The Beatles. Антология - The BEATLES

Мы начали с "Strawberry Fields", потом записали "When I'm Sixty-Four" и "Penny Lane". Все эти песни предназначались для нового альбома. Мы еще не знали, что это будет "Сержант Пеппер", — просто записывали песни для нового альбома, но то были чисто студийные вещи, которые невозможно исполнять вживую".

Нил Аспиналл: «Как и при работе над „Revolver“ и любым другим альбомом, они просто отправились на студию и принялись записывать песни, а название альбома и оформление конверта появились позднее».

Ринго: "Каждый раз, когда мы приезжали в студию, мы решали, с чьей песни начнем. Никому не хотелось первым показывать свою новую песню, потому что к тому времени это уже были песни Леннона или Маккартни, а не «Леннон и Маккартни». И они спрашивали друг друга: «Ну, что там у тебя?» — «А что у тебя?»

Количество песен, написанных по отдельности, составляло восемьдесят процентов. Я легко узнавал песни Джона. Я всегда предпочитал участвовать в их записи — для них был характерен четкий рок-н-ролльный ритм".

Пол: "Не думаю, что нас очень заботили наши музыкальные способности. Проблему представлял окружающий мир, а не мы сами. Это лучшее качество «Битлз»: никто из нас не беспокоился о музыкальной стороне. Думаю, нам всегда не терпелось приступить к делу.

Перестав ездить в турне, мы обосновались в студии. У нас были новые песни. "Strawberry Fields" — песня Джона о старом детском приюте Армии спасения, по соседству с которым он жил в Ливерпуле. У нас она ассоциировалась с юностью, золотым летом и земляничными полями. Я прекрасно понимал, о чем она.

Приятно было то, что многие наши песни начинали становиться все более сюрреалистическими. Помню, у Джона дома была книга "Bizarre" ("Странности") — о всевозможных причудливых вещах. Мы раскрывались в артистическом смысле, избавлялись от излишней зашоренности.

При записи "Strawberry Fields" мы использовали меллотрон. Не думаю, что это могло пройти незамеченным в мире музыкантов, поэтому мы ничего не афишировали, а просто воспользовались им во время записи. Там было то, что теперь назвали бы сэмплами, — пленки с записью флейты, которые воспроизводили, а потом перематывали назад. Запись на каждой пленке звучала одиннадцать секунд, и ее можно было сыграть в любой тональности".

Джордж Мартин: «Когда Джон в первый раз спел „Strawberry Fields“ под аккомпанемент одной акустической гитары, это было волшебно. Совершенно чудесно. Мне всегда нравился голос Джона, поэтому я счел за честь возможность услышать его новую песню».

Пол: "Мы записали несколько версий этой песни. Первые два дубля не устроили Джона, поэтому мы переделали всю песню, и в конце концов Джон и Джордж Мартин соединили две разные версии. Стык практически незаметен, но он в том месте, где темп слегка меняется: вторая половина песни вообще больше грузит.

Песня "Penny Lane" тоже получилась более сюрреалистической, но звучала чище. Помню, как я объяснял Джорджу Мартину: "Мне нужна очень чистая запись". Я увлекался чистыми звуками — может быть, под влиянием "Beach Boys".

"Пожарник с песочными часами" и образность песни вообще были нашей попыткой проникновения в мир искусства. В основе стихов лежат реальные события и образы. Был и вполне реальный парикмахер — кажется, по фамилии Биолетти (думаю, он до сих пор работает на Пенни-Лейн), у него, как у всех парикмахеров, имелись фотографии, по которым можно было выбрать себе стрижку. Но вместо слов "парикмахер с образцами стрижек на витрине" в песне звучат такие: "Все головы, которые он имел удовольствие знать". Мастер выставляет снимки — устраивает что-то вроде выставки своих работ.

Все это придало песне более художественный, артистичный вид, может быть, даже некоторое сходство с пьесой. Вот, например, девчонка в белом переднике — совсем как медсестра — в День поминовения продает с лотка маковые головки (что некоторые американцы на слух воспринимали как "продает с подноса щенков" ("puppies" вместо "poppies"). А дальше — строчка непосредственно о сходстве с пьесой: "Она думает, что она играет в пьесе". Собственно говоря, так оно и есть. В песне много таких мини-сценок, которые мы намеренно старались включить в нее.

Обе эти песни — о Ливерпуле. Мы были вместе уже долго, и нам было приятно, что мы можем написать "Strawberry Fields" и "Penny Lane". Песни о своем городе — вот это да! Взрослея, мы проводили много времени, бродя по этим местам. На Пенни-Лейн была автобусная станция, где мне приходилось пересаживаться с одного автобуса на другой, чтобы добраться до дома Джона или кого-нибудь из моих друзей. Это была большая конечная автобусная станция, которую все мы хорошо знали. Напротив нее, в церкви Святого Варнавы, я пел в хоре.

