Рама II - Артур Кларк

Вводя свой код, адмирал Хейльман напутал, признав свое волнение. Он сказал, что забыл в каком месте цепочки находится. Проектировщики предусмотрели такую возможность и рядом с числовой клавиатурой на боку бомбы установили две лампочки, красную и зеленую. После каждых десяти цифр один из огоньков загорался, указывая, правильно ли был введен отрезок кода. Группа обеспечения безопасности возражала; по ее мнению, подобное устройство облегчало разгадывание кода — цепочку из десяти цифр угадать легче, чем из пятидесяти. Но технические испытания перед запуском подтвердили необходимость поверочных сигналов.

И уже на втором десятке Хейльмана приветствовал красный огонек.

— Я что-то напутал, — проговорил он с явным смущением.

— Громче, — крикнула Франческа с места, откуда снимала. Ей удалось удачно выбрать точку, с которой одновременно были видны и бомбы, и гондолы для них.

— Я ошибся, — объявил адмирал Хейльман. — Этот шум отвлек меня. Теперь придется переждать тридцать секунд перед следующей попыткой.

Хейльман успешно ввел свой код. Второй заряд активировал Дэвид Браун — едва ли не со скукой, уж во всяком случае, он нажимал кнопки без какого бы то ни было энтузиазма. Механизм третьей бомбы взвела Ирина Тургенева, закончив процесс короткой и энергичной речью о том, что Рама должен быть уничтожен.

Ни Хиро Яманака, ни Франческа не проронили ни слова. Впрочем, Франческа удивила экипаж, набрав первые три десятка цифр по памяти. Учитывая, что с кодом Хейльмана она могла ознакомиться не более часа назад и с тех пор ни минуты не провела в одиночестве, это достижение вызвало уважение.

Наступил черед генерала О'Тула. Мирно улыбаясь, он шагнул к первой бомбе. Космонавты аплодировали, демонстрируя уважение к генералу и его внутренней борьбе. Он попросил всех не нарушать тишины, поскольку ему придется воспроизводить код по памяти. Потом О'Тул ввел первый десяток цифр.

Зеленый огонек остановил его. И вдруг в его голове словно вспыхнула одна из фресок второго этажа усыпальницы св.Микеля в Риме. Молодой человек в голубом одеянии, подняв глаза к небесам, стоял на ступенях памятника Виктору Эммануилу, и генерал О'Тул услышал голос, четкий и различимый. Он произнес одно только слово: «Нет».

Генерал повернулся к космонавтам.

— Кто это говорил? — спросил он. Присутствующие качали головами, озадаченный О'Тул обернулся к бомбе и попытался вспомнить следующие десять цифр. Но это уже не удалось. Сердце колотилось, ум повторял: «Что это был за голос?» И решимость исполнить свой долг испарилась.

Глубоко вздохнув, Майкл О'Тул повернулся и направился к выходу из огромного отсека. Когда он проходил мимо ошеломленных коллег, адмирал Хейльман завопил:

— Что вы делаете?

— Возвращаюсь в свою каюту, — ответил О'Тул, не меняя шага.

— Вы решили не активировать бомбы? — спросил позади доктор Браун.

— Нет, во всяком случае, пока.

56. ОТВЕТ НА МОЛИТВУ

Остаток дня О'Тул провел в своей каюте. Через часок после состоявшейся попытки О'Тула ввести код к нему заглянул Отто Хейльман. Поговорив о том о сем — в подобных разговорах адмирал бывал просто жуток, — он затронул интересовавший всех вопрос.

— Ты уже в состоянии продолжить активацию зарядов?

О'Тул качнул головой.

— Так мне казалось с утра, Отто, но… — Продолжать не было необходимости.

Хейльман поднялся из кресла.

— Я приказал Яманаке доставить две первые пульки в проходы внутри Рамы. К обеду они будут там, если ты передумаешь. Остальные на время оставим в трюме. — Несколько секунд он разглядывал коллегу. — Надеюсь, Майкл, что ты придешь в чувство пораньше. В штаб-квартире и так уже шум.

Когда через два часа явилась со своей камерой Франческа, из ее слов стало ясно, что, во всяком случае, среди экипажа полагают, что генерал сделался жертвой сильного нервного напряжения. О'Тулу не следует возражать и делать заявлений, экипаж этого не потерпит, поскольку тогда в сравнении их действия покажутся неприглядными. Нет, конечно нет, виноваты разгулявшиеся нервишки.

— Я запретила всем беспокоить вас, — сочувственно проговорила Франческа. Пока ее глаза обегали комнату, тележурналистка уже намечала в уме план интервью. — Сегодня сюда звонят не переставая, в особенности после того, как я передала на Землю утреннюю сцену. — Она подошла к столу, оглядывая находящиеся на нем предметы. — Это и есть Микель Сиенский? — спросила Франческа, взяв небольшую фигурку.

О'Тул выдавил улыбку.

— Да, — ответил он. — Надеюсь, персона на кресте вам более знакома.

— Знакома, достаточно знакома… Майкл, вы понимаете, что теперь будет? Мне хотелось бы в этом интервью представить вас в самом выгодном свете. Я не собираюсь особо жалеть вас, просто хочу, чтобы все волки внизу услыхали вашу часть повести…

— А им уже потребовалась моя шкура? — перебил ее О'Тул.

— О, да, — ответила она. — И ярость против вас будет усиливаться чем дольше вы протянете с активацией бомб.

— Но почему? — возмутился О'Тул. — Я же не совершил никакого преступления. Просто я на время задержал активацию оружия, разрушительная мощь которого превосходит…

— Это не важно, — возразила Франческа. — В их глазах вы не выполнили своей обязанности, не защитили людей, обитающих на планете Земля. Они испуганы. А весь этот внеземной хлам их не интересует. Им обещали, что Рама будет уничтожен, а теперь вы отказываетесь избавить их от кошмара.

— Кошмара, — пробормотал О'Тул. — И Босуэлл тоже…

— Вы что-то сказали о президенте Босуэлле? — осведомилась Франческа.

— Нет, ничего, — О'Тул отвернулся от ее прощупывающих глаз. — Ну что еще? — спросил он нетерпеливо.

— Я уже говорила, что хочу, чтобы вы выглядели как можно лучше. Причешитесь, наденьте выглаженный мундир, а не летный комбинезон. Я подгримирую ваше лицо, чтобы вы не показались на экране таким бледным. — Она повернулась к столу. — Семейные фото мы поставим поближе к Иисусу и Микелю. Продумайте, что вы будете говорить. Я, конечно, спрошу вас о причине утреннего отказа активировать бомбы.

Франческа подошла ближе и стала, положив ладонь на плечо О'Тулу.

— Начну я с того, что причина всему в излишнем нервном напряжении. Я не хочу, чтобы вы сами говорили это, однако вам не повредит, если вы продемонстрируете некоторую слабость. Так вас лучше поймут, в особенности в родной стране.

Пока Франческа завершала приготовления к интервью, генерал О'Тул наконец шевельнулся.

— А без этого нельзя обойтись? — спросил он, ощущая все большее беспокойство, пока журналистка орудовала в его комнате.