Прекрасный подонок - Кристина Лорен

- Почему ты любишь меня? – спросил он тихо.

Я слегка нахмурилась, удивленная его вопросом.

- Потому что ты позволяешь мне быть собой, и любишь меня за это, - прошептала я вдоль его шеи. – Ты замечательный и добрый. Ты безгранично любишь свою семью. Ты забавный и сексуальный. Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой и умной, - я замолчала, целуя его за ухом. – Мне хочется быть всем для тебя.

Он задержал дыхание на мгновение и тяжело сглотнул, я почувствовала, как напряглись мышцы его шеи под моими губами.

- Ты итак все для меня, - поправил он, отстраняясь, чтобы взглянуть мне в глаза. – И ты это знаешь, верно?

- Да, - ответила я честно. Я знаю, что нам еще предстоит долгий путь, нам еще столько всего нужно преодолеть, но в чем я больше не сомневаюсь, так это в его любви.

- Хлои, - начал он, немного разворачиваясь ко мне, и снова укладывая мою голову себе на плечо. – Я ни в коей мере не хотел опозорить тебя, обесчестить в глазах коллег. Я бы никогда этого не сделал, я просто… я, конечно, не хотел, чтобы все узнали о нас вот так, - произнес он сочувственно, примирительным тоном. Он распустил мой хвост, забираясь одной рукой в волосы, а другой поглаживая мое плечо.

- Я знаю, - ответила я тихо, скользнув пальчиками в расстегнутый ворот его рубашки. Не смотря на то, что обычно наши характеры брали над нами вверх, в душе я знала, что он никогда бы не принизил меня.

- Думаю, это даже к лучшему, Хлои.

- К лучшему? – переспросила я озадаченно, не понимая, как он может видеть во всем этом что-то хорошее.

- Да, нам не придется больше прятаться. – Представив себе такую вероятность, я почувствовала, как в душе зарождается толика надежды. – У нас могут быть нормальные отношения.

- А что значит нормальные? У нас никогда не было нормальных отношений. Мы даже не знаем, как это, - спросила я, в моем голосе проскакивал страх.

- У нас были нормальные отношения, просто мы их всегда скрывали, - ответил он нежно, целуя меня в щеку. Я кивнула, понимая, что он имел в виду. В груди защемило, когда я вспомнила тихие мирные мгновения, проведенные вместе: как мы смотрели фильмы, готовили ужин, узнавали друг друга. У нас было много таких моментов.

Но я хочу целую жизнь, наполненную подобными моментами.

- И я знаю, тебя это расстроило ранее, - начал он осторожно, - но тебе не нужна эта работа. Я могу обеспечить тебя.

- Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным обеспечивать меня, - возразила я с досадой. – Я хочу сама преуспеть в чем-то. Я понимаю, это не соответствует твоим представлениям о карьере, но мне важна моя работа.

Он заправил прядь выбившихся волос мне за ухо и вздохнул.

- Я знаю это, малыш, и я понимаю, - сказал он, кладя руку мне на бедро. – Но я не думаю, что люди отреагируют так, как ты думаешь.

- Как ты можешь это говорить? – поразилась я, немного отталкивая его, чтобы сесть. – Беннетт, может, ты думаешь, что люди не будут это обсуждать, но ты ошибаешься. Тебе нужно быть готовым к этому, вместо того, чтобы жить в своем иллюзорном мире, в котором ты притворяешься, будто все будут счастливы, от того, что мы любим друг друга.

Он нахмурился, тоже усаживаясь на диване и поворачиваясь ко мне.

- Я не наивный дурачок, Хлои. Я знаю, что не все смогут понять нас, но я уверен, это будет не так ужасно, как ты думаешь.

- Беннетт, остановись и попробуй взглянуть на все это со стороны. Подумай, как бы ты отреагировал, увидев двух людей в нашей ситуации. Подумай, что бы ты сказал о нем, и подумай, какого было бы твое мнение о ней. Но только помни, с какого ракурса ты смотришь, сидя в своем огромном офисе.

- И что это должно значить? – спросил он, сузив глаза, его тон был резким, граничащим с гневом.

- Это значит лишь то, что ты мужчина, а я женщина. И люди будут судить нас по двум разным стереотипам, Беннетт. Не смотря ни на что. Только потому, что ты важная персона, ты будешь известен, как парень, что спал со своей секретаршей. Это уже настолько несущественное клише, свойственное большим начальникам, что никто уже за это и не осуждает.

Я чувствовала, как злость все больше закипаем во мне с каждой секундой, и не от того, что мы оказались в этой ситуации, а от того, как он легкомысленно расправился с ней.

- И только потому, что я женщина, меня все будут считать падкой на деньги шлюхой, что спала со своим боссом, чтобы пробиться наверх.

- То есть ты считаешь, что только потому, что я мужчина, я не могу быть также смущен и сбит с толку, как ты? – он пристально смотрел на меня, тяжело дыша, его лицо исказилась яростью.

Я вздрогнула, понимая, что я никогда и не думала, что он может быть также смущен всем происходящим.

Он встал и прошелся по комнате, небрежно проводя рукой по волосам.

- Я понимаю, что ты расстроена, но я просто…, - он остановился перед камином и взял в руки рамку с фотографией, на которой были изображены его родители и я. – Ты не можешь позволить каким-то там людям вбить клин между нами.

- Я ничего и не позволяю, - ответила я, тоже вставая. – Но я хочу, чтобы ты был готов, тебе нужно быть готовым. Потому что однажды, кто-нибудь где-нибудь что-нибудь упомянет, и неважно скажет он это тебе в лицо или за твоей спиной или даже мне. Кто-нибудь назовет меня шлюхой или поставит под вопрос мою порядочность, и мне нужно быть уверенной, что ты справишься с этим. Потому что не зависимо от того, что ты там думаешь, это случится. Я видела, как это происходило в этой самой компании. Я не понимаю, почему ты этого не замечаешь. Потому что ты действительно этого не видишь или просто не хочешь видеть? Потому что, по правде говоря, тот факт, что ты даже не пытаешься меня понять, причиняет мне больше всего боли.

- Хлои, это совсем не то, что я имел в виду, - начал он, но я тут же его прервала.

- Как я смогу посмотреть в глаза твоим родителям? А моему отцу? Или твоему брату? – я смахнула гневные слезы, наворачивающиеся на глазах. – Судя по твоему лицу, беседа прошла не совсем гладко.

Он нахмурился, вопросительно глядя на меня, инстинктивно проводя рукой по подбородку, где начинал проглядывать едва заметный синяк.

- Как ты узнала, что я говорил с ним?

- Анджела звонила, - ответила я многозначительно. – И это еще одна проблема. Как я вообще смогу снова войти в это здание? Смотреть моим коллегам и друзьям в глаза, и не чувствовать, как все их осуждение шквалом обрушивается на меня? Как ты сможешь? Не взирая на то, что мы чувствуем друг к другу, Беннетт, в этой огромной схеме социальных взаимоотношений наши чувства ничего не значат. Только не для них. Это навсегда останется слухом о боссе и секретарше. Всегда.