил с благородным намерением вызвать обидчика на дуэль.

Или — быстро вспомнив репутацию барона Кабанана как отчаянного фехтовальщика — отодвинуть свое кресло подальше[158].

— Ну же, господа, господа, успокойтесь, успокойтесь, господа, — подобно большой доброй наседке приподнялась, замахала на спорщиков палантином размером с параплан и добродушно закудахтала бабушка Удава. — Этого ведь просто не может быть, господа. Вы же давали магическую клятву у всех на глазах…

— Насколько нам известно, эта клятва может быть пшиком, царская парочка — авантюристами, а рыжая девчонка — самозванкой! — разъяренно прорычал Карбуран.

— Сам ты — самозванец! — то ли выступил на защиту отсутствующей октябришны, то ли просто высказал давно перезревшую и наболевшую мысль Дрягва.

— Ах, это я?!.. Это ты!!!.. Ты!.. Ты!.. — в этот раз его превосходительство не стал делать вид, что вскочил с места с какой-либо иной целью, нежели ухватить оппонента за фамильные кружева и парчу и трясти, пока у того не выпадут все зубы.

Барон Силезень тоже это понял, испугано отшатнулся, попытался закрыться от разбушевавшегося соперника руками…

И нечаянно попал ему локтем в скулу.

— Ой… — сказал Дрягва.

— Ой… — сказал Карбуран.

— ОЙ, — сказали в голос бабушка Удава и Брендель.

Потому что прямо на глазах у них подбитая скула барона Карбурана стала наливаться радужным синяком и опухать.

И как зеркальное отражение — скула барона Дрягвы.

Судьба Спиридона была предрешена.

Когда благородное собрание разъехалось по домам, элегантно раскланявшись с таким видом, будто каждую секунду было готово вцепиться друг другу в глотки, Удавия Жермон осталась одна.

Несколько минут она постояла у дверей, рассеянно скользя взглядом по картинам и статуям на тему неизменно успешной охоты и отдохновения после нее, которыми их далекие забытые предки сочли нужным украсить холл городского дома, потом выбила на мраморные плиты пола трубку о каблук, и повернула голову в сторону застывшего поодаль в почтительном ожидании долговязого нескладного лакея.

— Сверчуха, найди и приведи ко мне в кабинет оруженосца Мот…барона Бугемода… Сомика, по-моему. Я хочу его кое о чем расспросить.

— Сию секунду, ваше… превосходительство!.. — не успев толком договорить, слуга вприпрыжку помчался на розыск.

Бабушка Удава ценила в прислуге рвение. Прислуге же, лишенной этого качества, приходилось его срочно вырабатывать.

Как правило, в процессе поиска другой работы.

После долгой беседы усталый, сконфуженный и запуганный мальчик был отпущен с приказом смотреть в оба и держать язык за зубами, а из кабинета главы рода до полуночи доносился запах едкого дыма курительной смеси и душераздирающие звуки мучимой умелыми руками виолончели.

Спиридон разочаровано захлопнул дверь пустой комнаты, ставшей в последние три недели Ивановым кабинетом в управе, нахмурился и озадаченно уставился себе под ноги, размышляя.

Здесь его нет, в больнице нет, в детском крыле нет, у Находки нет, школа закрыта, в конюшне ему, вроде, делать нечего, кабинет министров и в дневное время палкой не соберешь, в приемной Макар один заканчивал выпроваживать засидевшихся просителей, во дворец он, вроде, не собирался…

Может, действительно уже спать ушел? Полдвенадцатого, всё-таки, на дворе полчаса назад пробило…

В такую-то рань?!

Усмехнувшись своей мысли — сколько еще человек в городе могли подумать то же самое про полночь? — он развернулся и неспешной походкой побрел к лестнице. Заглянуть еще раз к Макарше, что ли, хоть новостей узнать? И пень с ними, с делами — до утра погодят. Не заваливаться же к Ивану в такой час домой.

Снова невольно хмыкнув — кто еще облупленную холодную комнатку в городской управе, с престарелым диваном и подагрическим шкафом, опирающимся на кривоногий стол, мог назвать домом? — он засунул замерзшие руки в карманы и стал медленно спускаться.

На лестничной площадке, почти сливающиеся с густой тенью, не разбиваемой прибитой на первом этаже Находкиной восьмеркой, нерешительно толклась плотная молчаливая кучка человек в пять, может больше.

Ну, и ходатай пошел, пока за ручку не выведешь — сами дверь не найдут, ночевать здесь останутся, настырные, покачал головой Спиря, вздохнул и походкой вышедшего на тропу войны тигра направился к ним.

— Так, мужики, дружно повернулись, руки в ноги — и повалили отседова, контора закрывается, — не терпящим пререкания тоном проговорил он и сделал нетерпеливый жест рукой. — Тыгыдыч-тыгыдыч.

Но несанкционированное собрание проваливать, как было рекомендовано, не спешило, а вместо этого исторгло из своей середины невысокого коренастого бородача.

Бородач зашел недоуменно косящемуся солдату в тыл…

— Ну, и чего ты вокруг меня хороводы водишь? Сказал — вываливайтесь, значит…

— Бей его! — приглушенно, но свирепо рявкнул бородач, и первым подал пример.

Доселе смирно стоявшая кучка взорвалась.

При свете далекого светильника, в руках злодеев, накинувшихся на опешившего на мгновение Спирю, сверкнул широкой ассортимент колюще-режущего оружия, и даже самому тупому оптимисту стало ясно, что одним битьем тут дело не ограничится.

Конечно, в рукопашной один на один, двое на одного, и даже трое на одного Спиридону среди гвардейцев равных не было, не говоря уже о штатских лицах более хлипкого сложения. Но, во-первых, нападавших было шестеро, во-вторых, вооружены они были за десятерых, а руки солдата были слишком заняты отбиванием сыпавшихся со всех сторон ударов, чтобы потратить даже пару секунд, необходимых, чтобы выхватить свой меч.

Удары ножами и кулаками сыпались направо и налево, тяжелая тишина спящего здания оглашалась сдавленными несвязными выкриками, охами, стуком и — время от времени — треском, сопровождающимся хриплыми завываниями.

— …врешь…

— …бей…

— …на! На! На!..

— …ах-х-х-х…

— …получай!..

— …о-о-о-о-о!!!..

— …ай!..

— …вали его!..

Яростная, душная толпа нахлынула на оглушенного Спиридона, повалила его на пол, накрыла собой, покатилась кучей-малой по ступенькам, пересчитывая лесенки, ребра и зубы, и вдруг половина ее поднялась — один за другим — и кинулась прочь. Потом вернулась, подхватила оставшуюся половину, и снова бросилась наутек, к распахнутому парадному, во двор и в темень ночи.

Над неподвижным гвардейцем, всё еще сжимая в синем кулаке ажурную чугунную чернильницу, склонился Макар.

— Спиря?.. Спиря?.. Ты живой?.. Что случилось, Спирь?..

— М-м-м-м…

— Воды?..

— В-воды… это «в-в-в-в-в»… — едва приоткрыв заплывший в щелочку глаз, прошевелил распухшими губами солдат. — А «м-м-м-м»… это М-м-м-макар…