Попадать, так с музыкой! - Михаил Гуткин

— Посмотрим, Игорь. Все может быть. А пока выдай мне инструкции — с остальными ты, как я понимаю, работу уже провел.

— Так инструкции проще — некуда. Ходим в пределах выделенного нам сектора и у всех подозрительных личностей проверяем документы. Нас, считая тебя, будет три человека из НКГБ и пять приданных бойцов. Я веду беседу, ты и Коля Артамонов, — тут Пряхин кивнул на стоящего рядом младшего лейтенанта, — контролируете ближний круг, а бойцы держат периметр. При сопротивлении желательно стрелять по конечностям, но помните, что ваши жизни важнее. Так что лишний риск не нужен — в случае чего огонь на уничтожение. Наше вооружение — пистолеты и наганы, бойцы с винтовками. Тебе советую использовать Вальтер и наган, а люггер держи так, на всякий случай.

На этом инструктаж закончился, и мы вышли на улицу. Вид у нашей компании был весьма представительный. Впереди шли два бойца с винтовками за плечами. За ними шла наша троица и сзади еще три бойца. У всех нарукавные повязки. Короче, внушали. Народ на нашем пути старался не попадаться. Мне даже стало как-то неловко: идем посередине улицы, а люди жмутся к домам и заборам. Только встречные военные идут спокойно и приветствуют нас. Мы в долгу не остаемся. Примерно за час мы прошли весь наш сектор и на границе встретили такую же группу, работающую по соседству. И у нас, и у них все было тихо. Еще через два часа мне это стало надоедать — ходим, как заведенные от одного края сектора до другого. За все время остановили одного мужика, который, на взгляд Игоря, вел себя подозрительно. Документов у мужика не оказалось, но ничего подозрительного тоже не нашли. На всякий случай сдали мужика в милицию — пусть они тоже поработают.

Настало время обеда. Игорь привел нас в какую-то столовую, где, как он сказал, у него знакомая повариха. Не соврал — повариха действительно была и готовила она вполне прилично. Так что вся наша орава поела очень даже неплохо. При этом я заметила, что Пряхин полностью оплатил обед всей группы. Знакомство отдельно, а деньги отдельно. Вообще я заметила, что эта столовая пользовалась популярностью. Официантки без дела не простаивали, но не успевали, и к тому времени, как мы закончили обед, у входа образовалась небольшая очередь. На выходе мы столкнулись с каким-то майором, который с капитаном и двумя лейтенантами тоже зашел пообедать. Мы уже отошли на некоторое расстояние от столовой, когда Пряхин вдруг остановился.

— Интересно. Я этого майора первый раз вижу в Гродно.

— Ну и что, — не выдержала я, — ты знаешь всех майоров?

— Так ведь их в нашем городе не так уж много. И все они при штабе армии. Про лейтенантов не скажу, а майоров вообще-то помню. Знаете что, товарищи командиры. Там они сейчас обедают. Не будем им мешать, сделаем небольшой кружок и вернемся к столовой минут через двадцать. Не убудет от них, если мы проверим документы. А то, что мы все по деревенским и по рядовым. Надо и командиров проверять.

На самом деле, конечно, мы проверяли и командиров, только попадались они нам редко и в большинстве были Пряхинскими знакомыми.

202

Сказано — сделано. Через двадцать минут мы вернулись к столовой и стали неподалеку ждать. Действительно скоро эта четверка вышла из столовой, но пошла не в нашем направлении. Пришлось нам устроить небольшую пробежку по проходным дворам, чтобы выйти им наперехват. Артамонов, как самый шустрый, выскочил вперед и подал нам сигнал о приближении проверяемых. Так как те не торопились, то у нас появилась возможность отдышаться и сделать вид, что мы случайно снова с ними встретились, но раз уж встретились, то хотим проверить документы.

Никаких проблем с проверкой не случилось. Все четверо дружно достали свои командирские книжки и спокойно передали их Пряхину. Пока Пряхин рассматривал эти книжки, я судорожно вспоминала классический роман Богомолова[73], но ничего похожего тут не находила. О чем с ними говорить, совершенно не представляла. Игорь, насколько я поняла, тоже не представлял, поэтому ограничивался стандартными вопросами типа: «откуда, куда, зачем». Ответы были вполне ожидаемые, и я решила, что сейчас мы спокойно разойдемся, но тут дунул небольшой ветерок. Сначала я не поняла, что при этом меня насторожило. Все ведь в норме. А причем здесь порыв ветра? И тут дошло. У майора был какой-то незнакомый запах. Дело в том, что и Пряхин, и Артамонов — курильщики. Следовательно, с обонянием у них проблемы. Но я табак на дух не переношу, и запахи чувствую очень даже хорошо. Я всегда чувствую, каким одеколоном Вася пользуется после бритья. До нашей свадьбы это был Тройной одеколон, а потом Вася перешел на Шипр. Как он объяснил, старлею по чину положен более качественный одеколон. Майор Григорьев тоже использовал Шипр, как, впрочем, и Окулов. А вот запах одеколона у майора мне был совершенно незнаком, поэтому я не удержалась и спросила:

— Товарищ майор, а каким одеколоном вы пользуетесь?

