Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

— И твоей хвала, — ответил Чинг.

— В жизни не слыхал подобного бреда, — пробормотал Дженсен. — Обоих этих парней не мешало бы проверить тестом Тьюринга… Но при всём при том они вроде неплохо ладят.

— Это ещё кто? — спросил Чинг.

— Друг. Не обращай на него внимания.

— Ладно. Итак, ты хочешь, чтобы мы, вирусы Западного Нила, оставили в покое людей?

— Ну да, примерно таков общий замысел.

— Скажу тебе от лица всех нас: рады бы пойти навстречу. Но вы, люди, — важная составляющая нашего питания.

— А если я предложу кое-кого получше? Или, по крайней мере, не хуже?

— О ком это ты?

— О хомяках.

— Я всё слышу. — Дженсен говорил вслух, но отвечал собственным мыслям. — Хомяки? Эти милые пушистые малютки? И как он только додумался их предложить?

— Правда, почему нет? — продолжал между тем Бэйли. — У меня есть кузина по имени Флойд, она разводит хомяков и морских свинок на продажу. В лабораториях их массово используют для экспериментов. И вам, вирусам, они наверняка подойдут.

— А вы, люди, сможете поставлять их в достаточном количестве?

— Конечно, у нас же целая хомяководческая ферма. Я даже готов собственноручно усыплять хомяков.

— Это ещё зачем?

— Чтобы вам, вирусам, было проще ими питаться.

— Лишний труд, — сказал Чинг. — Для нас, вирусов, хомяки — лёгкая добыча, к тому же мы ничего не имеем против сопротивления. Надо же поддерживать спортивную форму.

— Слава богу, этот разговор записывается, — бормотал Дженсен. — Потом прослушаю и нахохочусь до упаду. А сейчас нельзя смеяться! Всё слишком серьёзно.

— Ну хорошо, можно обдумать твоё предложение, — сказал Чинг. — Когда ты нам покажешь хомяков?

— Нужно позвонить на ферму, договориться, — ответил Бэйли. — Я с тобой попозже свяжусь.

— Ну, тогда пока.

Бэйли повернулся к Дженсену:

— Всё, можешь выключать свой ДНК-компьютер.

Дженсен щёлкнул выключателем.

— И дай-ка мне телефон.

— Хочешь позвонить кузине на хомяководческую ферму?

— Это потом. Сначала позвоню жене и сообщу, что докторская степень ей обеспечена.

Через минуту Бэйли дозвонился до Эвелин, однако порадовать её сенсацией не удалось. Сначала пришлось выслушать жену, а она сообщала, что некая организация, называющая себя «Объединённым хомячеством», прислала в центр эпидемиологии заявление. Якобы человечество намеревается натравить лихорадку Западного Нила на хомяков, что не может быть расценено иначе как возмутительный акт геноцида. Если воспоследуют попытки инфицировать хомяков, будут приняты ответные меры, причём не хомяками — они народ мирный, — а их близкой и дальней роднёй и союзниками.

— Быстро же распространяются слухи, — заметил Бэйли. — А на каком языке написано заявление?

— Конечно на английском, мы с тобой не на Кубе живём. Ну а у тебя что новенького?

— Расскажу, когда домой вернусь, — пообещал Бэйли. — Нам с тобой придётся срочно заполнить кое-какие пробелы в образовании.

— Ох и здорово же мы опростоволосились, — пробормотал Дженсен.

— Даже не знаю, удастся ли найти в мире животных вид, подвид или семейство, не имеющие близкой и дальней родни, а также союзников, — посетовал Бэйли.

Дженсену уже приходила в голову такая мысль.

— Может, рогозуб?

— И как тебе представляется инфицирование рогозуба комаром? — хмыкнул Бэйли.

— Хороший вопрос, — сказал Дженсен.

Шёл седьмой час, а у Дженсена на этот вечер было назначено свидание.

Итак, о коварном плане людей защититься от лихорадки Западного Нила, вместо себя скармливая вирусу хомяков, стало известно хомячьему коллективному сознанию, именующему себя «Объединённым хомячеством». И оно обратилось к людям с категорическим протестом.

Чтобы обещанные меры противодействия не выглядели пустой угрозой, была проведена демонстрация силы. Хомяки состоят в отдалённом родстве с псовыми — на этом основании они воззвали к коллективному сознанию собак и напомнили, что те слишком долго шли на поводке у людей и смотрели сквозь когти на творимый ими произвол. Теперь пришло время исправлять ошибки.

Коллективное сознание псов с этим согласилось и довело приказ до каждого своего индивидуума. Собака-поводырь норовила затащить своего хозяина под машину или на худой конец ушибить об уличный телефон. Армейская или полицейская ищейка вынюхивала исключительно тимьян. Даже изнеженный диванный мопс приходил в неистовство, слыша «ах ты мой сладенький» или «ути-пути, лапочка», и норовил цапнуть сюсюкающего.

Чтобы достичь такого эффекта, Мировой конгресс коллективных сознаний был вынужден выработать специальное соглашение, разрешающее «Объединённому хомячеству» провести необходимые биохимические реакции. Кое-кто остался недоволен: дескать, собаки резко поумнели. Но группировка разумов, назвавшая себя «Детёнышами благородства», предоставила опровержение — на видеозаписи щенки гонялись за собственным хвостом, как это делали их глупые сверстники во все времена. «Детёныши благородства» убедили Мировой конгресс в том, что толика интеллекта никак не повлияет на собачье легкомыслие.

Бэйли пришлось очень долго убеждать жену, что его разговор с вирусом не розыгрыш, а событие исключительной важности. А убедить её начальство мог только документальный фильм. Ему дали пугающее название «Коллективные сознания сорвались с цепи! Новая смертельная угроза человечеству».

Понадобились время и деньги, но на помощь пришёл известный режиссёр, любивший, по его словам, «дикие проекты». Корпус связи армии США поставил на фильм печать «Одобрено». Власти наконец вняли тревожным сигналам — тем более что в последнее время участились нападения собак на людей. А вскоре и до президента дошло, что необходимо срочно принимать меры, иначе придётся подписывать указ о поголовном уничтожении всех домашних любимцев, с риском проиграть следующие выборы. Поскольку собачий бунт принял характер пандемии, промедление с таким указом тоже было чревато катастрофической потерей популярности.

Колёсики государственной машины закрутились вовсю. Были брошены огромные силы и средства на поиски новых жертв для лихорадки Западного Нила и переносящих её комаров. Среди прочих кандидатов рассматривался и рогозуб. Учёные пришли к неутешительному