В тусклом стекле - Джозеф Шеридан Ле Фаню

Иногда вампир, как представляется, вынужден выполнять некие особые условия. В том случае, о котором я вам рассказала, Миркалла, кажется, должна была носить если не свое настоящее имя, то, по крайней мере, составленное из тех же букв, без единого изъятия или добавления, то есть анаграмму своего имени. Имя Кармилла этому условию соответствует, Милларка – тоже.

Отец рассказал Форденбургу, когда тот жил у нас в доме две или три недели после изгнания Кармиллы, историю о моравском дворянине и вампире с Карнштайнского кладбища, а потом спросил барона, как ему удалось определить точное местоположение могилы графини Миркаллы. Гротескное лицо барона сложилось в таинственную улыбку. Продолжая улыбаться, он уставился вниз, на потертый футляр от очков, повертел его в руках. Потом, подняв глаза, сказал:

– У меня имеется много дневников и других бумаг, написанных этим замечательным человеком, и в самой любопытной из них описывается то самое посещение Карнштайна, о котором вы говорите. Предание, конечно, немного все искажает. Этого человека можно назвать моравским дворянином, потому что он поменял свое место обитания, переселившись в Моравию, и был, кроме того, дворянином. Но на самом деле он был уроженцем Верхней Штирии. Достаточно сказать, что в очень ранней юности он был страстным и пользовавшимся взаимностью обожателем прекрасной Миркаллы, графини Карнштайн. Ее ранняя смерть повергла поклонника в неутешное горе. Вампирам свойственно умножаться в числе, но подчиняясь при этом определенным законам мира призраков.

Представим себе, для начала, местность, совершенно свободную от этой напасти. Как же это зло возникает и как приумножается? Сейчас расскажу. Некий человек, более или менее безнравственный, накладывает на себя руки. Самоубийца при определенных обстоятельствах становится вампиром. Этот призрак посещает живых людей во время сна. Они умирают и в могиле почти всегда превращаются в вампиров. Так случилось и с прекрасной Миркаллой, которую преследовал один из этих демонов. Мой предок, Форденбург, титул которого я по-прежнему ношу, вскоре это обнаружил и в ходе научных изысканий, которыми он занимался, узнал еще очень многое.

Помимо прочего, Форденбург заключил, что подозрение в вампиризме, вероятно, рано или поздно падет на покойную графиню, которая при жизни была его кумиром. Кем бы она ни была теперь, он ужаснулся при мысли, что ее останки могут подвергнуться надругательству посмертной экзекуции. Мой предок оставил любопытную бумагу, в которой доказывал, что вампир, лишенный своего двойственного существования, бывает перенесен в другую жизнь, еще более страшную. Он решил спасти свою некогда любимую Миркаллу от такой участи.

Для этого мой предок прибег к хитрости. Он приехал сюда и сделал вид, что перенес останки графини Карнштайн, а в действительности только уничтожил надгробие. Когда же он состарился и с высоты прожитых лет взглянул на прошлое и по-иному оценил свой поступок, его охватил ужас. Он оставил план и заметки, которые помогли мне найти то место, и написал признание в совершенном обмане. Возможно, Форденбург собирался еще что-то предпринять, но смерть помешала ему; и только отдаленному его потомку, для многих, увы, слишком поздно, удалось выследить это чудовище в его логове.

Мы побеседовали еще немного, и, помимо прочего, барон сказал следующее:

– Один из признаков вампира – сила его руки. Тонкая рука Миркаллы сомкнулась, как стальные тиски, на запястье генерала, когда тот занес топор для удара. Но сила вампира этим не ограничивается: конечности, которые он сжимал, немеют и восстанавливают подвижность медленно и не всегда.

Следующей весной отец взял меня в путешествие по Италии. Мы пробыли там больше года. Но прошло еще много времени, прежде чем ужас от пережитого стал забываться, и теперь Кармилла вспоминается мне в двух различных образах: иногда – как шаловливая, томная, красивая девушка, иногда – как корчащийся демон, которого я видела в разрушенной церкви. И часто, задумываясь, я вздрагиваю, когда мне чудятся легкие шаги Кармиллы у двери гостиной.

Примечания

Последний прижизненный авторский сборник малой прозы английского писателя ирландского происхождения Джозефа Шеридана Ле Фаню «В тусклом стекле» («In a Glass Darkly») был опубликован в 1872 г. в трех томах лондонским издательством «Р. Бентли и сын». Составляющие его три рассказа и две повести (все они ранее печатались в британской периодике) объединены сквозной фигурой доктора Мартина Хесселиуса – врача-психиатра и одного из первых в истории литературы «оккультных детективов», расследующего необыкновенные происшествия, которые с высокой степенью вероятности имеют сверхъестественную природу. Из его практики якобы и заимствованы загадочные случаи, описанные в книге; их перелагает для читателя безымянный ученик и секретарь Хесселиуса.

На русском языке рассказы и повести, входящие в данный сборник, были впервые напечатаны под одной обложкой (однако в произвольном порядке и без указания на их принадлежность к единому повествовательному циклу) в изд.: Ле Фаню Дж. Ш. Лучшие истории о привидениях / Пер. Е. Токаревой. М.: Терра – Книжный клуб, 1998. В авторском составе и авторской композиции (но при этом под неточным заглавием «В зеркале отуманенном») сборник впервые появился на русском языке в изд.: Ле Фаню Дж. Ш. Дядя Сайлас: Роман. В зеркале отуманенном: Сб. рассказов. М.: Ладомир, 2004. С. 323–534. За единственным исключением переводы, вошедшие в издание 2004 г., воспроизводятся (в новых редакциях) в настоящем томе.

При составлении нижеследующих примечаний, наряду с собственными разысканиями комментатора, использован научный аппарат оксфордского издания книги Ле Фаню, подготовленного Р. Трейси (Le Fanu Sh. In a Glass Darkly / Ed. with an Introduction and Notes by R. Tracy. Oxford; N. Y.: Oxford University Press, 1999), учтены наблюдения Е. Зыковой и Е. Ряковской – комментаторов русского издания 2004 г., а также материалы ряда зарубежных исследований творчества писателя.

В названии сборника содержится новозаветная аллюзия; ср. слова из книги Посланий апостола Павла: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицем