Закон Уоффлинга (СИ) - "Saitan"

Том не ожидал такого. Уж точно не от Лили Поттер. Она рьяно оберегала Гарри, а теперь буквально вручает его Тому.

— Я клянусь, что никогда его не предам, — серьезно сказал он. — Даже если выбор будет стоять между ним и остальным миром. Для меня важны только он и его счастье.

Ведьма слабо кивнула, смахнув рукавом слёзы.

Кажется, Том только что получил материнское благословение. Удивительно, но ему никогда даже в голову не приходило, что однажды такое может случиться.

— Гарри сказал, что Теодор и Драко повторят всё, что ты им скажешь, это правда? — сменила она тему внезапно.

Том понял, что время откровений прошло.

Вообще он был уверен, что они не выживут в том аду, что творился в зале собраний. Но они оказались удивительно живучими, особенно Малфой. Вот по кому Том точно не стал бы горевать. Он помнил, сколько крови натекло из его пробитой головы, выжить после такого весьма сложно. А потом по залу летали осколки камней и шальные проклятия, и всё же эти двое не отошли в мир иной.

Что они теперь будут думать о нём?

— Я с ними поговорю, — решительно кивнул он.

— Тебе не удастся, я сама, — Лили вдруг с силой сжала его раненую ладонь, причиняя боль. — Дай мне свою палочку, Том. Нужно уничтожить следы.

Он тяжело сглотнул, понимая, что она — его шанс на спасение. На его палочке было столько всего запрещённого… Мерлин, ему конец, если это кто-то увидит.

Но Лили была матерью Гарри, и она была на его стороне.

Том слабо кивнул, глядя в зелёные глаза. Вся его ложь была шита белыми нитками, и лишь она могла помочь.

Главное — они с Гарри выжили. Остальное неважно. Какая бы буря ни разразилась после, он всё уладит. Наверное.

Дамблдора хоронили на холме возле школы. Том не помнил, чтобы хоть один директор удостаивался такой чести. Для него воздвигли гробницу из белого камня, строгую и лаконичную, без всяких изысков, и Том подумал, что старику это бы не понравилось. Он бы наверняка захотел украшения в виде статуй каких-нибудь нелепых зверушек, барельеф из лимонных долек и табличку с надписью «олух, пузырь, остаток, уловка».

Вокруг белого бездушного прямоугольника собрался весь цвет магической Англии, все школьники и учителя, и даже Тома привели под конвоем.

Формально, он был свободен: против него не было выдвинуто обвинений. Но его держали в изоляции в его комнате, под охраной. Том не знал, что происходило в мире, пока он сидел «на карантине», как выразился Джеймс Поттер. У него изъяли палочку, ему не сообщали о состоянии Гарри, ему вообще ничего не говорили. Он сходил с ума в четырёх стенах, он скучал и каждую минуту пытался представить, что может пойти не так.

Поттер-старший сказал, что ведётся тщательная проверка, пока аврорат не выяснит всех обстоятельств, он должен сидеть в комнате, но вид у него был при этом не очень дружелюбный. Том подозревал, что если бы ему уже исполнилось семнадцать, его бы швырнули в камеру в аврорате и напоили сывороткой правды.

Но, раз его вывели на похороны, это ведь хороший знак?

Том активно вертел головой, выискивая в толпе знакомые лица. Какие-то старики по очереди зачитывали над гробницей посмертные оды Дамблдору, но ему это было неинтересно. Он искал своего возлюбленного. Искал, но не находил.

С неба тихо падали хлопья белоснежного снега, напоминая о других, чёрных. И о теле, раскинувшемся на чёрном полу. Том даже не заметил, что пришла зима. Он ни разу не посмотрел в окно с тех пор, как увидел Гарри на кровавых простынях. Он существовал вне времён года. Этот снег ужасно его удивил.

За эту неделю, кажется, он прожил целый год. Раньше у него не находилось времени проанализировать всё, что подвело его к переломному моменту, но теперь его было в достатке, и он только мог удивляться, каким слепцом был раньше.

Он совершал одну ошибку за другой и не понимал, к чему это может привести. Он был болезненно самоуверен и горд, отчаянно помешан и слаб.

Он скользил взглядом по скорбящим лицам учеников и профессоров и действительно жалел, что старик умер.

