Скифская история - Андрей Иванович Лызлов

Егда же приидет день самый великия нощи, тогда достоит всем людем прежде света в мосхеах быти на молитву, кийждо в приходе своем. Началники же убо оных мосхей начнут пети, такожде иногда и народ весь за ними. И потом при скончании имать иман их глаголати едину долгую молитву, а народ тогда весь стоит молчащи, молящися за султана и за всех махометцкую веру держащих.

Народ же весь тогда воскликнет великим гласом: «Аминь, аминь!» И паки имать чести вторую молитву, молящи Бога, дабы погубил всех, иже не хотят веры Махометовы прияти, и паки все отвещают аминь.

Обаче в мосхеи святая Софии, идеже сам султан бывает, множае чинов совершается. Прежде вышеупомянутую молитву имать чести иман старейший тоя мосхеи, последи его имать чести муфтей, иже есть величайшей прилагатай над всеми мнимыми духовными поганскими. И оба имут благославляти султана.

При скончании же по них весь народ великим гласом благословляет султана. Султану же чрез все оное время на коленях стоящу и молящуся, дабы молитвы оных, творящияся за него, прияты были в небе, нарицающе себе недостойным быти того милосердия Божиа, яко на таковом высоком престоле посадити его изволил. Сие же глаголет толико гласно, дабы слышали все, около его стоящия.

Сие паче Солиман и Амурат обыкоша чинити с великими слезами, умиления ради.

Скончавши же то богомолие, отходят в домы своя, приветствующи празника того всем приятелем своим, един другому с радостию веселящися. Султан же, возвратяся в сарай, садится на престоле своем во единой полате, названной султанской. К нему же вси паши и началники двора его приступают по единому старейшему покланяющися на колена со смирением и целующи подол ризы его, ничтоже глаголющи.

Он же коемуждо касается верх главы его. И потом подъемлет главу его, но ни ко единому прикасающися, точию чин совершающи и показующи милость свою. И потом кийждо насторону уступает, дабы второму наступающему дал место. И бывает оных чиновников человек яко сто или множае.

По том востав султан идет в жилища своя, идеже входят к нему прежде муфтей, против его же востает и идет от престола своего лактя три, целуещи руку его. Он же возлагает руки на главу его, глаголющи ему сицевое благословение: «Махомет да благословит тя, возвещаю!» И тогда султан подает ему мешечик с тремя тысящи червонных. Егда изыдет из жилищ его, казначей дает ему две ризы золотые драгоценныя реченныя бурсиа, уже учиненныя по его мере повелением султанским.

Потом входит к султану учитель его, реченный одзиа, против его же султан встанет. Той же якобы хотяще целовати руку его султанову, но отъмлет у него султан, точию дает коснутися ему оныя, и тогда дает ему султан мешечик червонных золотых в полы менши того, иже отдаде муфтею.

И по том султан отходит в полаты женския, приветствующи им знаменитым праздником, точию же тем, иже уже суть султанями. Сии все собираются во едину палату и ожидают его. Егда же внидет, вси ниско покланяются ему, приветствующи знаменитым праздником. Той же ни единой отвещает, точию им лице весело усмехающися показует; и потом, обратяся ко единому арапу, иже несет за ним вещи драгия на мисе сребряной, все единако устроени, и сам раздает им по единой и по мешечку золотых червонных, дабы потом своим служащим роздали.

Сие же обыче творити в оба праздника баирана.

Сие еще видети мнится нетрудно, яко имут сей их обычай турки в Константинограде: егда прилучится бездождие велико и поля дождя требуют, дабы не было драгости и гладу, исходят вси на едину гору, яже есть в поле за Галатою, идеже един первейший учитель закона Махометова повелением султанским имать чинити учение часа три не престающи, и за коеюждо четвертью чинит учение людем, дабы исправлялися, и грешити престали, и плакали неправд своих, творяще обеты ити на войну против гауров [то есть христиан, их же безверниками зовут].

И тогда у места устроеннаго, на нем же чтет, падет на колени, и народу повелит то ж творити, и молитися с сокрушением, и вопити ко господу Богу велиим гласом, просящи отпущения грехов, дабы умилостивился над ними и послал дождя с неба. Последи же учения стоящи чтет великую молитву за султана, дабы благословил его Бог. И последи рекши «аминь», расходятся, посещающе божницы своя.

Такожде обыкоша чинити и во время смертоносныя язвы. Аще во иных местех глупое поганство и сице творят: егда случится поветрие, ищут псов, елико могущи обрести их, и побивают их, такожде кийждо купец [но сего не творят в Константинограде, но во иных градех] и повинен пред лавкою своею пса убитаго повесить.

Сие же времянем и богатыя творят и пред дверми своими вешают псов, дабы Бог доволствовался душею пса онаго и на него обратил гнев свой, а их соблюл здраво. Ибо поведают, яко Бог требовал толико много душ, но те дабы не от единых турков были, примешивают, елико могут, и песьих душ, точию дабы число намеренное Богу исполнить.

Сие еще ведати потребно, яко котов не убивают, но и в чести имеют, глаголющи, яко Махомет любил их и блюл, немало утешающися с ними. Того ради во время поветриа псов побивают, котов же елико доволнее кормят. И в некиих градех во Аравии, в Дамаску, в Еросалиме, во Египте [старых еще египтян следов, иже котов за боги хвалили между иных своих богов, яко во историах чтем] великия клети полны котов блюдут, оставляющи на сие по смерти своей доходу немало, яко на дело милостивое, дабы за них котов кормили, и тех, иже их дозирали.

И во время Селима Втораго бяше велие смятение между общим народом, еже сам султан изволил разсуждати, яко они, иже з доходов знаменитых котовню дозирали, не хотели приимати милостыни от общаго народу на то обещанной. И тогда султан учинил такое повеление, дабы в пятки и в два празника баиранов приимали милостыни от общаго народа на кормление котов. Во иные же дни дабы кормили их от доходов султанских и пашей его учиненных.

В Константинограде несть истинно таких учиненных домов котов ради, обаче ин имеют обычай показовати милосердие свое ко оным животным или паче соблюдати забобоны своя поганския. Сице же есть на многие местех града, паче же на торгу у мосхеи Султан Баозит обретается немало таковых людей, иже пекут на уголье кишки различных животных на древцех, идеже турки, расходящися от молитвы, купят