Цели и средства - Gamma

— Да, Министр, – она подхватила его официальный тон.

Она расскажет Эвану о «колпаке» и разговоре с Кингсли, когда сама разберется, что же тут происходит.

И вот теперь она задумалась – а не сказать ли? Вернуть себе имя, снять подозрения, получить свободу действий – наверное. Эван перебил ее мысли, решительно хлопнув по столу.

— Вот что. Вы когда камень проверяли, сигналку поставили?

— Конечно, – возмутилась Минерва.

— Вот и славно. Если Драко доберется до камня – мы будем знать. И можно будет действовать, говорить, вмешивать Нарциссу. В общем, я предлагаю ловить на живца.

Минерва подумала – и согласилась.

Мороз кусал за уши и кончик носа. Диагон–аллея просыпалась, скрипел снег под ногами, звенели колокольчики над дверями магазинов – издалека, будто выход был не в десятке ярдов, а в миле отсюда. Здесь же была тишина и синие тени. Драко стиснул палочку в правой руке, фиал в левой и пошел вперед, где лежал нетронутый снег. Плохо, что так холодно, он не почувствует приближения дементора издалека. Значит, нужно смотреть внимательней, особенно вон туда, в разбитые окна и перекошенные двери.

Думать о хорошем, радоваться – чтоб твари прилетели поскорее, пока еще пальцы и губы не застыли от холода. Хорошее – это отец, но думать о нем сейчас было слишком горько.

Значит, думать о Луне. Больше ничего хорошего в жизни Драко не было.

В Хогвартсе он обращал внимание на Полоумную Лавгуд только потому, что она хвостом тягалась за гриффиндорской компанией. Она устроила Поттеру то дурацкое интервью в дурацком журнале своего отца и была в министерстве с остальными – в общем‑то и все. Он даже удивился, когда на рождественских каникулах обнаружил, что Лавгуд – пленница в Мэноре. Толку от нее?

— Лорду виднее, от кого есть толк, от кого нет, – огрызнулась тетушка Белла. – От кого нет толку, так это от вашей семейки, ничего нельзя поручить!

— Белла, ты живешь в нашем доме, – резко напомнила мать. – Лорду нужен Лавгуд, а он куда послушнее, пока его дочь здесь.

— Не понимаю, зачем ему этот старый маразматик, – плачущим голосом пожаловалась тетя Белла, своим собственным словам вопреки. Драко промолчал: спорить с тетушкой выходило себе дороже.

Он присматривал за пленниками, пока был дома. Вообще‑то приносить еду и убирать в подвале входило в обязанности Петтигрю, Драко подозревал, что здесь не обошлось без вмешательства Снейпа. По слухам, неприятный толстяк чуть ли не в прислугах у него ходил. Впрочем, расспрашивать Драко не пытался: со всеми, кроме Снейпа, толстяк держался высокомерно и чуть что – срывался на визг и тыкал в лицо страшной серебряной рукой.

Когда Петтигрю не было поблизости, Драко спускался в подвал и садился у двери. А что еще оставалось? Своей комнаты у него больше не было, дом был полон чужими знакомыми и незнакомыми людьми, к Лорду таскались то из министерства, то егеря, Драко маялся чужим присутствием, топаньем, разговорами, вонью от егерских курток. Он сбегал в подвал, где было тихо и спокойно, зажигал маленький «люмос», садился у двери.

За дверью слышались голоса. Олливандер рассказывал о свойствах разных деревьев для палочек, и какое из них лучше сочетается с волшебными компонентами, и про валлийский драконий заповедник, куда он ездил за струнами, а однажды Драко услышал кусок какого‑то романа без начала и конца – явился Петтигрю и пришлось уходить с независимым видом, а на следующий день рассказывала уже Луна – о морщерогих кизляках, и как они с папой чуть не поймали одного, о лунных бабочках и мыслепутанках, пересказывала маггловские книжки о волшебниках и феях, смешные и странные. Гоблин отмалчивался, но иногда Полоумной Лавгуд удавалось и его разговорить, и тогда Драко слушал о гоблинских войнах с недостойными волшебниками и великих мастерах, обманутых недостойными волшебниками.

Ночью, когда на кушетке храпел Рабастан, а из гостиной неслись завывания тетушки Беллы, он искал взглядом лунных бабочек в замерзшем саду и доживал до утра.

Однажды в середине длинного рассказа о Мерлине и королеве Моргане Луна вдруг замолчала и окликнула его.

— Малфой!

Он вздрогнул и вжался в стену спиной, будто его могли увидеть.

— Малфой, – позвала она за самой дверью. – А можно ты сядешь с этой стороны и зажжешь нам свет?

Он дернулся уйти – но раздумал. Отпер дверь, на всякий случай бросил защитное заклинание у порога и сел.

— Спасибо, – проговорила она, таращась из сумрака – слабый свет отражался в большущих глазах. – Скучно все время сидеть в темноте.

В следующий раз она спросила, как его зовут.

— В смысле? – на всякий случай ощетинился Драко.

— Джинни Уизли звала тебя Хорьком, но вряд ли это твое имя, – безмятежно отозвалась Луна. В темноте почти неслышно засмеялся Олливандер.

— Драко, – проговорил он, помолчав.

— Хорошо, – невесть почему одобрила Луна. – А меня Луна – тоже астрономическое имя.

— Тоже?

— Это семейная традиция. Розье, как и Блэки, часто называли детей, как созведия.

Драко молчал. Он как‑то не задумывался о своем имени как созвездии. Мама это имела в виду? Если и спрашивать, то явно не сейчас. И у нее, кстати, не звездное имя. И позвольте, что значит семейная традиция? Разве Лавгуды какое‑то отношение имеют?..

— А ты причем к семейной традиции? – неловко выговорил он.

— Ты не знаешь разве? Дедуля Киф был из Розье. Он разругался с семьей из‑за убийства магглов, его выжгли с семейного гобелена. Он уехал жить подальше от столицы и взял прозвище Лавгуд. Ну а папа уже записал как фамилию.

Драко молчал. Это вот эта вот глазастая лунатичка – из Розье?

— Твой отец похож на дедулю Кифа, – вздохнула Луна. – Только он совсем не добрый.

Портрета «дедули Кифа» – Кифеуса Розье – в семейной галерее, понятно, не нашлось. Уже после, гораздо позже, когда Драко увидел наконец Ксенофилия Лавгуда, он понял, что отец и в самом деле похож на опального Кифеуса Розье, своего дядю по матери. И на своего двоюродного брата тоже.

Драко вздрогнул тогда, вздрогнул и теперь – сердце сжало будто ледяной рукой. Он хоть сейчас может аппарировать на равнину, постучать в дверь, посмотреть в лицо, так похожее на его отца, которого нет больше…

Он резко крутнулся, напрягая зрение – да! Печаль сменилась горькой радостью. Дементор! Облезлый, оголодавший дементор – то, что нужно. Драко сам шагнул навстречу серой твари и поднял палочку, выписывая сложную фигуру. Заклинание легко слетело с нее, скользнуло дементору под капюшон и вылетело назад. Внутри серебристой дымки дрожало что‑то, серое, гадкое, Драко не стал разглядывать, подставил фиал и запечатал второй частью заклинания. Дементор отползал в сторону, наверное, сдыхал, если они способны дохнуть. Вот так!