Повести о чекистах - Василий Степанович Стенькин

Во дворе застрекотал автомат. Винокуров и Зуев недоумевающе переглянулись. Топот торопливых шагов заставил Винокурова выглянуть в коридор. Он увидел бандита, который, отстреливаясь, метнулся к выходу во двор. Когда он оказался у дверного проема, майор сшиб его с ног и с помощью Зуева вырвал у него пистолет. Однако бандиту удалось вырваться от навалившегося на него маленького Зуева. Он приподнялся и, сбычившись, бросился к порогу. Однако майор вновь настиг его и повалил на пол.

— Товарищ начальник, бандит сразил переводчика! — подбежал к Винокурову автоматчик.

— Что-о-о?! — вскинул на него глаза майор. — Стерегите этого мерзавца! — и бросился к люку.

У черного провала лицом вниз лежал Балог. Винокуров осторожно повернул его и припал ухом к груди. Сердце не прослушивалось. Пульс еле прощупывался. Жизнь в нем чуть теплилась… Подбежавших оперработников Винокуров попросил вынести Батога на воздух.

— Положите его в машину и срочно в больницу! — приказал он.

* * *

После того как Пивень и Хоменко получили задание, они разделились. Хоменко кружным путем через лес побежал к запасному выходу из бункера, а Остап ринулся за своим питомцем к фургону. Через несколько минут он и Витязь уже были на месте. Пивню понравилась позиция, которую выбрал его напарник. Он расположился рядом, немного левее от него прижалась к земле овчарка. Вдруг Витязь натянул повод, забеспокоился.

— Я проверил дверь. Она закрыта изнутри, — шепнул Хоменко. — Видно, мыши еще в мышеловке.

Пивень повернул голову в ту сторону, куда навострил уши его пес, и увидел, как дверь из бункера потихоньку стала открываться. В проеме появилась голова рябого бандита. Осмотревшись, он вылез. За ним второй.

— Я беру рябого, а ты вон того, — бросил Пивень и спустил с поводка Витязя.

— Стойте! — крикнул он. — Бросайте оружие! Вы окружены!

Рябой тут же выстрелил на голос Пивня. Пуля просвистела рядом, но чекист продолжал преследовать врага. В это время к Рябому метнулся Витязь. Бандит повернулся на ходу, чтобы в него выстрелить, но Пивень его опередил. «Эх, не надо было бы, — пронеслось у него в голове. — Живым бы!» Но он испугался за своего друга, вот рука и дрогнула. Он видел, как верзила выронил пистолет и с размаху грохнулся в песок. В это мгновение Витязь сбил его напарника. Подбежавший Хоменко связал ему руки и приказал встать.

Пивень подошел к Коломейскому. Тот лежал неподвижно. Присел на корточки. Все точно. Угодил в самое сердце. «Ах, черт, — ругал себя Остап, — нервы подкачали. Не выполнил приказ майора».

Подошел Хоменко.

— Чего раскис? Туда ему и дорога! Пошли!

На дворе усадьбы все были в сборе. Фургона не было. На скамейке, удрученный, сидел майор Винокуров. Пивень и Хоменко подвели задержанного, и Остап доложил:

— Товарищ майор, задание выполнено. — Виноватым голосом добавил: — Рябого… того… не удалось!

Винокуров тяжело отмахнулся рукой и отвернулся. Только сейчас Пивень заметил, что все его сослуживцы чем-то сильно удручены. Он подошел к Свирину, который стоял, прислонившись к углу винницы, нервно разминая незажженную сигарету, и еле выдохнул:

— Кто?

— Балог!

Налетевший порыв ветра прошумел верхушками могучих каштанов и умчался в Карпаты.

— Как же это?..

Свирин молчал.

Винокуров подозвал капитана и попросил рассказать о случившемся.

Недоуменно пожав плечами, тот ответил:

— Точно сказать затрудняюсь… У люка было так темно, что бандит видеть нас не мог. Предполагаю, что в момент, предшествующий выстрелу, он стоял на веревочной лестнице и пальнул наугад. Впрочем, это можно уточнить на допросе.

— Вполне допустимо… Но он еще стрелял и из коридора. Вы погнались, что ли, за ним?

— Возможно, рывок был и у Балога…

— Так… Неясно одно. Ведь Марина только что им принесла завтрак. Они должны были сидеть и трапезничать, но вместо этого Осадчий полез через люк. Другие не последовали за ним, а воспользовались запасным ходом. Видимо, кто-то их предупредил. Может, Зубан?

— Сомневаюсь, — осторожно заметил Зуев.

Винокуров встал.

— Бункер осмотрели?

— Там ничего нет, кроме грязных тарелок. И такой смрад, хоть топор вешай.

— Тогда пойдемте к Коломейскому. А вы, Борис Павлович, — повернулся он к Свирину, — объявите отбой!

Убитый лежал на откосе оврага, прижав руки к животу. На его лице застыл звериный оскал.

Пивень нагнулся и снял с него широкий охотничий пояс с накладными карманами. В одном из них лежала пистолетная обойма, в другом — футляр с раздавленными очками и бумажка с карандашным текстом. Остап передал ее майору. Тот прочитал:

«Слава героям! Друже, тут творится такое, что не дай боже. Осадчего черт дернул появиться на велосипеде того просветителя, которого он… Ну, да остальное тебе известно. Во-вторых, по словам того же боевика, здешняя бабенция называлась женой Письменного. Но, по утверждению Зубана, она еще девица. Чуешь, чем это пахнет? В-третьих, словом, я шлю к вам Дрына. Он обскажет все остальное. Я проверю, что к чему, и если найду доказательства, то ты меня знаешь, не остановлюсь ни перед чем. В любом случае на заре снимаемся и забираем с собой нашего повара. Сам убедишься, что это за птица…»

— Красноречивый документ! — заключил майор. — Странно только, зачем Коломейский сохранил эту записку. В ней прямое доказательство участия Осадчего в убийстве учителя Барата, который назван здесь просветителем. Это одновременно и смертный приговор Марине. Но что остановило его и он не послал эту записку с Дрыном? Видимо, боялся перехвата или не совсем на него надеялся? Это был хитрый и недоверчивый тип. Ну, да ладно, разберемся потом. Копаться в этом пока нет времени. Пошли обратно. Нам надо ехать.

Вернувшись во двор усадьбы, майор распорядился о порядке транспортировки задержанных и поспешил в комнату к Марине. За ним прошел и Зуев. Ксения Андреевна все это время сидела у себя. Она устало поднялась, когда к ней вошли.

— Вот пока и