Ничего неизменного - Наталья Игнатова

Заключать сделки со смертными, которые такого обряда не проходили, было бы делом рискованным, если б смертные, в большинстве своем, не проявляли поразительную неосторожность. Хотя, конечно… сделка с демоном — сама по себе затея самоубийственная, так что об осторожности говорить не приходится, даже если смертный очень умен и хитер.

Заноза считал Хасана умным. Мартин на этот счет мнения еще не составил, но то, что Турок не собирался заключать с Шиаюн сделку, а лишь хотел выманить ее под удар, говорило в пользу Занозы.

Он использовал настоящее имя. Турецкой латиницей написал на чистой стороне визитки: «Хасан Намик-Карасар». Не стал придумывать другое. А Мартин ничегошеньки не почувствовал, когда взял визитку в руки. Имя, правда, было написано не для него, но будь оно истинным, в нем все равно ощущалась бы сила. Пусть Мартин и не смог бы ею воспользоваться.

Значит, обряда наречения не было. Может быть, его вообще нет у мусульман? А может, дело было в том, что ратун Хасана выбрал его с самого рождения, и проследил за тем, чтобы тот не попал на глаза Богу. Неизвестно. Да и не важно. Берана знала, как зовут Турка, Заноза его сам ей представил. А все, что знала Берана, было известно Шиаюн. Разумеется, это имя не обязательно должно было быть истинным, но Шиаюн уже слышала его. Она поверит.

Особенно, когда ровные буквы, черные на матово-белой бумаге, наполнятся силой чар.

Демоны из карианских кланов редко заключали сделки со смертными, это был удел одиночек. Кланы же управляли планетами, и люди сами отдавали им души, просто в благодарность за то, что демоны не оставляли их в одиночестве, были богами, силой, на которую всегда можно положиться. Однако между собой кланы сделки заключали. На сделках этих, на сложно сплетенной сети взаимных договоров, долгов, обязательств и вендетт, держалось все Кольцо. И у каждого клана были свои мастера-хитроплеты, между которыми шло непрерывное состязание, иногда больше похожее на войну.

Мартин эту породу не очень жаловал. И старался не иметь с ними дел. Эрте настаивал на том, чтобы он освоил хотя бы азы приемов, которыми кланы старались уловить друг друга в лабиринтах договоров, но, как обычно, чем больше он настаивал, тем дальше Мартин держался от хитроплетов и их скользкого мастерства.

До сегодняшнего дня ему ни разу не понадобилась их помощь. Но все когда-то меняется.

Уже в Куполе, идя по оживленным, изысканно украшенным переходам крыла мастеров, машинально кивая в ответ на почтительные поклоны соклановцев и слуг, Мартин подумал о том, что не хотел приходить на Кариану, пока Лэа не вернется. Мысль была неожиданной и раздражающей. За прошедшие пять дней они разу не додумал ее до конца, всегда останавливался на том, что не хочет приходить на Кариану. Но ясно же было, что это невозможно. Особенно теперь, когда в нем все больше Мартина Фальконе — земного аналога принца Нэйда Алакрана — и все меньше Мартина Соколова, с его человеческой жизнью и человеческим сердцем. Значит, он поставил себе какой-то срок, в течение которого не собирался появляться в резиденции клана. Значит, думал, что Лэа вернется. Все еще. Ждал ее возвращения.

Ладно. Не думал. Был уверен, что Лэа ушла не навсегда, что она придет домой и жизнь продолжится. Другая жизнь, не такая как раньше.

Тогда у Эрте не будет повода радоваться. И дело было не только в том, что Мартин вообще не хотел доставлять приемному отцу хоть какую-то радость. Он не хотел и не доставлял, давно понял, что тот не будет доволен ничем, что бы он ни сделал. Дело было еще и в том, что Эрте обрадуется тому, от чего плохо и больно, и тогда его снова захочется убить. И снова не получится. И все выйдет глупо. Как всегда.

Опять получилось так, как Эрте и задумал. Он притащил Занозу на Тарвуд, чтобы Мартин расстался с Лэа. И вот, она ушла. Не так скоро, как хотел Кот. И не при тех обстоятельствах, которые он предпочел бы — а он предпочел бы, чтоб Мартин сам велел Лэа уйти — но результат, так или иначе, достигнут.

Теперь уже попытка убить соги Алакрана не казалась глупостью. Мартин помнил их последний бой, помнил, какие ошибки совершил… если не повторять их, то…

Нет. Эрте пока сильнее. Как же все-таки Занозе удалось победить своего ратуна? Какой-нибудь хитростью? Наверняка. А может, Заноза его зачаровал?

Вряд ли. Он любит тех, кто любит его, и не смог бы убить зачарованного. Если бы мог, его дайны не были бы так сильны, потому что чувства не были бы настоящими.

Сложно все. Без хитрости, наверняка, не обошлось, но хитрость не в дайнах. Может быть, в том, что Заноза не спит днем? Он ведь говорил, что это делает его очень опасным для других вампиров.

Мартин спал когда попало, Эрте тоже, и никакой пользы в бою от этого не было.

Принцу нечего было делать в мастерской хитроплета, так же, как и в любых других мастерских, кроме собственной. Но Мартин за годы жизни в Куполе, так и не научился вызывать слуг к себе, а не ходить к ним. Кроме того, его покои располагались в том же крыле, где жил Кот, что увеличивало вероятность нежелательной встречи. Хотя, конечно, Эрте и так знал, что он в Куполе, Эрте про Купол знал все и всегда.

Ну, и акулы с ним. Все равно в мастерские он не попрется, а если позовет к себе, можно сказать, что занят и не пойти.

Мартин объяснил мастеру суть дела, отдал визитку с именем. Сложность была, в основном, в чарах, которые нужно на нее наложить. Сам договор ничего особенного собой не представлял. Обязанности сторон понятны, условия и гарантии — тоже. Хасан проводит Шиаюн к Ядру, а Шиаюн учит его, как взять силу Ядра и стать демоном. Сделка завершится, когда Хасан превратится в демона, и с этого момента Шиаюн забудет его имя. Никаких пунктов мелким шрифтом, никаких дополнительных смыслов.

Хитроплеты, служившие Алакранам, уступали в мастерстве лишь хитроплетам клана Нахаш — у тех мастера были особенные — и составление текста должно было занять считанные минуты.

К удивлению Мартина, оказалось, что и зачарование имен — отработанная процедура. Еще один повод задуматься над тем, в какие игры играет соги клана, если у его хитроплетов всегда наготове чародейная вязь для создания фальшивых истинных имен.

Мартин не желал думать ни об играх Эрте, ни о политике клана, ни о своем месте и своей роли, хоть в клане, хоть в затеях Кота. Обязанности? Может, они и были, но Эрте никогда о них не говорил. И вряд ли ждал, что Мартин сам проявит интерес.

Да вообще непонятно, чего он хотел. Ничего не хотел. Иногда старался помешать жить, иногда делал что-нибудь… непонятное. Занозу, вот, подсунул, с аргументацией: «это для твоего же блага». В результате оказалось, что и Заноза — для того, чтобы помешать жить. И все всегда выходит так, как хочет Эрте. Это неизбежно, неизбежность бесит, но бесись, не бесись, а сделать ничего нельзя. Эрте хотел избавиться от Лэа и добился своего. Эрте хочет убить Хасана, и, пожалуйста, все идет к тому. Прямое столкновение с демоном, даже полукровкой, почти верная смерть для вампира. Эрте всегда получает то, что ему нужно.