Память Древних (СИ) - Машевская Анастасия

— А что? — спросила чародейка.

— Он сказал леди-командору, что чуял здесь силу проклятого посоха. Длань Безликого, — уточнил Йорсон.

Данан кивнула с таким видом, что гном отстал: плевать она хотела на все реликты и проблемы гномов с темными эльфами. Йорсон мог это принять — наверное, не каждый день, мягко говоря, убиваешь Темного архонта Ас-Хаггарда, даже и при громадной помощи союзников. Он не хотел даже представлять, что творилось в голове чародейки. Хватало того, что в его собственной, наконец, был порядок.

Из всех приглашенных в Галлор вместе с даэрдинским воинством отправились только Тальвада с несколькими эльфами, пара воинов-астерийцев, ударивших своих же обезумевших смотрителей в спину, а также товарищи короля и героя — Стенн и Жал. Фирина, сколько ни искали среди магов (а потом и среди вообще всех защитников цитадели), не нашли. Он точно выжил, — подтверждали те, кто был наверху магической башни после гибели архонта. Он вылечил Данан, практически вернул с того света Борво (хотя Сеорас опытным тоном тут же вставил, что воскресить человека нельзя), он всем помог!

Но — ушел. И ничего не сказал на прощанье.

Посланные вперед гонцы принесли в Галлор добрые вести и наказ готовить праздник.

В день прибытия сборных войск Дей приказал всем гулять. Однако у главных виновников торжества — даэрдинских смотрителей Пустоты во главе с Данан — был нерадостный настрой.

Данан выделили комнату для отдыха и служанок. Хотя они собрали её на пир быстро и расторопно, сама чародейка не торопилась с выходом. Оставшись в одиночестве, Тегана смотрела на себя в зеркале, не узнавая. Когда он в последний раз видела себя в платье? С аккуратно убранными волосами? С украше… побрякушками? Очень давно. И тогда — она могла поклясться — воображение не рисовало ей обглоданные чернотой кости в половину лица, как у Тальвады. Данан таращилась на себя не в силах прогнать наваждение, судорожно дергала себя за юбку красивого платья благородных оттенков серого и оранжевого с длинными рукавами. Интересно там, под платьем, под исподним, там, куда только Жал пару раз лазил ей рукой, уже копошится древняя чернь? Она, Данан, уже начала заживо разлагаться? Или как это назвать правильней? Замедлит ли этот процесс та печать, что Фирин оставил ей напоследок?..

Данан всматривалась в отражение с болезненностью человека, которому осталась последняя надежда. Её глаза не светились ни серебряным, ни черным; следы от рванных ран на руках и шее, оставленные прорывом Пустоты, скрывались под одеждой. Она выглядела обычной женщиной — уставшей, изрядно потрепанной, но обычной, и в душе молилась, чтобы однажды у неё получилось в самом деле снова ею стать. Чтобы она в самом деле смогла вот так, за одеждой и зеленью глаз скрыться от собственной сущности. Даангвулу же, вон, как-то это удается! Нужно будет в самом деле погостить у него и узнать у его магов, что за зелье они варят своему королю.

А до той поры можно порасспрашивать Сеораса. Он, вроде, согласился выделить ей прежнюю комнату в Цитадели. И наверняка магистр сможет найти немного времени на помощь бывшей воспитаннице, даже если в Цитадели полным-полно дел.

Она ведь — герой.

Чародейку затрясло, и облик увечий Тальвады снова возник перед глазами. Вот почему она не связывалась с архонтом лично: видимо, однажды командор эльфов уже столкнулась с Темным лицом к лицу, и вряд ли бы пережила еще одну подобную встречу. По крайней мере, на нужной им всем стороне.

Данан глубоко вздохнула. Что ж, ей действительно остается только отчаянно надеяться и болезненно верить в последнее чудо — помощь родных стен Цитадели.

— Ты красивая, — сказал Диармайд, замерев у входной двери на несколько мгновений. Встретившись с чародейкой взглядом в зеркальном отражении, Дей прикрыл дверь и прошел внутрь.

— Я хочу поговорить с тобой до того, как придется пойти на праздник, — завил он, встав рядом. Данан читала в мужском лице, что Дей мечтает заключить её в объятия, но сдерживается изо всех сил. Хотя, быть может, она все придумала?

— Придется пойти на праздник? — переспросила Таламрин с улыбкой. — Не ты ли сам его учинил?