Эти две песни стали нашим лучшим синглом. Они открыли новый этап нашей работы в студии.

Отчасти это вполне реальные воспоминания, а отчасти ностальгия по любимой улице, уходящей вдаль и теряющейся где-то за горизонтом под голубым небом пригорода, каким оно запомнилось нам. Собственно, оно и сейчас точно такое же. Мы вставили туда и пару шуточек: "four of fish and finger pie". Женщины ни за что не осмелились бы сказать такое в присутствии посторонних. Большинству людей это выражение незнакомо, но "finger pie" — просто маленькая невинная шутка ливерпульских парней, которым иногда нравятся непристойности" (67).

1967

Нил Аспиналл: Песни «Strawberry Fields Forever» и «Penny Lane» стали первой пластинкой «Битлз», вышедшей в 1967 году. Причем обе стороны этого сингла были помечены как сторона А.

Джордж: «Досадно ведь, правда, что Энгельберт Хампердинк не пустил „Strawberry Fields Forever“ на первое место хит-парада? Правда, у нас особого-то беспокойства это не вызвало. Сначала нам хотелось занимать первые места в хит-парадах, а потом, похоже, мы начали принимать их как должное. Мы немного удивились, очутившись на втором месте, но, с другой стороны, разных хит-парадов было так много, что вполне можно было очутиться на втором месте в одном из них и на первом — в каком-нибудь другом».

Джон: «Видел я эти хит-парады. Там есть место всему. Лично против Энгельберта Хампердинка я ничего не имею. Но все они там — лабухи. Эти чарты придуманы специально для них» (67).

Пол: «Это нормально, когда с первого места тебя вытесняет пластинка вроде „Release Me“, потому что ты вовсе не пытаешься записать нечто подобное. Это совершенно иной стиль» (67).

Джон: «Когда [синглы] выходили, мы следили за результатами продаж. Но делали это не по финансовым соображениям, а чтобы сравнить, как они продаются, — хуже или лучше наших предыдущих пластинок. Ведь это мы записывали их, и мы хотели, чтобы их покупали, — вот что нам было нужно, а не слава или, первое место» (68).

Джордж Мартин: «Strawberry Fields Forever» и «Penny Lane» не вошли в новый альбом только по одной причине: нам казалось, что, если мы уже выпустили сингл, не следует вставлять в альбом те же песни. Это была плохая идея, и, боюсь, в том, что так произошло, отчасти виновен я. Сейчас на подобные вещи не обращают внимания, но тогда мы посчитали, что публика должна платить деньги за что-то новое.

Мысль о двойной стороне А пришла в голову и мне, и Брайану. Брайан всеми силами старался вернуть группе былую популярность, и мы хотели убедиться, что наши пластинки по-прежнему быстро расходятся. Он пришел ко мне и сказал: "Сингл должен быть по-настоящему ударным. Что у тебя есть?" Я ответил: "Три песни, и две из них — лучшее из всего, что они записали. Если выпустить их вместе, сингл получится потрясающим". Так мы и сделали, и появился потрясающий сингл, но в то же время это была явная тактическая ошибка. Мы продали бы гораздо больше пластинок и заняли бы более высокие места в хит-парадах, если бы выпустили эти песни по отдельности, а на обороте записали бы что-нибудь вроде "When I'm Sixty-Four".

Нил Аспиналл: «Хит-парады группу не слишком интересовали, но, раз уж ты вошел в мир шоу-бизнеса, тебе нужен успех. Ребята поняли, что сингл занял второе место только из-за того, что обе стороны были помечены как сторона А. Но когда-нибудь такое должно было случиться — следовательно, все было не так уж и плохо».

Ринго: «По-моему, распределение песен по сторонам А и В потеряло прежнее значение. Нам просто казалось: это стоящая пластинка! А прежний подход таил в себе ловушку, в которую попали многие, — они сами превращали свои же песни в нечто второй категории».

Джон: "Люди, которые покупают наши пластинки, должны понять, что мы не собираемся всю жизнь делать одно и то же. Мы должны меняться, и, я уверен, наши поклонники понимают это.

Я долго думал, но лишь теперь начинаю понимать многое из того, что мне следовало бы понять давным-давно. Я начинаю разбираться в собственных чувствах, но не забывайте, что под яркой, пестрой рубашкой бьется сердце столетнего старика, который многое повидал и пережил, но все равно знает слишком мало" (67).