Обитель Варн - Райдо Витич

`У тебя будут неприятности'.

`Одной меньше, одной больше' — пожала плечами и сделала шаг к выходу, понимая,

что не стоит затягивать агонию расставания. Слишком сильная боль, слишком

обширна рана.

`Постой'…

Лесс остановилась, посмотрела на Бэф, чтоб лучше запомнить его, навсегда, вот

таким, величественным, непобежденным, близким и понятным, как собственные мысли.

И недосягаемым, как самое заветное желание. Потому что он и есть — мечта.

Единственная. Недостижимая и не постижимая.

`Хочешь, уйдем вместе'? — протянул ладонь сквозь прутья. Как просто и легко

вложить свою руку в теплую ладонь. Но нет. Один он неуловим, неподсуден,

непогрешим. С ней он станет мишенью. С ней далеко не уйти, надолго не скрыться.

Нет. Он должен уйти, она остаться. Ответить за все разом и поставить точку на

своих приключениях. Если получится другой знак препинания — замечательно. Будет

возможность исправить ошибки, вернуться в нормальную жизнь, к маме, братьям.

`Я человек', - вздохнула с сожалением.

Ладонь Бэф опустилась.

`Прости' — донеслось до него шорохом удаляющихся шагов.

— Что за немая пантомима?! Что со звуком, Стрижельчик?! — рявкнул полковник в

селектор.

— Они молчат, Виктор Николаевич, — ответил виноватый голос дежурного.

— А что говорили? `Рассеяли, расслоили'? Что за бред?!

— Это стихи Цветаевой.

— Стихи?! И что, все?! Ради этого они встретились?!

— …Э-э… да…

Полковник со злостью отключил связь:

— Черт знает что! Не спецотдел, а клуб поэтов-романтиков! Дожили, вашу!…

Бэфросиаст потерся лбом о железные прутья и решительно защелкнул замок: спасибо,

любовь моя. Лицо дрогнуло от нахлынувших чувств: он не ошибся. Лесс любит. Нет в

ее сердце ни ненависти, ни презрения. Что человек, что Варн, она всецело с ним,

за него, без сомнений и размышлений. Любящая великодушно и настолько

самозабвенно, что не видит меж ним и собой разницы, не чувствует препон. И по-прежнему

готова отдать свою жизнь в залог его…

`Я люблю тебя… Я хочу, чтоб ты знала — только позови, только шепни — я приду',

— настигло Лису уже в коридоре. Девушка вздрогнула и замерла. И словно ослепла

и оглохла. Осела на пол и зажмурилась, сдерживая слезы: почему ей суждено было

влюбиться в иное существо? Почему она должна ходить по земле, зная, что он живет

в небе? Будь проклят Игнат! Будь проклят!!

`Расстояние: версты, мили'… - прошептали побелевшие губы, утверждая в сознание

преграду меж мечтой и реальностью.

Полковнику надоело разглядывать фигурку девушки, сидящей на полу в коридоре. Ее

отрешенное лицо ему категорически не нравилось. Он связался с Щербининым:

— Клим Витальевич, забери-ка Сталеску из коридора. Займи делом, — приказал

Горловский, а сам решил наведаться к графу. Однако информация, выданная замом,

заставила отложить встречу:

— Хорошо, Виктор Николаевич, займу. Кстати, у меня появились новые данные по

Рицу и Лисе. Последние три месяца освещены в показаниях свидетелей.

— Оперативно работаете, Клим Витальевич. Неси. Жду.

— Встать! — прозвучало над ухом. Алиса вскинула взгляд и непонимающе

уставилась на Щербинина. Как она не заметила его приближения?

— Оглохли, лейтенант?

Лиса медленно встала.

— Что вы здесь делаете? Кто разрешил покидать бокс?

Алиса вздохнула — разговаривать желания не было. Слова кончились.

— Челюсти свело от упрямства? — нахмурился мужчина.

— Нет.

— Что — нет?

— Не свело.

— Прекрасно. За мной, — приказал, разворачиваясь, пошел по коридору. Алиса

поплелась следом.

Щербинин толкнул дверь, жестом приглашая девушку внутрь. Двое бойцов встали при

его появлении, вытянулись по стойке смирно.

— Вольно, — кинул подполковник, не глядя на дежурных, и указал Лисе на стул у

стола:

— Садитесь.

Хлопнул перед ней стопку бумаги, ручку. Нажал кнопку на компьютере:

— Ваша задача, лейтенант, подробно изложить обстоятельства убийства капитана

Гнездевского: когда, как, за что. Отдельно отчет о своем месте пребывания и

деятельности с момента дезертирства: где жили, у кого, на что и как.

— А если не помню?

— Пишите, что помните. Далее: обстоятельства знакомства с графом Рицу и Игнатом

Валеевым. Подробно об их участии в убийстве Гнездевского.

— Так не было их участия…

— Вот о неучастии и пишите. Составьте также рапорт о деятельности убитого вами

капитана. Все, что вам известно, включая догадки. Приказ ясен?

— Да.

— Время пошло.

И кивнув бойцам: смотрите в оба за подследственной, покинул комнату.

Лиса потягалась взглядами с караульными, вздохнула и взяла ручку.

Горловский вскользь просмотрел документы. Поморщился, отодвигая папку, и

воззрился на Щербинина:

— Что у нас получается?

— Ерунда получается, Виктор Николаевич, — согласно кивнул зам.

— Н-да-а… Рицу сторона потерпевшая, как не смотри, как не думай. Мало ему в

горах досталось, так еще и к нам на огонек залетел.

— Так точно. Из посольства уже депеша пришла. Интересуются, за какие такие

заслуги мы его сиятельство в каземат упрятали. По какому праву держим и что

делать думаем.

— Почему с тобой связались, а не со мной? Где депеша?

— Вот, — подал конверт. — Вы были заняты, я на себя разговор взял.

— Быстро они управились, — качнул головой Горловский, изучая протест. Отложил,

опять на Щербинина уставился. — Давай еще раз пробежимся, цепь событий

восстановим. Рицу… за какой надобностью, непонятно, идет в горы и попадает

под обвал…

— Который устроила Лиса, скинув РД?

— Откуда знаешь?

— Из свидетельства Соуистиса Шарона, главы совета старейшин в Любице. Граф у

него раны залечивал. Месяц жил с девушкой в его загородном замке.

— Шарон давний знакомый Рицу?