Те же и Скунс – 2 - Валерий Воскобойников

– Надежда Борисовна, я не так просто спросил, – сказал Саша и положил руки на стол. Он не мог заставить себя притронуться к чаю. Всякий раз, когда его в этом доме чем-нибудь угощали, ему казалось, будто он, здоровый мужик, объедает сирот. А уж сегодня… особенно. – Надежда Борисовна, – повторил Саша, – я тут поговорил кое с какими хорошими докторами. Очень хорошими. Всё рассказал… И они мне посоветовали раздобыть для Веры направление в хос-пис…

– Что?..

– В хоспис. Это такое медицинское заведение… для очень тяжёлых больных. Я сам съездил вчера, посмотрел. Уход замечательный, лекарства какие угодно… обезболивающие… и родственникам – пожалуйста… чтобы человек спокойно, с достоинством…

Говорить об этом с матерью Веры оказалось чудовищно трудно. Саша смотрел в стол, на котором лежали его стиснутые кулаки, и до него не сразу дошло, что Надежда Борисовна его просто не слышала.

– В хоспис?.. – медленно переспросила она, когда Саша осёкся на полуслове и вскинул глаза. Взгляд Надежды Борисовны был чужим и враждебным. – В хоспис? Как же, знаем, знаем, Татьяна давеча говорила, – недобро усмехнулась она. – Это, значит, вы нам такое место нашли, где раковых усыпляют?..

Пенис топтался на сыром ветру и с ненавистью поглядывал на празднично-кружевной сруб «кормобазы». На подпёртое нарядными столбиками крылечко, на маленькие окошки, из которых лился тёплый электрический свет… Когда кто-нибудь входил-выходил из дверей, следом вылетал шлейф совершенно невозможного запаха. Пахло растопленным маслом, шипящими сковородками, сметаной, вареньем… Вывеска изображала пузатого мужика в рубахе навыпуск, сидящего перед самоваром. Мужик словно бы в изумлении взирал на гигантскую стопку блинов и, радостно разводя руками, изрекал светящуюся надпись: «Блин!» И До чего хорошо было, наверное, смотреть оттуда в окошечко на зимнюю питерскую непогодь. Совсем не то, что стоять, блин, снаружи и ждать, ждать…

На плече у Пениса висела тяжеленная сумка, и кто бы только знал, до чего она ему надоела. Временами, когда становилось невмоготу, он ставил её наземь, но сумка стоять не хотела и упорно валилась. Пенис всякий раз её поспешно подхватывал. Бензин не вода, его, говорят, просто так в кока-кольной бутылке под крышечкой не удержишь. Разольётся ещё. И будет как в боевике, И когда кому-то грозят пистолетом, потом в конце концов И жмут на крючок – и волына, вместо того чтобы выстрелить, лишь беспомощно щёлкает. Пенис шмыгнул носом, расклеившимся от холода, и завистливо покосился на Фарадея. Тому всё было нипочём – он легко держал на плече сумку, в которой были не паршивые пластиковые бутылки, а самая настоящая канистра. Десятилитровая… Пенис переступил с ноги на ногу. Его трясло то ли от холода, то ли от нервного напряжения, то ли просто от страха. Ну ничего. Теперь уже скоро.

Они «припухали» в углу площадки перед недавно открытым «Блином», а на той стороне вымощенного плиткой пространства стоял большой оранжево-красный автобус с летящим ястребом, нарисованным на борту, и финскими номерами.

Их цель. Всё началось с того, что Кармен подслушал чей-то случайный разговор. Речь шла об этом самом автобусе: приезжает, мол, в неделю раз из Финляндии, катает по Питеру всяких там вьетнамчат с негритятами. И обязательно заворачивает к «Блину» – посидеть перед обратной дорожкой за настоящим русским столом… А что? Тоже достопримечательность. Не «Макдональдс» небось, с этими их по всему миру стандартными бутербродами и картошкой…

То есть пацаны мигом въехали, что наклюнулась фартовая тема, как раз то, что они последнее время только и «тёрли». Киса, девочка-отличница, школьница-скромница, куколка Барби, тут же побывала в «Блине». Зацепилась языками с официанткой и выяснила тьму интересного. Автобус, оказывается, принадлежал богатой финке родом из ещё дореволюционных тамошних русских. Она и каталась на нём на историческую родину, показывала Эрмитаж с Исаакием ребятишкам из «третьего мира», чьи родители осели в Финляндии. Ну а финкин муж, которого на дальних перегонах она иногда подменяла за рулём, был вообще бывший наш. Русский. Угодивший за рубеж сложными какими-то путями.

Киса сразу сказала, что это существенно упрощает задачу. В ином случае пришлось бы шпрехать по-английски или ещё по-каковски, а в иностранных языках, кроме неё самой, никто из компании «не Копенгаген».

