Каюсь - Полина Раевская

-Мы где?- меж тем недоуменно поинтересовалась она охрипшим голосом, настороженно поглядев на меня, когда я, припарковавшись, отцепил ремень безопасности.

-Выходи, - коротко бросил, не видя смысла давать пояснения. Злость делала меня не многословным, и Яна, кажется, это понимала. Поэтому молча последовала за мной.

-Я не совсем подобающе одета, - осторожно проблеяла она, когда мы зашли внутрь. От ее замечания я едва не поперхнулся. Надо же какая наблюдательность! Только вот «не совсем подобающе» для чего? Она что, всерьез думает, что я потащу ее к своим знакомым?! Совсем крыша поехала у девочки. Хотя веселья ради, я бы посмотрел на вытянувшиеся лица моих друзей. А то, что вся честнАя компания была бы шокирована, даже не сомневаюсь. Вон консьержка аж красными пятнами пошла от вида Чайки, а точнее от понимания, что такой серьезный человек в моем лице притащил домой представительницу древнейшей профессии, судя по одеянию. Не каждый день увидишь кадр из фильма «Красотка». Я обернулся и тут же перехватил похабный взгляд охранника, пускающего слюни Чайке вслед. Впрочем, неудивительно; чулки съехали, отчего кружевная резинка выглядывает из-под коротенькой юбчонки, макияж потек, волосы всклочены, взгляд шальной, плывущий и неровная походка завершала облюбованный Чайкой образ. Когда же эта девчонка научится подчеркивать свою сексуальность, не скатываясь до дешевой шлюхи? Риторический вопрос. От злости чуть ли не заскрипел зубами. Резанул бешеным взглядом этого дебила, продолжающего глазеть, он тут же трусливо отвел взгляд, уткнувшись в журнал.

-Пошевеливайся! - процедил Чайке, взяв ее под локоть, иначе сама бы она не добралась до лифта. Ее качало из стороны в сторону, того и гляди запнется об собственные ноги. Пока лифт поднимал нас на мой этаж, во мне вновь пробуждалась ярость. Вдыхал терпкую смесь духов, сигарет, алкоголя и она будто релизер, вызывала условный рефлекс, как у собаки Павлова, обещая утолить «голод». Когда от бабы несет подобным ассорти, ночь стопроцентно будет веселой. Только вот мне было ни разу не весело. Особенно, когда взглянул на Чайку. Она переминалась с ноги на ногу, потупив глазки в пол, кусая губы. Ну, просто сама невинность под личиной потаскухи! Такая трагичная мина! Героини Вивьен Ли однозначно отдыхают со своим драматизмом. Я поморщился, отводя взгляд и втянув с шумом воздух, почувствовал на Чайке едва уловимый мужской парфюм и задохнулся этой бл*дской, удушливой вонью. Она разъедала мою выдержку и способность мыслить здраво. Поэтому, когда мы вошли в квартиру, я сразу же отослал эту сучку от греха подальше.

-В душ иди, смывай с себя это уродство. Смотреть противно!-выплюнул презрительно, и предваряя любые вопросы, холодно добавил.- Четвертая дверь налево, полотенце в шкафу.

Чайка не стала задавать лишних вопросов и сразу же ретировалась. Какое прилежное послушание! Только от ее покорности, вызванной виной и раскаяньем, воротит еще сильнее, чем от наглости.

Выдыхаю с шумом, и такая усталость накатывает, что впору вырубится прямо на этом же месте. Чувствую себя выжатым, как лимон, что в принципе не мудрено; давно у меня таких перепадов настроения не было. Чайка мастер выводить на эмоции, причем самых ярких, агрессивных окрасок. И чтобы хоть как-то утихомирить этот пожар, прибегаю к распространенному способу успокоения-алкоголю. Хотя с моим организмом данный номер не прокатывает. На него он влияет не седативным образом, а будоражащим. Но сейчас главное-просто затуманить разум, заглушить его ехидный голос , прерывая все эти рассуждения о материях, которым не место в новогоднюю ночь.

Наполняю бокал вином. Гранатово-красный, насыщенный цвет завораживает, вызывая ассоциации с Чайкой. Только она до столь изысканного напитка не дотягивает, ее смаковать и пытаться распробовать не получается. Она фатальная; раз глотнул и пропал.

Немного пригубив вино, наслаждаюсь богатым, изысканным вкусом и глубоким ароматом. Смотрю на панораму за окном, Москва никогда не спит, но сегодня она бодрствует по-особенному, непричастных нет, даже если хочется таковым казаться. Я тоже пытаюсь; понимаю разумом, что этот праздник-всего лишь условность , но не так-то просто вытравить традиции, заложенные предками. Небо тут и там озаряют разноцветные огоньки фейерверков, люди искренни радуются, счастливы. Чему? А неважно. Просто радоваться тоже надо уметь. Я вот не умею. И счастье все как-то перед носом маячит, а ухватить не могу. Как вон те салюты за окном; взрываются где-то рядом, но я лишь сторонним наблюдателем выступаю. Одиночество сейчас чувствуется особенно остро, давит своим неподъемным весом. Оно, как раковая опухоль где-то в груди, разрастается с каждым днем все больше и больше, отравляя продуктами своей жизнедеятельности. Мне, подобно Данко из «Старухи Изергиль», вырвавшему собственное сердце, хотелось также -голыми руками, на живую ампутировать это проклятое одиночество, но увы…

Не знаю, сколько я так сидел, смотря куда-то вдаль, но за это время выпил два бокала вина, от которых меня разморило, и я даже задремал.