Как будто я повернула выключатель. Все вдруг пришло в движение. Капитан ударил ногой Пряхина так, что тот свалился, как подкошенный. Один из лейтенантов бросился на меня, второй — на Артамонова. А майор неожиданно рванулся вбок, уронив стоящего рядом бойца, и захотел перепрыгнуть через забор. Нас в буквальном смысле спас численный перевес. Своего противника я на автомате перекинула через себя и тут же по вколоченному в меня правилу наступила ему ногой на лицо. Он отключился. Краем глаза увидела, что Артамонов сцепился со своим противником. Капитана застрелил один из бойцов. Майору в ногу вцепился другой боец. Я увидела, как майор выхватывает пистолет, и диким голосом заорала. Мой неожиданный ор сработал для всех, как стоп-кадр. У меня появилась целая секунда, за которую я успела выхватить наган и выстрелить куда-то в нижнюю часть туловища майора. К этому моменту еще один боец помог Артамонову справиться со своим противником. «Тогда считать мы стали раны»[74]. У нас серьезно вышел из строя Пряхин. Он лежал без сознания, но по внешнему виду крови не было. Так что может и обойдется. Боец, которого опрокинул майор, лежал неподвижно. Артамонов отделался несколькими синяками. У задержанных дела обстояли хуже: майор получил пулю в живот, капитан лежал и не шевелился, «мой» лейтенант выл и размазывал кровь по лицу — одного глаза он, кажется, лишился. Противник Артамонова лежал без сознания, получив прикладом по голове.

Я услышала топот ног — это, на выстрел подбежал патруль с соседнего участка. Очень вовремя они подоспели, потому что наша команда дальнейшее патрулирование продолжать не смогла. Вызвали подкрепление из дежурной роты штаба армии. Наших раненых отправили к Сергей Палычу, а задержанных в НКВД. Я поняла, что на сегодня уже не боец и кое-как добрела до горотдела. Там доложила все Васе и двинула домой. Доползла до кровати, но уснуть не смогла. Перед глазами все время мелькали фрагменты схватки. А потом возникла мысль — что же будет со мной, когда я попаду в реальный бой? Тут я, кажется, потеряла сознание.

203

Я пришла в себя от того, что почувствовала, как по моему лицу на грудь стекают холодные струйки воды. Оказалось, что около меня хлопочет Марфа Ивановна. Она держит кувшин и брызгает мне на лицо водой.

— Спасибо, Марфа Ивановна. Я уже пришла в себя, не надо больше меня мочить.

— Слава богу, Анечка. А то прихожу я домой и вижу, как ты вся бледная без чувств лежишь на постели. Уже думала за Васей бежать.

— Нет, нет, не надо Васи. Я в норме. Теперь все сама.

Марфа Ивановна облегченно вздохнула и пошла заниматься хозяйством, а я села и крепко задумалась. Что же такое со мной происходит? Вроде бы не первый раз попадаю в переделку. И у Ипполитова тренировалась на кровь. А как дело доходит до реальной схватки, то получаю сильнейший отходняк. Хорошо еще, что все это потом, а не во время. Но с этим нужно бороться. Вот только как? Первый раз помогли два ведра холодной воды. Сейчас, может быть, следовало нырнуть в баню и повторить тот же способ, но, увы, не сообразила. Нужно у кого-нибудь из тех, кто в доступности, попросить совета? Сергей Палыч? Нет, он хирург и терапевт, но ни разу не психолог. Попробую спросить совета у Романова. Наверняка вояки с подобными вещами сталкиваются. Правда лечат они мужиков, но будем надеяться, что и ко мне эту методику применить сумеют.

Так, эту проблему обозначила и зафиксировала. Переходим к следующей — к анализу того, что произошло. Только начать нужно не с анализа, а с отчета. Тем более, что из оставшихся на ногах, по званию я самая старшая. Поэтому вперед, на службу. В горотделе меня сразу вызвал начальник, который в первую очередь внимательно меня осмотрел и, не найдя никаких видимых повреждений, начал читать нотацию. Пришлось его притормозить встречным вопросом: как там наши? Выяснилось, что дела не очень. Один боец убит — этот гадский майор, оказывается, ударом перебил ему гортань. Пряхин в госпитале с переломом и разрывом чего-то там. Операцию сделали, но пролежит не меньше месяца, а потом может попасть и на инвалидность. Легче всех, не считая меня, отделался Артамонов. Как я сразу определила — всего несколько синяков. Итак, по первым подсчетам четыре диверсанта нам обошлись в одного покойника и, возможно, одного инвалида. Такой уровень потерь — 2:1 — мне показался необычайно высоким. Значит, кроме стандартного отчета нужно дать анализ всех наших действий, чем я и занялась.