…В общем, решение было принято, и целый месяц они трудились как каторжные: «выпасали» автобус, по карте и пешедралом выбирали маршрут, прикидывали пути отхода. Составляли требования к властям и писали их на бумаге – печатными буквами и левой рукой, чтобы не догадались по почерку. Они пытались представить, как всё будет, и временами хотелось визжать от восторга, а временами – делалось скучно. А то и попросту стрёмно. Ну ничего. Немного осталось. Сегодня вечером они будут делить деньги…

– Эй, клювом не щёлкать! – Гном шумно утёр нос и уставился на входную дверь блинной. – Кандыбают, кажись! Точно, они!..

Из дверей блинной в самом деле показалась стайка ребятишек, сплошь цветных, улыбающихся, одетых в яркие курточки. С ними вышли двое взрослых. Женщина в распахнутой дублёнке и высокий, крепкий мужчина. Мужчина сразу пошёл к автобусу – заводиться, открывать двери, – а женщина осталась с детьми. Ребятишки восторженно прыгали кругом неё, размахивали руками, лопотали на невероятной смеси языков…

– Пошли! – Гном почувствовал дрожь в позвоночнике и сунул правую руку в карман, где до поры грелся «ТТ». – Не ссать! На мины!..

Хотелось страшно заорать и рвануть вперёд, как в атаку, размахивая пистолетом и матерясь. Неожиданно трудно оказалось придерживаться заранее отработанного сценария – идти вперёд спокойно, с независимым видом и как бы вообще мимо… чтобы никто раньше времени шухер не поднял… Пятнадцать шагов. Водитель забрался в автобус, открылась пассажирская дверь, и мелкие полезли внутрь. Десять шагов… Женщина в дублёнке подсаживала своих подопечных, следила, чтобы не оступилась. Пять шагов… Мягко заработал дизель… Три шага!!! Гном первым стянул на лицо вязаную шапочку с прорезями для глаз.

И чуть не запутался в собственном кармане, вытаскивая наконец пистолет…

– Руки на баранку!!! Живо!!! – завопил он не своим голосом, отшвырнув какого-то китайчонка и вихрем влетая в салон. Фарадей, Кармен и Пенис, толкаясь, полезли за ним. Киса тоже вспрыгнула на ступеньки, но женщина схватила её сзади за куртку:

– Вы с ума сошли! Что вы делаете?

Киса пронзительно завизжала и лягнула её. Эта была больше судорога, чем удар, но судорога исключительно меткая. Женщина сразу выпустила её, отшатнулась и осела на мокрые плитки. Она прижимала ладони к лицу, между пальцами из сломанного носа сразу и густо хлынула кровь.

– Трогай!!!.. – вопил Гном и тыкал водителю в лицо дуло «ТТ». Но тот, вместо того чтобы (как полагалось по плану) послушно тронуть автобус, сделал какое-то непредусмотренное движение, вроде бы полез из-за руля, причём с явным намерением добраться до Гнома, и рожа у него была такая, что Гном, представив, что будет, если этот громила до него доберётся, – выстрелил.

Секундой позже он осознал, что едва не отправил коту под хвост всё их тщательно разработанное предприятие. Убей он водителя, и кто, интересно, сел бы на его место? Ни он сам, ни Фарадей, ни Кармен, ни тем более Пенис машину водить не умели. И даже Кису её «высоковольтный» папенька за руль своего «Мерседеса» пока что не допускал: «Вот исполнится восемнадцать, получишь права…»

По счастью, здоровенный водила неожиданно проворно шарахнулся, так что пороховые газы всего лишь обожгли ему ухо, а пуля вскользь прочертила лоб и, разбив окошко, сплющилась в итоге о стену дома напротив.

– Трогай!!! – снова прицелился Гном, и водитель был вынужден подчиниться. Катая на скулах желваки, он выкрутил руль, врубил передачу… Автобус сперва пошёл неровно, рывками, но потом набрал скорость и выехал на улицу Бабушкина. Уплыла назад выложенная плиткой площадка перед «Блином», растерянные прохожие – один из которых, впрочем, уже вытаскивал сотовый телефон, и, верно, не для того, чтобы позвонить маме… сидящая на земле женщина и сбившаяся в кучку кругом неё малышня…

Кровь капала водителю на грудь, на белую вязаную безрукавку, она заливала глаза, и он размазывал ее рукой, пачкая слова татуировки: «Полосатая душа. ВДВ. Афган».

На первом же светофоре он рванул под красный. – Прямо!!! – заорал Гном, но автобус уже заложил каскадёрский вираж влево – такой, что Гнома чуть не оторвало от стойки, в которую он вцепился свободной рукой, а у Пениса всё-таки выкатились из расстёгнутой сумки пресловутые кока-кольные пузыри. Вот это уже было в корень не по плану!.. Мало того, что они стремительно улетали с задуманного маршрута, – водила, как скоро выяснилось, свернул не абы куда. Он, ока-зываетсяу успел высмотреть за перекрёстком гаишный «Жигуль». И, пока Гном с компанией хватались за что ни попадя, чтобы только устоять на ногах, – промчался мимо ментов, мигая дальним светом и ревя на всю катушку клаксоном. А то, не дай Бог, не заметят!