Очнулся резко, как по щелчку. За годы разных скитаний привык спать чутко, поэтому каким-то шестым чувством определил, что не один. Открыл глаза, комната поплыла, и сквозь дурман, казалось, на пороге не Чайка застыла, а ангел небесный. Чистое, юное создание со сливочной, бархатной кожей, роскошной копной волос, напоминающих растопленный шоколад, идеальным телом и неописуемо прекрасным, свежим лицом. Из такого алмаза при огранке получают ослепляющий бриллиант, навязчивое, заветное желание, хищницу, сжирающую сердца. Я смотрел и не мог оторвать взгляд. Захлебнулся, как мальчишка восторгом, что она вся для меня, моя целиком и полностью; каждой клеточкой своего восхитительного тела и слабой душонки. Эта девчонка не стоит и одной мысли, а я не могу выкинуть ее из головы, фонтанирую мыслями о ней. Мне бы послать её к черту, а вместо этого я сижу и любуюсь, как идиот. То ли алкоголь оказывает на меня столь сокрушительное действие, то ли прав был Гоголь в своем Невском проспекте;

«Красота производит совершенные чудеса. Все душевные недостатки в красавице, вместо того чтобы произвести отвращение, становятся как-то необыкновенно привлекательны; самый порок дышит в них миловидностью; но исчезни она, – и женщине нужно быть в двадцать раз умнее мужчины, чтобы внушить к себе если не любовь, то, по крайней мере, уважение.»

Эти мысли веселят, точнее сам факт, что я умудрился вспомнить Гоголя, будучи слегка навеселе. Чайка тем временем медленно приближается ко мне, взгляд ее по-прежнему затуманен алкоголем, но двигается уверенно, опускается на пол у моих ног, и доверчиво, как ребенок кладет голову на мое колено. Меня окутывает привычный резкий аромат моего шампуня, исходящий от ее волос. И это вызывает какое-то непонятное удовлетворение. Несколько минут мы сидели так, не двигаясь и ничего не говоря. Потом Чайка тяжело вздохнула и начала поглаживать мое бедро без какого-либо сексуального подтекста, просто вырисовывая непонятные узоры наманикюренными пальчиками, а меня все равно шарахнуло, будто в двести двадцать вольт. Кровь забурлила в венах и понеслась с бешеной скоростью, вызывая жар в теле, только на ментальном уровне я не хотел Чайку. Ее обжимания с тем сосунком стояли перед глазами, живо рисуя разные сценарии продолжения, и было противно. А когда она начала целовать мою руку, скользя горячими, дрожащими губами, во мне проснулось раздражение от этого киношного в своем драматизме жеста. Я собирался уже высказаться на этот счет, но тут мой взгляд зацепился за надпись на ее лопатке и глаза поползли на лоб от изумления и недоверия. Схватил Чайку за плечи и резко развернул спиной к себе, после чего сдвинул полотенце, чтобы получше разглядеть художества на теле.

- Это, мать твою, что такое?-вкрадчиво поинтересовался, пробегая озверевшим взглядом по строчкам из того же стихотворения, что и на брелоке.

Чайка замерла, как мышь перед удавом.

-Ничего. Просто татушка. –попыталась невозмутимо ответить она, но дрожащий голос выдавал ее страх с головой.

-Просто татушка?!- процедил, ели сдерживаясь, еще сильнее впиваясь пальцами в ее плечи. Она дернулась, вырываясь, но я держал ее крепко, продолжая сверлить спину глазами.

- Да что такого-то?-взвилась она, обернувшись.

-Что такого?!- повторил, задохнувшись негодованием. Ее, набирающий с каждым разом обороты, кретинизм вызывал у меня нервный тик. Втянув с шумом воздух, резко отпустил ее плечи, отчего она, будучи еще не совсем трезвой, начала валиться на бок и в попытках удержать равновесие, выпустила полотенце из рук. Оно белым облаком приземлилось у ее ног, но девчонка даже не подумала прикрыть наготу. С видом богини, берущей мужчин в рабство одним лишь мановением руки, эта девчонка поднялась, яростно сверкая глазами и возвышаясь надо мной, приняла «соблазнительную» позу. Комичность Чайкиных попыток выглядеть сексуально и выигрышно, не оставила меня равнодушным, вызывая приступ неуместного веселья, который как-то незаметно погасил злость, усталость и разочарование. Поднял голову, и медленно окинул бесстыдное создание пресыщенным взглядом, зная, как ее это взбесит и заденет.