Штаб армейский, штаб фронтовой - Семен Павлович Иванов

Этому талантливому военачальнику шел сорок пятый год. Он происходил из семьи крестьянина дореволюционной Орловской губернии. Экстерном сдал за четырехклассное городское училище. В мае 1916 года был призван в царскую армию, в чине старшего унтер-офицера командовал взводом на Юго-Западном фронте. В Красную Армию вступил добровольно в июне 1918-го. По окончании Орловских пехотных курсов сражался на фронтах гражданской войны. С 1919 года Георгий Семенович — член партии. В межвоенный период учился на курсах «Выстрел» и при академии механизации и моторизации. Во время войны с Финляндией командовал танковым полком, Великая Отечественная застала его в Молдавии командиром 47-й танковой дивизии. Жестокие бои, тяжелое ранение и долгое лечение… Затем получил назначение на 28-й танковый корпус. А после описываемых событий мы встретились с ним в самом конце 1942 года на Юго-Западном фронте, где он стал заместителем командующего по бронетанковым войскам. Командовал Г. С. Родин и 30-м Уральским добровольческим танковым корпусом, преобразованным в 10-й гвардейский Уральский. Кончилась война, и по болезни Г. С. Родин уволился. Жил в Орле и умер в 1976 году.

…В ту беспокойную ночь на 27 июля никто в штабе не смыкал глаз. Назавтра предстоял новый день ожесточенных и, как мы полагали, решающих боев, ибо наш армейский контрудар должен был перерасти в контрудар фронтового масштаба. Ведь в течение первых двух дней наступления нашей армии 62-я пока готовилась поддержать нас ударом своей 196-й стрелковой дивизии, а 4-я танковая армия подтягивала 22-й танковый корпус к переправе через Дон близ Трехостровской.

21-я армия в эти дни сумела выделить всего один стрелковый полк, который действовал в направлении Клетской в качестве передового отряда — по существу, вел разведку боем. Теперь же мы, зная соответствующие указания В. Н. Гордова, рассчитывали, что А. И. Данилов организует удар силами трехчетырех дивизий также на Клетскую и далее на Евстратовский, чтобы способствовать окружению вклинившегося в нашу оборону противника.

Эти надежды придавали нам силы, и все работали с утроенной энергией. Прежде всего были подведены итоги действий 28-го танкового корпуса за минувший день. Мы вынуждены были констатировать, что удары соединения Родина не полностью достигли цели. Главное, как это понимал и Родин, враг сохранил свободу передвижения из села Ложки в свой тыл и продолжал укреплять рубеж Липологовский, Липолебедевский. Мы предполагали, что помощь соседей отвлечет часть гитлеровцев и мы не только возьмем Ложки, но и прорвемся через гряду высот на названном рубеже.

К сожалению, наши действия 27 июля практически не были поддержаны и 4-й танковой армией, так как командование 22-го танкового корпуса смогло к 16 часам переправить на правый берег Дона всего 17 машин. Ввиду этого бригады 28-го танкового корпуса сумели овладеть лишь Ложками и выйти к восточным скатам высоты 169,8. Для дальнейшего продвижения нужны были подкрепления, и командование фронта пошло нам навстречу. Нашей армии передавались 23-й танковый корпус генерала А. М. Хасина в составе 99-й и 189-й танковых и 9-й мотострелковой бригад (в обеих танковых бригадах имелось, правда, всего 75 танков, а в мотострелковой бригаде — 254 активных штыка), а также 204-я стрелковая дивизия полного состава во главе с генералом А. В. Скворцовым. Эти пополнения находились на марше и должны были прибыть к середине следующего дня.

Таким образом, мы рассчитывали 28 июля довольно солидной группировкой нанести поражение 3-й моторизованной дивизии и поддерживавшим ее частям 16-й танковой дивизии противника. Однако на пути осуществления этого плана встало непредвиденное препятствие. 24 июля, как помнит читатель, нам стало известно, что враг готовит удар у нас в тылу — в 40 километрах юго-западнее Калача на стыке 62-й и 64-й армий. 25-го этот замысел был реализован: танки и мотопехота немецкого 24-го танкового корпуса вклинились в боевые порядки 229-й стрелковой дивизии полковника Ф. Ф. Сажина из 64-й армии и отбросили ее за реку Чир. Об этом нам сообщил начальник штаба 64-й армии полковник Н. М. Новиков, добавив, что прорыв гитлеровцев будет локализован и ситуация-де остается под контролем командования 64-й армии.

Совершенно в ином ключе в 19 часов того же дня состоялся у меня разговор с недавно вступившим в должность начальника штаба фронта генерал-майором Д. Н. Никишевым, который без всяких предисловий сказал:

— На стыке войск Чуйкова и Лопатина — катастрофа: час назад крупная группировка танков врага захватила Нижнечирскую, Новомаксимовский и Ближнеосиновский. Дивизия Сажина отсечена от остальных соединений 64-й, которые отходят за Дон. Срочно принимайте меры. От Новомаксимовского до Калача всего 34 километра. Противник прорвется на калачевскую переправу с юга, пока вы отбиваетесь от него с севера.

Из этой информации кроме ее основного смысла я понял, что, во-первых, штаб фронта, во всяком случае его начальник, в растерянности и что, во-вторых, сменилось командование 62-й армии — вместо В. Я. Колпакчи вступил в должность А. И. Лопатин.

— Что вы молчите? — резко оборвал мои раздумья Д. Н. Никишев.

— Размышляю над тем, почему задача ставится нам, а не Лопатину, и что мы сможем немедленно направить навстречу танкам, прорвавшимся на юго-западе.

— Нечего думать! — отрезал генерал Никишев. — Командующий решил бросить в прорыв под Новомаксимовским ваши 23-й танковый корпус и 204-ю дивизию.

— Но они же на марше на подступах к Калачу, и их предстоит еще переправить через Дон, — ответил я.

— Тогда пусть быстро решает Москаленко. А если враг прорвется к Калачу с юга, вы оба с ним поплатитесь головой.

Я немедленно доложил об этом разговоре Кириллу Семеновичу, и примерно в 22 часа было решено двинуть на юг единственный наш резерв — 163-ю танковую бригаду полковника Н. И. Бернякова. Она имела задачу во взаимодействии с 229-й стрелковой дивизией решительными контратаками не допустить распространения противника в тыл 62-й и 64-й армий и, главное, его прорыва на Калач[151]. Тут же я приказал полковнику Прихидько спланировать последующий контрудар силами всего 23-го танкового корпуса и 204-й стрелковой дивизии и разработать маршруты их выхода на исходный рубеж.

После этого я вернулся к оказанию помощи командарму и члену Военного совета по руководству действиями 28-го танкового корпуса и его соседей против липологовской группировки гитлеровцев.

Так минуло 27 июля. На следующий день К. С. Москаленко уехал с утра в 28-й корпус и 131-ю дивизию. Вернувшись спустя несколько часов, он неожиданно строго спросил:

— Чем занимается у тебя