Ему столько хотелось спросить у него.

Например, почему всё же любовь способна победить саму смерть? Почему их с Гарри души связаны? Почему тёмная злая сила живёт не в каждом маге? Почему он сказал, что Том однажды заменит его?

Но Дамблдор унёс в могилу все известные ему тайны о любви и жизни.

— Прошу прощения, не могли бы вы нас пропустить? Моему сыну ничего не видно, — раздалось сзади.

Аврор, конвоирующий Тома, поспешно отступил, покраснев, и мимо Тома проплыло инвалидное кресло с сидящим в нём Драко Малфоем. Его левитировала ослепительно красивая блондинка в чёрной шубке, очень похожая на него.

На секунду чёрные и серые глаза встретились.

Том внутренне возликовал, увидев страх, беспомощность и УНИЖЕННОСТЬ.

Для Малфоя это, должно быть, было большим ударом — стать калекой, каким был Гарри. Он словно уловил злорадное настроение Тома и поник, съёжился в своем кресле.

— Миссис Малфой, Драко, — учтиво склонил он голову, и мать Малфоя остановилась, узнав его.

— Ах, Том, здравствуй, — вполне приветливо улыбнулась она. — Как ты?

Том пристально глянул на Малфоя, и тот кивнул, недовольно поджав губы.

— Вам нельзя разговаривать, всё ещё ведётся следствие, — начал было аврор, но он был слишком молод для споров с опытной светской львицей.

— Ах, бросьте, — взмахнула она рукой в коричневой перчатке, почти задев нос аврора.— Мальчики дружат с самого детства, что, неужели мы не можем узнать о здоровье друг друга? Не думаю, что вас накажут за вежливость.

Аврор пошёл некрасивыми красными пятнами, и миссис Малфой совершенно невинно улыбнулась Тому.

— Я в порядке, мадам, — Том так же невинно улыбнулся одними кончиками губ. — А как Драко? Мне ничего не говорят о… происходящем с моими друзьями.

Миссис Малфой положила руку на плечо сына и поджала губы точно так же, как это делал он.

— Я пока не могу ходить, позвоночник повреждён слишком сильно, — ответил сам Малфой слабым голосом. — Но целители обещают полное выздоровление. Когда-нибудь.

Том не удержался от ещё одного быстрого злобного взгляда. Он не простил, и никогда не простит. Малфой заслужил это.

— Поправляйся, друг, — Том наклонился и обнял его за плечи, практически беззвучно прошептав на ухо: — Следуй плану Лили.

Драко приторно улыбнулся и кивнул.

Он изменился, как и сам Том. Теперь он его не боялся, не боготворил. В серых глазах горели разочарование и что-то ещё, похожее на глубокую обиду и тоску.

Они вежливо попрощались с миссис Малфой, и та отправилась дальше, к самой гробнице, где было полно репортёров с колдокамерами.

— Только никому не говори, что я тебе разрешил поговорить с другом, — шепнул на ухо аврор. Забавно, но он был ниже Тома на целую голову и выглядел полным тюфяком. — Мистер Поттер мне голову оторвёт!

Том кивнул, скользя взглядом дальше. Ведь не мог же он не придти? Раз даже ему самому разрешили…

— Вы не знаете, Гарри Поттер будет здесь? — бесцеремонно спросил Том у своего надзирателя.

Тот нелепо дернул головой и нервно улыбнулся.

— Я не могу, мне не велел мистер Поттер…

— Я люблю его, — Том пристально посмотрел в ярко-карие глаза. — Я готов был умереть за него. Прошу, если ты знаешь что-то… Я с ума схожу, не зная, всё ли с ним в порядке.

Искренность подействовала на недалёкого аврора. Он смущённо потёр шею, взлохматил кудрявые рыжие волосы и тяжело вздохнул.

— Мордред бы вас побрал, детишек, — буркнул он, старательно отводя взгляд. — Сын мистера Поттера на той стороне. Мне строго-настрого велели держать тебя от него подальше. Мистер Поттер не хочет, чтобы его сын с тобой общался, понимаешь? Нельзя тебе к нему, парень. Забудь о нём.

Том про себя скрипнул зубами, внешне оставаясь невозмутимым.

Их не смог разлучить воскресший некромант. Уж мистера Джеймса, ебаного, Поттера Том сможет переиграть.