Вариант Бис - Сергей Анисимов

Торпедная атака, в нормальном понимании этого слова, так и не состоялась. Легкий крейсер "Мемфис", сблизившись с русским линкором миль до пяти, получил несколько попаданий подряд. С шедшего на левой раковине второго крейсера увидели, как полетела за борт его четвертая дымовая труба, а через мгновение и фок-мачта. Эсминцы сделали, что могли, выпустив остатки торпед с самоубийственных дистанций, - их было немного, и русский без особого труда увернулся, не выпуская свои жертвы из прицелов. "Саванна" с трудом уклонился от нескольких накрытий, каждое из которых могло быть для него смертельным, - русский, плюнув на уже тонущий авианосец, вцепился в него клыками своего главного калибра. Один из снарядов четко вошел в кормовую группу башен, насквозь проткнув пятидюймовую плиту лобовой брони пятой башни. Взрывом вышибло задний наклонный лист, многотонную броневую крышу вспороло как жестянку, сорвало с болтов и отшвырнуло далеко за борт. Четвертая башня больше не дала ни одного залпа - ее перекосило на катках, испятнав броневые плиты десятками крупных и мелких вмятин.

Крейсер шел зигзагами, лихо кренясь на циркуляциях и постепенно увеличивая дистанцию, в скорости русскому линкору с ним явно было не тягаться. Уводя за собой русского, его командир попытался довернуть к западу, но противник, видимо, имел какие-то свои интересы: отвернув от "Саванны", он сосредоточил весь огонь на "Мемфисе", методично превращая его в пылающую развалину. Каким-то чудом машинно-котельная установка старого крейсера до сих пор оставалась невредимой, хотя было глупо относить это на счет бронирования - даже средним калибром оно пробивалось почти с любого курсового угла. С палубы "Мемфиса" снесло уже все, что можно, время от времени стреляла то одна, то другая шестидюймовка, но огневые возможности корабля были фактически сведены к нулю - не уцелело ни одного дальномера. В последней попытке оторваться от неумолимого противника старый крейсер вытянул свой курс в нитку, развив максимальную скорость и разбрасывая форштевнем волны. Неизвестно, кто управлял в эти минуты кораблем, но это было его ошибкой. Несмотря на то что отчаянный рывок позволил увеличить дистанцию, русские на этот раз пристрелялись почти мгновенно - громадные огненные вспышки закрыли ют и район фок-мачты, обе носовые трубы, крутясь, рухнули на палубу, корабль рыскнул на курсе, заваливаясь на правый борт, корма его погрузилась в воду.

После короткой паузы, прозвучавшей как перебой в работе сердца, раненому крейсеру был нанесен еще один удар. Человек, управляющий огнем линейного корабля, не отказал себе в удовольствии дать полный бортовой залп по накренившемуся, беспомощному противнику. "Мемфис" закрыло сплошной водяной стеной, сквозь которую, крутясь, пролетали рушащиеся в воду обломки металла. Крейсер повалило на борт, корпус с лязгом разодрало вдоль, из щелей выплеснуло мгновенное белое пламя, и через считанные секунды его не стало.

То, с какой неожиданной легкостью это произошло, стало наибольшим потрясением для всех свидетелей боя. Никому из участвовавших в нем американских моряков не приходилось раньше бывать в артиллерийском морском бою, вся их служба прошла на сравнительно спокойном (особенно в последнее время) Атлантическом океане, поэтому основные представления о морских сражениях для них были сформированы в основном воспоминаниями британских адмиралов о линейных битвах Первой мировой. Почти мгновенная гибель корабля, несмотря на то что он перед этим достаточно долго подвергался воздействию артиллерии, просто не сразу доходила до сознания. По сравнению с величественным и постепенным погружением в воду громадины "Беннингтона" исчезновение "Мемфиса" с поверхности казалось каким-то ненастоящим.

"Кронштадт" без особых усилий вышел из боя, просто прекратив огонь по спешно расходящимся радиальными курсами эсминцам и повернув на восток. Радарная установка на нем вышла из строя, хотя прямых попаданий в комплекс надстроек у фок-мачты не было - сотрясения от стрельбы собственных орудий и попаданий в корпус были слишком сильными для требующего длительной настройки тончайшего электронного механизма радиолокационных станций. Этого следовало ожидать. После всех произошедших за последние два часа событий командный состав линейного крейсера принял это известие достаточно спокойно, пилоты гидросамолетов отреагировали на него матом.

Узел 7.1

19 ноября 1944 г., вторая половина дня

Чрезвычайно медленно и чрезвычайно аккуратно самоходки артполка, перешедшего недавно в армейское подчинение, продвигались по затянутой туманом лощине. С начала большого наступления прошло всего одиннадцать дней, а полк уже успели два раза потрепать и два раза пополнить. Оба пополнения были россыпью, без переформировки. Так и не доведенный до штатного состава полк свели в три батареи - вместо четырех. Техники не хватало - во-первых, потому что СУ-85 уже почти не выпускали, просто использовали уже произведенный запас деталей и узлов, а во-вторых, перебрасывать к голландской границе технику и людей становилось все сложнее. Ходили неясные слухи о мощном контрнаступлении немцев, англичан и американцев юго-восточнее, якобы развивающемся уже третий день. Нехорошие разговоры ходили и про то, что позиции 2-го Прибалтийского фронта прорваны и Ленинградский с 3-м Прибалтийским то ли уже отрезаны, то ли будут отрезаны вот-вот. Сложно было сказать, правда это или нет. С боеприпасами проблем особых не было, за неимением в последние дни больших боев, с топливом тоже. Многое доставлялось, видимо, морем, вдоль берега, да и часть прибрежных железных дорог, видимо, должны были еще уцелеть - к морю супостат еще не вышел, это было известно точно.

Странно вообще, что туман держится в середине дня. Воздух холодный, ни одного листочка на деревьях уже не осталось, вода поутру покрывается ломкой ледяной корочкой - предвестницей мучавшего Бориса каждую зиму кашля. Он ни разу не болел на войне, как и все остальные, кого он знал, но кашель был сам по себе. Странно, в довоенное время каждый третий имел язву либо жаловался на печень, простужались как минимум раза три за зиму. А тут хоть бы что прилипло... Обморожения, конечно, были. Один раз он видел, как солдат погиб от столбняка, несмотря на сыворотку, - за полтора часа его скрутило узлом, выгнуло, и он умер, просто не способный дышать. Молниеносная форма. Но это тоже после ранения, поцарапало осколком голень, а в портянках и крысы могут завестись, не то что микроб.

- Стой.

Борис вовремя увидел вскинутые флажки над командирской машиной, хотя успел задуматься. Повезло, Батяня задумчивости на марше не прощает, даже своим. Порвет жопу на британский флаг и поставит на бруствер буквой "зю", пугать врагов образовавшимся калибром.