Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Когда среди ночи в дверь постучали, Оскар, конечно же, испугался, но не придал значения. За поздней работой галлюцинации преследовали его постоянно. Кроме галлюцинаций, Оскара преследовал сосед, которому мешал шум компьютера. Шум вентиляторов по какой-то загадочной траектории проникал в его спальню и сильно раздражал пожилого человека. Когда в дверь постучали еще раз, Оскар понял, что игнорировать проблему не удастся, и на всякий случай, отключил компьютер. За окном была тихая ночь, конус фонарного света стоял на тротуаре. Деревья парка замерли, а черный силуэт березы на фоне желтого неба напомнил виселицу.

Новый стук заставил Оскара вздрогнуть. Он приблизился к дверному глазку и увидел на площадке гроб в сопровождении черных мужских силуэтов.

— Открывай, — помог ему гость, — жопа всевидящая!

— Тьфу ты, — выругался Оскар и распахнул дверь. — Деев, что ты здесь делаешь? — спросил он шепотом. — Зачем ты приехал? — Артур отодвинул Оскара и втащил в прихожую длинную коробку. — Деев, ты собираешься здесь жить?

— Сначала набью тебе морду, а там видно будет, — пояснил гость. — Доктор, вноси…

Незнакомый мужчина понес с лестницы еще один короб.

— Познакомься с доктором, — сказал Артур, — тебе пригодится, потому что морду я тебе буду бить от души.

— Русый Евгений, — представился доктор. — Можно Женя.

— Оскар, — ответил будущий пациент. — А морду за что?..

— Пошли, поможешь, — Артур вышел на улицу. Доктор пошел за ним, Оскар Шутов накинул куртку.

Из машины были выгружены тюки с одеялами, стопки книг, перевязанных бечевкой, рулоны карт и схем, которые профессор Боровский в спешке побросал на хуторе.

— Ой, — испугался Оскар. — Деев, что за девка спит у тебя на заднем сидении?

— Нашего сиятельства не узнал? — удивился Артур. — Выгружаем все!

— Что с ней? — спросил Оскар, когда полуживую графиню понесли к подъезду. — Ей плохо? Или опять напилась?

— Сначала напилась, — объяснил доктор Русый. — Теперь плохо.

— Что вы с ней сделали?

Деев выложил графиню на диван и вернулся к машине. Оскар путался у него под ногами.

— Слушай, Деев, ты ее заберешь или здесь оставишь? — волновался он.

— Посмотрю на твое поведение, — пообещал Артур и вручил Оскару связку книг.

— Это Учителя… Их надо везти на дачу. Деев, я не понял насчет графини…

Машина была разгружена. В комнате негде было встать на одной ноге. Все пространство, не занятое компьютерной техникой, было захламлено книгами, неисправными приборами и прочими гостинцами прошлой жизни, сложенными стопками и кучами. Рыжая шевелюра хозяина квартиры и та стояла дыбом.

— Ничего, если сиятельство подрыхнет на кухне? — спросил Оскар, поскольку гости сели прямо на технику, уступив диван даме. Все трое вопросительно посмотрели на тело графини. — Я им матрас постелю, — умолял хозяин. — Им по пьяной лавочке не все ли равно?

— Вообще-то им не привыкать, — согласился Артур и понес графиню на кухню.

Оскар раскатал под столом матрас.

— Пойдем, потолкуем, — пригласил его гость. Заботливый хозяин сунул подушку под голову графини, укрыл ее одеялом… — Идем, сказал. Разговор есть.

Оскар вернулся в комнату и сел на связку книг, подальше от кулака обиженного товарища.

— Ты что Гусю спихнул, рожа конопатая? — спросил Артур.

— А что я спихнул Гусю?

— Женька, дай сюда…

Доктор подал Артуру папку с бумагами, слегка окровавленную и хорошо промоченную дождем. Из папки посыпались чеки об оплате почтовых посылок и переводов, гарантийные талоны, инструкции по использованию приборов всякого назначения, метеосводки, распечатки ландшафта и греографы, нарисованные от руки, с помощью которых Оскар Шутов интриговал Валеха — зондировал слупицкого Привратника на выдержку и терпение. Рассчитывал, что тот, узнав в греографах родной язык, нет-нет, да и проговорится о тайне загадочных символов. Прольет свет на черную дыру в сознании молодого ученого.

— А чего это? — спросил Оскар, рассматривая собственные каракули.

— Это я тебя спрашиваю, что ты сунул Гусю вместо папки Зубова с лотерейными тиражами, сучья ты задница? Ты знаешь, что Гусь чуть в ящик не сыграл из-за этой хрени?

— Я сунул? Ты сказал, отдай папку, я и отдал. Ты ж не сказал, какую…

— Ты кому мнешь болты?

— Честно! Сам орал: отдавай! застрелит!.. Сам обосрался, а я здесь причем?

— Короче, — подвел итоги Артур. — Зубовскую папку, которую ты заныкал, сюда быстро!

— На, подавись, — Оскар вынул из-под стола папку и швырнул на диван. — Можешь забирать, только что ты в ней поймешь без меня? Бери, Деев, пользуйся! Наживайся. Нам чужого не надо.

— Ну, вот, — сказал Артур доктору, — принимая трофей. Теперь мы при деньгах. Надо только узнать, при каких.

Русый с Деевым придвинулись к папке. Оскар надулся.

— Там глядеть-то не на что, — проворчал он. — Все, что мог, ты пропукал и прохрюкал.

— А ты иди, пожрать сготовь.

— Я не могу, — развел руками Оскар, — твое сиятельство валяется у холодильника.

— Оттащи сиятельство вместе с матрасом, оно тебя не укусит. Неси, сказал! — прикрикнул Артур.

Оскар принес с балкона сало, завернутое в пергамент, и холодную картошку.

— Деев, что с графиней-то? — спросил он. — Может ее к врачу, пока жива?

— Проспится. Не в первый раз, — ответил Артур, просматривая списки тиражей.

— Может, позвонить в скорую?

— Женька ее уже дезактивировал.

— Диагностировал, — поправил доктор, перебирая бумаги.

— Вот именно. Диагноз поставил, — разъяснил Артур. — Выписал лекарство и скормил всю пачку.

— Она точно не умрет?

— Когда-нибудь, конечно, умрет, — пообещал доктор, — но не от моих таблеток.

— А что с ней делать, если проснется?

— Дай телефон, — посоветовал Артур.

— Если денег не жалко, — усмехнулся Русый. — Их сиятельство как начнет говорить по-французски, так остановиться не может.

— На нервной почве, — добавил Артур. — Шутов, ты по-французски умеешь?..

— Я здесь причем?

— Тогда готовь деньгу за телефонный счет. Наша деньга закончилась.

— Да, — подтвердил Женя. — Скончалась.

— Мы сюда на пустом баке ехали. Скажи спасибо, что технику твою довезли. А все из-за их сиятельства. Они уж если до телефона доберутся…

— Да… — кивнул доктор, закусывая сало картошкой, — только подставляй кошелек.

Ничто не предвещало катастрофы, просто зашли друзья навестить отшельника, но Оскар понял, что разговор не закончился, и почуял беду. Никогда в жизни он не чуял беды столь ясно и неотвратимо. Гости уплетали картошку, перебирали бумаги. Оскар перебирал вероятности, прикидывал шансы. Тревога усиливалась в душе молодого ученого.