Обитель Солнца (СИ) - Московских Наталия

Бенедикт Колер стоял на палубе, глядя, как другие корабли начинают медленно отдаляться. К нему подошли Иммар и Ренард. С последним Бенедикт до сих пор держался холодно, но это не смущало слепого жреца.

— Взяли курс на Альбьир? — спросил Иммар.

Бенедикт вздохнул и предпочел не отвечать: его подопечные и без того знали, куда они направляются, они ведь множество раз обсуждали план.

— Альбьир — опасный край, — прошелестел Ренард. — Так говорят. Однако доподлинно неизвестно, что именно нас там ждет.

— Ты мог никогда этого не узнать, — буркнул Бенедикт.

— Стало быть, ты не изучал, что ждет нас в пустыне? — Ренард проигнорировал очередной укор. Лицо Бенедикта покраснело от раздражения, но он сдержался.

— Изучал, — сказал он, глядя вперед. Ренард повернул голову в его сторону, Иммар заинтересованно уставился на командира, обратившись к нему:

— И что же нас там ждет? Что там водится?

Бенедикт вновь тяжело вздохнул и заговорил:

— Из реальных опасностей мы можем столкнуться со змеями, скорпионами и песчаными бурями. Но пустыня обросла мифами, и доподлинно неизвестно, что из этого правда, а что просто сказки для отваживания чужаков. — Бенедикт пожал плечами. Поняв, что команда не удовлетворилась столь туманным объяснением, он нехотя продолжил: — Я слышал, что на древнемалагорском языке «Альбьир» дословно значит «Край миражей» — из-за газа, который поднимается из-под земли. Говорят, он сводит с ума. А под землями Альбьир прорыты огромные туннели, в которых живут аршеки.

Иммар нахмурился и посмотрел на Ренарда. Тот лишь опустил голову в ожидании плохих вестей: он догадывался, что Бенедикт будет рассказывать о возможных опасностях по возрастанию.

— Аршеки, — покачал головой Иммар, — это иные?

— Да, — кивнул Бенедикт. — Насколько мне известно, они водятся только там, в Краю Миражей Обители Солнца. — Он поднял глаза к зимнему небу, понимая, что с каждым днем приближения к Малагории он все меньше чувствует холод. А ведь скоро ему предстоит ощутить на себе обжигающий жар Альбьир. — Если верить мифам, аршеки — плотоядные монстры. У них две руки и две ноги, как у людей, но… — Бенедикт сделал паузу, покосившись на Ренарда, — нет глаз. Они живут в подземных ходах под Альбьир. Газ, вызывающий миражи, на них не действует, зато прекрасно одурманивает их жертв, и аршеки утаскивают их в подземные туннели и там съедают. Ходят легенды, что съеденный аршеками станет одним из них, но, полагаю, это народные враки.

На некоторое время воцарилось молчание. Когда шелестящий голос Ренарда нарушил его, Бенедикт, погрузившийся в мысли об аршеках, вздрогнул.

— Что они едят?

— В смысле? — непонимающе качнул головой Бенедикт.

— Аршеки. По твоим словам, складывается впечатление, что они питаются одурманенными путниками. Но ведь в Альбьир приходит не так много людей. Что едят аршеки, когда людей нет?

Вопрос заставил Бенедикта крепко задуматься и помедлить с ответом.

— Пустынными животными, должно быть, — неуверенно ответил он.

— Либо миражи — миф, либо аршеки, — сделал вывод Ренард, устремив свой невидящий «взгляд» в неопределенную точку моря. — Вряд ли сводящий с ума путников газ так же действует и на животных. А если слепые аршеки привыкли охотиться только на одурманенных жертв, то в отсутствие людей им попросту нечего есть. Вряд ли эти существа способны долго прожить без еды.

Бенедикт поморщился. На ум пришли дьюгары, древние болотные чудища, которые, если верить запискам охотников, могли сидеть без пищи месяцами. Однако озвувачить свое возражение он не захотел.

— Я заметил, что хищникам в природе нужно регулярное питание. Они не могут долго обходиться без пищи. Так что, скорее всего, эти монстры — выдумка.

— Они могут быть каннибалами, — осторожно заметил Иммар.

Ренард нахмурился.

— В таком случае, я не просто так пробрался на борт, — сказал он.

Бенедикт недовольно фыркнул.

— Да, ты ослушался прямого приказа, поэтому и пробрался сюда.

— Я не об этом. — Голос Ренарда оставался совершенно спокойным. — Я об аршеках. Ты сказал, на них не действует газ, из-за которого Альбьир называют краем миражей. Возможно, дело в том, что они слепы, — Ренард повернул голову в сторону Бенедикта, его невидящий «взгляд» будто пробуравил дыру в его душе. — Есть шанс, что и на меня он не подействует.