Диармайд взял Данан за руку. Преодолевая сопротивление поднес к губам. Потом отстранился, огляделся и сел на кровать. Данан осталась у зеркала.

— Все закончилось, — шепнул он, будто бы спрашивая.

— Закончилось, — отозвалась Данан. Глубоко вздохнув, она подошла к Дею сама и села плечом к плечу.

Дей повел головой. Данан не смотрела, но слышала в его выдохах и вдохах: на глазах мужчины выступили слезы.

— Он… умер не зря, — севшим голосом убедил себя мужчина.

«И я тоже», — дернулось в груди чародейки.

— Не зря.

Дей вытянул руку вдоль бедра открытой ладонью вверх. Покосившись на неё, Данан несколько раз кивнула и переплелась с Диармайдом пальцами.

— Ты как? — спросил Дей, сам зная, что бессмысленно. Он не обидится, если Таламрин не ответит.

— Не знаю, — призналась та. Дей с пониманием кивнул. Он тоже ни черта не знал.

— Данан, я назначил на завтра собрание Королевского Секвента. Надо решать, что делать с парталанцами. Как и в каком порядке восстанавливать Галлор и другие города. Скорее всего, мне придется просить займы у гномов или в банках за морем. Надо обсудить коронацию и много других вопросов…

Данан понимала, к чему мужчина клонит, но не хотела быть той, кто озвучит это вслух. Поэтому молча слушала дальше.

— Данан, Жал никогда не поймет тебя по-настоящему.

«Только он один и понимал до этого времени. Не считая Клейва и Хольфстенна».

— И я понимаю, что он был нужен тебе как средство спасения от голосов… Но ведь теперь нет никаких голосов! — убежденно вспыхнул Дей, оглянувшись на чародейку. Он обхватил женскую ладонь еще и второй рукой. — Он больше не нужен тебе! Как и ты — ты сама знаешь — никогда не была нужна ему. Он испытывает к тебе в лучшем случае влечение…

Данан все еще молчала, и Дей, разбиваясь доводами о непроницаемое спокойствие, встряхнул ладонь чародейки.

— Данан, — сказал твердо и облизнулся. — Тебя уже когда-то прочили в жены королю…

Данан выдернула руку с неожиданной силой и сжала кулак — чтобы Дей не взял снова. Поднялась на ноги и вернулась к зеркалу.

— И перестали прочить, Диармайд, потому что я маг. И я не перестала им быть.

— Но теперь король — я, — напомнил Дей, вставая следом и ровняясь с чародейкой.

— Король, — кивнула она. — И смотритель Пустоты, Дей. Бывших у нас точно не бывает. Уже одно это будет накладывать тень на твое правление. Смотрители хуже плодятся — это все знают, а уж в союзе двух смотрителей…

— Это неважно!

— Только это и важно! Не говоря о том, что я тоже смотритель и я, Диармайд, маг! Маг, понимаешь! Если тебе простят скверну в крови за то, что ты Саэнгрин, то в моем случае любой из этих двух причин достаточно, чтобы отказать мне в коронации рядом с тобой. Любой, каждой по отдельности хватит, чтобы запретить мне даже смотреть в сторону кресла королевы! А уж сразу и маг, и смотритель…

«И жгучая нечисть».

Данан усмехнулась: о чем они вообще тут говорят? — и принялась расхаживать по комнате. Дей, наблюдая, чуть отклонился назад, как делают, когда хотят крикнуть погромче.

— Тогда останься со мной как ближайший советник и душевный друг!

Данан остановилась с занесенной ногой, посреди несделанного шага. Сглотнула, встав все-таки уверенно, и обернулась с видом человека, который не верит собственным ушам.

— Любовницей? — правильно услышала она. — А ты в своем уме, Диармайд?

— В своем, — не отступил мужчина, сделав несколько решительных шагов в сторону женщины. — Ты говорила, что я хуже тем, будто надеюсь на воскрешение Реда. Так вот, я больше не надеюсь! — «Не после того, как его голос велел мне убить тебя». — Но Данан! — он сжал зубы. Сделал еще шаг, потянул руки. И чародейка увидела, насколько Диармайд в самом деле измучен борьбой, в которой провел месяцы. — Меня ведь тоже, кроме тебя… — по мере приближения Дей стал говорить тише, — никто… ни одна не поймет. Не услышит.