Шардик - Ричард Адамс

— Ну ладно, Крендрик, — отрывисто промолвил Эллерот, вставая со скамьи, — я получил обратно свою безделушку, а тебе, похоже, и впрямь нечего нам сообщить. Посему я вернусь к своим делам, а ты можешь продолжить поиски медведя.

Тан-Рион резко втянул в себя воздух. Молодой йельдашейский офицер шагнул вперед:

— Мой повелитель…

Эллерот вновь поднял ладонь:

— У меня есть свои причины, Детрин. Безусловно, если кто и имеет право помиловать этого человека, так это я.

— Но, повелитель, — запротестовал Тан-Рион, — этот негодяй… король-жрец Шардика… само провидение отдало его в наши руки… люди не поймут…

— Поверьте мне на слово, ни он, ни медведь теперь не представляют для нас опасности. А если вас беспокоит единственно вопрос мести, сделайте одолжение, убедите людей от нее воздержаться. Я располагаю сведениями, дающими мне основания считать, что нам следует пощадить этого человека.

Мягкие эти слова были произнесены твердым тоном, не допускающим дальнейших возражений. Офицеры молчали.

— Ты пойдешь на восток, Крендрик, — сказал Эллерот. — Это устроит нас обоих не только потому, что таким образом ты будешь двигаться в противоположную от Беклы сторону, но и потому, что волею случая твой медведь идет именно в восточном направлении.

С площади у дома теперь доносился нарастающий шум: возмущенный ропот, невнятные гневные крики и резкие голоса солдат, пытающихся утихомирить толпу.

— Мы дадим тебе еды в дорогу и новые башмаки, — продолжил Эллерот. — Боюсь, больше я ничего не могу для тебя сделать. Я прекрасно вижу твое плачевное состояние, но, если ты здесь останешься, тебя попросту разорвут на куски. Не забывай, что Молло был родом из Кебина. И уразумей одно: если ты еще когда-нибудь попадешься в руки наших солдат, тебя убьют на месте. Повторяю, убьют на месте. Во второй раз спасти тебя я не смогу. — Он повернулся к начальнику стражи. — Приставьте к нему охрану, чтоб довели до речного брода, и велите глашатаю сообщить, что я лично распорядился не трогать этого человека.

Эллерот кивнул солдатам — те тотчас опять подхватили Кельдерека под руки и повели было прочь, но он вдруг рывком обернулся и выкрикнул:

— Где владыка Шардик? Что вы имели в виду… когда сказали, что теперь он не представляет опасности?

Один из солдат схватил Кельдерека за волосы, но Эллерот знаком приказал отпустить его.

— Мы твоего медведя не трогали, Крендрик. Не было необходимости.

Кельдерек дико уставился на него, дрожа мелкой дрожью. Эллерот выдержал паузу. Шум толпы теперь разносился по всему саду, и солдаты искоса переглянулись.

— Твой медведь умирает, Крендрик, — медленно произнес Эллерот. — Один из наших патрулей наткнулся на него в горах три дня назад и следовал за ним на восток, пока зверь не перешел вброд через Врако в верхнем течении. Сомнений нет: ему недолго осталось. До меня также дошла еще одна новость — не важно, каким образом. Что ты и медведь спускались в Уртские избоины и вернулись оттуда живыми. Что там с тобой приключилось, тебе лучше знать, но именно поэтому я пощадил твою жизнь. Я не проливаю кровь вопреки божьей воле. А теперь ступай.

В комнате домоправителя один из солдат смачно плюнул Кельдереку в лицо:

— Ты, грязный ублюдок, сжег бану руку к чертовой матери, да?

— А он теперь велит нам отпустить тебя, — прорычал другой солдат. — Ты, гнусный ортельгийский работорговец! Где его сын, а? Ты о нем позаботился, верно? Не ты ли отдал приказ Геншеду?

— Где его сын? — повторил первый солдат, но Крендрик по-прежнему молчал, потупив голову. — Ты меня слышишь? — Он грубо схватил его за подбородок, заставляя поднять лицо, и презрительно посмотрел в глаза.

— Я слышу тебя, — невнятно проговорил Кельдерек, не пытаясь высвободить подбородок из крепкой хватки. — Но не понимаю, о чем ты.

Оба мужчины саркастически рассмеялись.

— О нет, — сказал первый. — Ведь это не ты наладил в Бекле работорговлю? Или все-таки ты?

Кельдерек молча кивнул.

— Ага, то есть это ты признаёшь? Но ты, конечно же, ни сном ни духом, что старший сын повелителя Эллерота пропал больше месяца назад и что наши патрули искали его повсюду от Лапана до Кебина? О нет, ты у нас ведать ничего не ведаешь, верно?

Он замахнулся ладонью и злобно ухмыльнулся, когда Кельдерек отпрянул.

— Я ничего про это не знаю, — пробормотал Кельдерек. — Но почему в пропаже мальчика ты винишь работорговца? Река, дикие звери…

Несколько мгновений солдат буравил его взглядом, а потом — видимо, убедившись, что он и впрямь ничего не знает, — ответил:

— Мы знаем, кто захватил паренька. Геншед из Терекенальта.

— Я впервые о таком слышу. Среди людей, получивших разрешение на торговлю в бекланских провинциях, нет никого по имени Геншед.

— Да ты и святого выведешь из терпения! О нем все слышали, об этой грязной свинье. Хотя вполне возможно, у него действительно нет разрешения, — думаю, даже ты не выдал бы разрешение такому мерзавцу. Но работает он на законных торговцев — если это можно назвать работой.

— И ты говоришь, этот человек захватил наследника саркидского бана?

— Полмесяца назад в восточном Лапане мы поймали работорговца по имени Нигон с тремя надсмотрщиками, которые вели на продажу сорок рабов. Полагаю, сейчас ты заявишь, что и никакого Нигона тоже не знаешь?

— Нет, Нигона я помню.

— Так вот, он сказал генералу Эркетлису, что Геншед забрал мальчишку в плен и направляется на север через Тонильду. Наши патрули прочесали всю Тонильду вплоть до Теттита. Если Геншед и был там, теперь его уже и след простыл.

— Но с чего ты взял, что я имею к этому какое-то отношение? — вскричал Кельдерек. — Если то, что ты говоришь, правда, тогда я не лучше тебя понимаю, почему Эллерот пощадил мою жизнь.

— Он, может, и пощадил, — прорычал первый солдат. — Он у нас благородный аристократ, с возвышенными понятиями. Но мы-то не такие, ясно тебе, гнусный работорговец? Лично я считаю, если кто и знает местонахождение Геншеда, так это ты. Что ты вообще делал в этих краях? Разве он сумел бы бесследно скрыться без посторонней помощи?

Он схватил со стола тяжелую мерную рейку и расхохотался, когда Кельдерек вскинул руку, прикрывая голову.

— А ну, прекратить! — рявкнул начальник стражи, выросший в дверях. — Ты слышал, что сказал Однорукий? Не трогать этого малого!

— Если они на такое согласятся, господин, — ответил солдат. — Вы только послушайте! — Он придвинул табурет к высокому окну, встал на него и выглянул наружу; шум толпы неуклонно усиливался, хотя слов было по-прежнему не разобрать. — Если они и согласятся отпустить негодяя подобру-поздорову, то единственно из уважения к воле Однорукого.