Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В чем же причина, каковы побудительные мотивы этой трагедии? Ответы на эти вопросы – тема особого исследования. Ограничимся в данном случае кратким анализом главных, на наш взгляд, причин, тесно связанных между собой: извращение на практике теории научного социализма и перенос морали революции на послереволюционное развитие.
Великая российская революция 1917 года была единственной в истории человечества, которая была совершена на фундаменте научной теории. Упрощенно говоря, сначала шла разработка теории – марксизма, научного социализма, потом свершилась революция ради ее воплощения в жизнь. Но этого воплощения в жизнь и не произошло. И дело не в каких-то отдельных искажениях, искривлениях на практике теории научного социализма, как утверждают некоторые политики и публицисты, а в полной подмене ее сущности. Чем можно объяснить подобную подмену?
По нашему мнению, главное объяснение этого в том, что Россия, начав свои преобразования с Революции, так от ее специфической идеологии и морали и не отошла. Позволим себе в связи со сказанным сделать небольшое отступление…
Расстрел семьи Николая II… В том числе женщин, детей. Ужасно, бесчеловечно, аморально… Таковы нынешние оценки почти всех пишущих на эту тему. Рискуя вызвать на себя шквал обвинений во всех страшных грехах нашей собственной нравственности, осмелимся, однако, утверждать, что это «ужасно» и «бесчеловечно». Но вот аморально ли? Ответ неоднозначен. Бесчеловечно, но не аморально – возможно ли такое? Возможно.
Существуют общечеловеческие, вневременные нормы нравственности. Пренебрежение личностью, ее интересами, ее самоценностью, ее унижение и тем более убийство, насилие, немилосердие и т. п. безусловно аморально. С точки зрения общечеловеческих норм нравственности.
Но существует и особая мораль – мораль революции (и ее антитезы – контрреволюции). Она не выдумка революционеров, каких-либо партий или отдельных идеологов. Не следствие дурного нрава конкретных злодеев. Данная мораль объективна в том смысле, что обусловлена основным законом любой революции. Закон же революции прост: «Кто кого». Революция не решает ничего другого, все подчиняется этому закону. Ты за революцию – ты ее друг, против – враг. И неважно, что ты за человек: государь, ученый, поэт, ребенок…
И летят головы королей Карла I и Людовика XVI, королевы Марии-Антуанетты, королевских жен и детей, поэтов Гарсии Лорки и Николая Гумилева… Для революции они не Личности, не поэты, не женщины, не дети, а враги в борьбе «кто кого». И малолетний Алексей для революции не дитя, а царевич, вокруг которого могут сплотиться враждебные ей силы. Поэтому и казнят.
Та же логика и у контрреволюции. Колчак, объявивший себя Верховным правителем России, отличался такой жестокостью, такими массовыми расстрелами, что суд современной России отказал ему в реабилитации. А на Дону Деникины вырезали подчистую казачьи семьи с женщинами, стариками и детьми в люльках за помощь Красной армии. Кстати, не пишут книг, не снимают фильмов, не апеллируют к общественному сознанию по поводу гибели таких семей. Не провозглашают их святыми. Потому что не царские? А ведь что по Библии, что по светской морали все люди равны, любой человек бесценен.
Для общечеловеческих норм морали все это неприемлемо, преступно. Для революции (контрреволюции) же эти и подобные им преступления – не преступления. Они моралью не осуждаются, они для нее «естественны и разумны». Во Франции сегодня никто не предает нравственной анафеме якобинцев и их современников за самую кровавую революцию (контрреволюцию) во всей новой и новейшей истории. Было казнено более миллиона граждан из 12 миллионов населения страны.
Основная трагедия заключается не столько в том, что в нашу революцию погибло много народа (страшно, тяжело, но павших не вернуть), а в том, что на долгие годы в России на живых людей распространялись ее законы и мораль. Теория о «перманентной революции» Л. Троцкого, давно и поныне жестко критикуемая, нашла в свое время на практике свое конкретное воплощение. Мы все время жили в условиях революционной морали (да во многом живем и сейчас).
Уничижение личности, как временное явление в революции, не только продолжалось, но и усиливалось после революции, когда вопрос «кто кого» уже был решен. И вот здесь и произошла подмена сущности теории научного социализма. Человек из высшей ценности общественного развития превратился в простой «винтик» этого развития.
Идеологическая и государственная доктрина советского времени и в теории, и на практике закрепила это уничижение. «Незаменимых людей нет», «человек – винтик общественного механизма», отдельный человек ничто, главное – чистота идеи… Индивидуальное, особое – тождественно негативному, опасному. Чем дальше от революции, тем более усреднялась личность, более серыми становились не только государственные вожди, но и все, кто шел во власть, во все большей степени правил лозунг: «Не высовывайся, инициатива наказуема».
Разрушению личности способствовало и государственное лицемерие, государственная ложь. Много раз переписывалась история, скрывалась общественно важная информация, искажались факты, говорили одно – думали другое. Все это приводило к раздвоению личности, порождало цинизм.
Серьезное воздействие оказывало на российский менталитет и экономическое положение в стране. Менталитет российского человека, особенно к концу советской власти, определяла во многом не идеология и тем более не религия, а… очередь. Именно она формировала в людях озлобленность, лишала их таких характерных для россиян качеств, как порядочность, доброта, жалость. По данным 1988 года, в это время очереди для приобретения продуктов, товаров, на получение различных услуг «съедали» 65 млрд человеко-часов в год. Одновременно стояло в очереди 35 млн человек (для сравнения, в науке, в научном обслуживании было занято 4 млн, в строительстве – 11 млн). Конечно, изменение традиционных для россиян ценностей обусловливалось не только очередями. Ряд их намеренно искажались господствующей идеологией.
Так, понимание справедливости в виде уравниловки формировало и развивало иждивенчество, леность, безответственность. Не заложено исторически в российском менталитете позитивного отношения к недоброкачественной работе, к браку. Напротив, народный фольклор, пословицы, поговорки осуждают недобросовестность, высмеивают лентяев и горе-мастеров. Бракодельство расцвело в силу экономических факторов и прежде всего – именно из-за господствующей уравниловки. Его масштабы поражают. Исправление брака только в сельскохозяйственном машиностроении стоило 2 млрд весьма дорогих в то время советских рублей, 300 тыс. работников было занято исправлением брака.
Подводя итоги, вновь повторим, что за время советской власти шло как обогащение личности, укрепление и развитие многих позитивных ее качеств, так и серьезная их коррозия, изменения в худшую сторону. Но при этом, по нашему
