Обратный отсчет: Синтез - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С первого раза у него не получилось — несколько знаков не попали под «жало», и он провёл по руке снова, углубляя и расширяя надрез. Запах окалины стал сильнее, кровь, не успев потечь, свернулась в разрезанных капиллярах. От клейма осталась только длинная ссадина полусантиметровой глубины. Луч прижёг её, кровотечения не было. Гедимин не чувствовал боли, но знал, что это ненадолго, и следует торопиться.
Он вышел из вентиляционной шахты через пять минут. Бинт надёжно прикрывал рану, сама повязка была почти незаметна под плотным комбинезоном. Поднимая аккумулятор, Гедимин неосторожно потревожил плечо и недовольно сощурился — руку жгло. Корка ожога от движения лопнула, и повязка намокла от сукровицы. К вечеру неприятные ощущения должны были исчезнуть.
Когда в раздевалке охранник, выругавшись, преградил ему путь, Гедимин только удивлённо мигнул — он успел забыть о повязке, но «макака» её увидела.
— Что с рукой?
— Обжёгся, — нехотя ответил ремонтник.
— Иди мыться, — нахмурился человек. — Потом — сразу в медпункт.
— А я скажу медикам, — отошёл от стены второй «броненосец». — Чтобы не упустили. Теска лечиться не загонишь…
В душевой Гедимин снял намокшую повязку и осмотрел руку. Вмятина, оставшаяся от клейма, наполнилась свернувшейся кровью; она уже не стесняла движений, но лишний раз трогать её не хотелось.
— Откуда рана? — спросил человек-медик, заливая плечо анестетиком. На взгляд Гедимина, в медпункте и так было достаточно прохладно, и необходимости в дополнительном охлаждении не было, но медицинские традиции надо было соблюсти.
— Лучевой резак, — ответил он.
— Это что же надо было резать⁈ Ты его в зубах держал, что ли?
Гедимин ничего не сказал, только сузил глаза. Повязка, наложенная медиками, лежала ровнее и держалась лучше, чем самодельная; больше ему от людей ничего не было нужно.
…Мика Марци неохотно отдала Гедимину аккумулятор — пришлось на время одолжить ей почти всё оборудование, оставив себе только сварочный аппарат, но найти другой источник питания пока не удалось. Втиснувшись в тайник под мусорной горой, Гедимин зажёг фонарь, подозрительно осмотрелся — все вещи лежали там, где он вчера их оставил. Соединив клеммы, он опробовал аппарат на осколках фрила. После лучевого резака грубое самодельное оборудование казалось особенно неудобным, электрод дрожал в руке — человек ничего не заметил бы, но Гедимин видел, что шов получается неровным, и досадливо морщился. «Ладно, проходчик — большой механизм,» — подумал он, выбираясь из тайника. «Один или два микрона ни на что не повлияют.»
Он не был уверен, что рабочая часть, собранная по кускам и многократно проваренная, выдержит столкновение с горными породами, даже с самыми рыхлыми, — и нагревал стыки до оплавления, напыляя самый прочный фрил и покрывая сверху тонкими пластами металла, пока швы не переставали отличаться от нетронутых поверхностей. Он уже опробовал это на пластинах внешней брони — теперь он сам даже на ощупь не мог найти, на каком участке проводил этот опыт. Но от пластин не требовалось врубаться в скалу…
Булыжник ударился о броню проходчика и отскочил с глухим звоном. Электрод в руке Гедимина слегка дрогнул, и дуга разомкнулась. Ремонтник резко развернулся, выпрямляясь во весь рост.
— Heta! — Линкен Лиск, перешагнув через кучу обломков, показал Гедимину пустую ладонь. — Я не хотел кричать. Сверху ходят «козы».
Он сделал несколько шагов вдоль бронированного борта, хотел обойти бронеход по кругу, но обломки плит и неисправной техники были навалены там повсюду и не выглядели устойчивыми. Гедимин долго стаскивал их к проходчику; теперь они надёжно его маскировали, превращая практически целую машину в ещё одну груду металлолома, никому не интересную и не нужную.
— Юпитерианский проходчик, — Линкен хлопнул ладонью по броне. — Хорошая машина. А вот твоя затея никуда не годится.
Гедимин удивлённо мигнул.
— Почему?
— Убьют, — глаза Линкена из бесцветных стали тёмно-серыми. — Тут слишком много «Шерманов». Две-три гранаты под гусеницы, и проходчик встанет. Не знаю, сколько у тебя бойцов, но даже если вы перебьёте макак и возьмёте форт, из Эдмонтона быстро пришлют «Койот» — вы даже сбежать не успеете.
Гедимин мигнул ещё раз.
— Я не собираюсь ничего брать, Линкен. Я восстанавливаю бронеход.
— Да, само собой, — кивнул космолётчик и крепко взял его за левый локоть. — Ты ранен?
— Срезал клеймо, — ответил ремонтник, высвобождая руку. Теперь мигнул Линкен.
— Отрезал с куском мяса? Оно взаправду тебе так мешало?
— Я не раб, — сузил глаза Гедимин. — Ни макакам, ни Саргону, ни Джеймсу. Когда из Ураниум-Сити уйдут все люди, он станет свободным городом. И в нём будут хорошие машины. Я постараюсь, чтобы они уцелели.
— Вот оно как… — Линкен покачал головой. — Я бы пожалел руку. Твою — особенно. Но тебе виднее. А вот с бунтом погоди, сейчас не время.
— Я — самый мирный поселенец, — Гедимин усмехнулся и показал пустые ладони. — Дня через четыре бронеход поедет. Придёшь посмотреть?
16 сентября 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
В сорок первой комнате горел свет, но было тихо — приглушённые ритмичные звуки, к которым Гедимин уже успел привыкнуть, умолкли окончательно. Мысли ремонтника были заняты предстоящими испытаниями бронехода, и ему, несмотря на осеннюю прохладу и пронизывающий ветер с озера, было жарко от волнения; но всё-таки он отвлёкся ненадолго от последних приготовлений и заглянул в сорок первую комнату.
Её жилец сидел на матрасе, прислонившись к стене. На колено он положил смарт, от которого тянулись проводки наушников. Прикрыв глаза, он ритмично покачивался. Это не удивило Гедимина — так Кенен Маккензи проводил все вечера с тех пор, как обзавёлся смартом. Удивился он другому.
—
