Сердце Зверя. Том 1. Правда стали, ложь зеркал - Вера Камша

– Они должны узнать правду! Я про Лионеля и Эмиля…

– А с чего ты взял, что Лионель ее не знает? Эмиль, тот слишком Савиньяк… Он верит брату и матери, как себе. Нет, Дикон, тут ничего не изменить, разве что ее величество… По закону регент может много больше, чем зачитывать рескрипты и давать свободу узникам. Графиня Ариго доверяла дочери во всем. Катарине вряд ли нужны доказательства, только помнит ли она о такой по нынешним временам малости? Ей и так непросто… Противостоять близким подчас трудней, чем врагам, а Робер Эпинэ – ее единственный родич, не считать же таковым пропащего Жермона.

– Это не повод оставлять все как есть. – Юноша решительно поднялся, в очередной раз позабыв о своей несчастной ключице. – Мы должны доказать… но сперва – ваше дело. Я еду к Роберу. Мне есть что ему сказать!

О том, что особняк Эпинэ превратился в казарму, Ричард слышал и раньше, но теперь убедился, что дядюшка Ангерран на сей раз не преувеличивал. Ворота с позеленевшими накладками были распахнуты, во дворе громоздились какие-то телеги, толкались возчики, таскали мешки солдаты. К центральному подъезду было не пробиться, а у привратницкой неопрятный малый осматривал лошадей. Довольно-таки невзрачных, адуанские кони и те были приличнее.

– Монсеньор, – виновато произнес вернувшийся камердинер, – никак не проехать, пока не разгрузят.

– Вы не догадались узнать, дома ли Эпинэ?

– Дома, но не принимает.

– Примет. Помогите сойти.

Привыкаешь ко всему. И к боли, и к карете, и к тому, что выходить из нее нужно медленно и осторожно, по возможности не двигая головой и плечами.

– Поберегись!

Телегам место на заднем дворе, а клячам – на конюшне, но это дело Эпинэ. Любой беспорядок начинается с господина, как и порядок. Затоптанный пол, позабывшая о коврах лестница, запах чеснока говорят не о воинственности, а о неопрятности и равнодушии. И дело тут даже не в юге, Ворон тоже южанин…

– Господин маршал занят. У него негоцианты.

– Так доложите, что прибыл член регентского совета герцог Окделл. Хотя стойте… Я тоже послушаю негоциантов. Где они?

Принимать депутации надо в прибранных залах. Если не доходят руки до собственного дома, можно назначить встречу во дворце или в тессории. Наль говорил, что мещане всегда обращались туда. Им назначали время и час и выслушивали. Если, разумеется, было что слушать.

– Монсеньор занят. – Сэц-Ариж поднял голову от каких-то писем, но встать не соизволил.

– Занят купцами, – усмехнулся Ричард, – мне уже доложили. Благодарю вас, капитан!

Следовало пройти мимо, распахнуть дверь и войти в кабинет. Дик бы так и поступил, если б не ключица.

– Встаньте, – распорядился Ричард, – и придержите дверь. Я болен.

– Дювье, – крикнул Сэц-Ариж, – открой там… Вам не следовало иметь дело с морисками, господин Окделл. Тем более с чужими. Обзаведитесь линарской кобылой, только не слишком молодой.

– Оставьте ваши советы при себе. И доложите как положено!

Воистину королевство бастардов и их потомков, что, не смыв навоз, лезут учить эориев. Все эти «сэцы» думают, что вернулись их времена. Они ошибаются!

– Член регентского совета корнет Окделл к члену регентского совета маршалу Эпинэ. – Сэц-Ариж соизволил все-таки оторваться от стула и доложить. Такой доклад стоит дуэли, но сейчас она невозможна.

– Сейчас, Дикон, – Робер стоял посреди завешанной портретами и оружием комнаты в окружении десятка горожан, – сядь где-нибудь, мы уже закончили… Благодарю за понимание и помощь, господа. Обещаю, вы не раскаетесь в своем выборе. Жильбер, проводи гостей.

– Да, монсеньор.

– Господин маршал, еще минуту внимания. – Жилистый негоциант с колючими глазами переглянулся с товарищами. Те согласно наклонили головы. – Мы просим вас и генерала Карваля принять в знак нашей благодарности эти скромные подношения. Мы осознаем, чем обязаны вам в это… в то жуткое время, которое пришлось пережить нам и нашим семьям.

– Нет! – отрезал Робер. – Нам вы ничем не обязаны. Последние месяцы были тяжелыми для всех. Мы делали что могли, но меньше, чем следовало.

– Вину измеряет Создатель, а карает король, – ввязался старик в черном, чем-то похожий на эра Августа. – Мера благодарности в сердцах человеческих. Город видел всех. Город видел вас и генерала Карваля. Город просит принять его дар.

Две шкатулки. Золото. Эмали. Блеск камней. Рубины, алмазы и вечные стоны о непосильных налогах, о невозможности ссудить корону деньгами…

– Хорошо, господа, – Робер свел брови, словно что-то обдумывая, – я принимаю это за себя и за генерала Карваля. Вы облегчили мою совесть. Теперь мне есть чем подкрепить свою подпись на договоре о займе. Пусть эти ценности останутся у вас. Как залог.

– Это невозможно.

– Вы нас обижаете…

– Не нас, Олларию…

– Если бы не вы, моя дочь…

– Если вы не возьмете, к вашим окнам придут наши семьи…

– Не только наши…

Никто не может быть подобострастней торгашей. Они живут, кланяясь и при этом обманывая. Где они были со своей благодарностью и со своим золотом раньше? А Иноходец доволен… Еще бы, к нему пришли. Не к королеве, не во дворец, а к нему. Можно подумать, город защищали только южане. Можно подумать, в городе был порядок! Особняк эра Августа разграблен, Салиганы замахнулись даже на королевскую сокровищницу…

– Пусть будет по-вашему. – Иноходец что-то вынул из шкатулки. Цепь. Похожа на «Звезды Кэналлоа», но вместо сапфиров – рубины, и какой-то медальон…

– Генерал Карваль будет носить этот знак как орден. Вы благодарите меня, но он сделал больше. И еще сделает. – Эпинэ с силой захлопнул пеструю крышку и протянул старику. – Когда казна выплатит долги, я приму ваш подарок. С гордостью приму и буду носить, но не сейчас. Другого решения не будет.

Ушли. Загребая ногами и глухо бормоча благодарности, словно стадо откормленных гусаков. Робер поморщился и прикрыл ладонями глаза, как это делал Алва.

– Чуть сквозь землю не провалился, – признался он. – Мы к ним вломились, испакостили все, что можно и нельзя, и нас же благодарят. За то, что живы. За то, что не было хуже… А ведь могло быть. До сих пор не верится, что все.

– Быстро ты… – Голос Ричарда дрогнул. Обида и ярость душили, но слов не находилось. – Быстро ты… отступился… Первый маршал анаксии… Друг государя…

– Не во мне дело. – Эпинэ опустился в кресло. – Оллария цела, Талиг выживет, а мы – дело шестнадцатое… Знаешь, зачем они приходили? Вернули драгоценности Катарины. Залог за фураж и провиант.

– Вспомнили! – почти прорычал Дикон. – Когда Катари была в Нохе… когда Альдо был… Им и в голову не приходило вернуть… А сейчас! Прибежали, притащили подарки… Лизоблюды!