Бенедикт хмыкнул.

— Если ты пытаешься оправдать свое неподчинение, это бесполезно. Когда вернемся на материк, я буду говорить с Карлом Бриггером о твоем поведении.

— Можешь хоть отстранять, когда вернемся, Бенедикт, я не стану тебе мешать. Это самая великая миссия Культа. После нее вполне можно уходить на покой.

Трое жрецов Красного Культа стояли и смотрели вдаль, еще не видя берега, но уже предвкушая Край Миражей с его опасностями. Лишь с этой стороны Бэстифар шим Мала никак не ожидал нападения.

***

Адмирал нельнского флота Конрад Греффе, назначенный Советом Восемнадцати главнокомандующим морской операцией, смотрел, как два корабля, на борту одного из которых он видел Бенедикта Колера, отделяются и берут курс севернее.

Курс на Альбьир, — напомнил он себе, лишний раз подивившись смелости и решимости старшего жреца Кардении. Он знал, что уже завтра флот снова разобьется на две части, чтобы идти одновременно на Оруф и Адес. Малагории предстояла военно-морская блокада, которая лишит ее возможности вести торги с материком. По правде говоря, Конрад Греффе не представлял, каким образом Бэстифару шиму Мала — будь он трижды иным — удастся выстоять в этой войне.

***

Чена, Анкорда

Двадцатый день Зоммеля, год 1489 с.д.п.

Вороной жеребец из королевской конюшни недовольно заржал, когда наездник остановил его. Спешившись, молодой всадник, лицо которого было скрыто широким капюшоном, погладил коня и, привязав его к коновязи, оглядел широкое зимнее поле в поисках нужного человека. Он понятия не имел, как этот человек должен выглядеть, он лишь знал, что у него была тяжелая травма руки на Войне Королевств, которая может быть заметной даже сейчас.

Что делать? Приглядываться? Ходить и изучать каждого? Разве это привлечет меньше внимания, чем просто назвать его имя?

— И что здесь понадобилось кому-то с королевского двора? — окликнул всадника незнакомец. Им оказался коренастый старик, который никак не мог быть тем, кого всадник искал.

— Я… я ищу кое-кого.

И куда подевалась твоя отрепетированная уверенность в себе?

— А вы сами-то кто будете?

Похоже, этого мужчину не смущало, что он говорит с «кем-то с королевского двора». Всадник нехотя опустил капюшон и ответил:

— Альберт Анкордский.

Тень удивления и неловкости все же пробежала по лицу коренастого незнакомца, однако он быстро взял себя в руки и нахмурился.

— Принц, стало быть, — хмыкнул он. — Повторю свой вопрос, Ваше Высочество: чем обязаны такому визиту? Кого вы, говорите, ищете?

Альберт поджал губы и кивнул.

— Я хотел поговорить с одним вашим работником. Юджин Фалетт.

Мужчина закатил глаза.

— Фалетт? — переспросил он. — Если он со своей рукой будет отвлекаться на разговоры, он норму не выполнит. А потом на меня же и будет браниться, что ему не хватает денег.

Принц покачал головой.

— Я заплачу ему сам, господин… — Он сделал паузу, чтобы его собеседник представился, но тот не спешил этого сделать.

— А мне что прикажете? — вместо того заворчал старик. — Я лишусь работника. Предлагаете мне, пожилому человеку, самому доделывать за него дела?

Принц неуверенно передернул плечами.

— Я заплачу за неудобства и вам. — Он попытался сохранить хотя бы видимость уверенности в голосе, хотя по-настоящему уверен был только в одном: сейчас его пытаются обобрать. К сожалению, понимание никак не помогло ему этому противостоять.

Старик смерил его хитрым оценивающим взглядом.

— Что ж, коли так, ждите здесь, Ваше Высочество. Я приведу его вам.

Не говоря больше ни слова, он направился в поле. Принц Альберт остался ждать. Никого не было довольно долго, и он уже несколько раз подумал, что его затея лишена смысла. Однако вскоре так и не представившийся коренастый мужчина появился в поле зрения в компании высокого работника, явно моложе его на несколько десятков лет. Он был статен и, несмотря на работу в поле, все еще сохранил военную выправку при походке. Лицо его было почти бронзовым от частого нахождения на открытом солнце, а каштановые волосы заметно выгоревшими после летних и осенних работ. Несмотря на минувшую осень и начавшуюся зиму, отпечаток солнца, похоже, намертво закрепился на этом человеке. Выражение лица было нарочито понурым и не наводило на мысль о приветливости.