В оковах льда - Карен Монинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Джо говорит:
— Дэни, может, мы просто…
Риодан обрывает ее:
— Благодаря этим правилам происходит меньше смертей.
Джо пробует снова:
— Слушайте, ребята, я думаю…
— Эти правила не дают жизни людям, которые хотят свободно дышать, — теперь моя очередь ее перебивать. Все равно ее никто не слушает.
Неожиданно он хватает меня за грудки и я оказываюсь с ним нос к носу болтая в воздухе ногами.
— По твоему же собственному определению, — говорит он, — ты также никого не любишь. И можно утверждать, что для самых близких тебе людей тебе нужно совершить всего лишь одну из трех вещей: сделать из них врагов, убить дорогих им людей, или убить их самих. Осторожней. Ты находишься на более тонком льду, чем когда-либо со мной.
— Из-за того, что спросила: любишь ли ты Джо? — холодно спрашиваю, словно это не я беспомощно болтаюсь на своих шмотках. И он не нанес мне удара ниже пояса.
— Это не твое дело, Дэни, — говорит Джо. — Я сама в состоянии…
— Да высунь ты уже голову из жопы и посмотри на мир, — рычит Риодан.
— Я вижу мир, — огрызаюсь я. — Я вижу его лучше, чем большинство людей и ты это знаешь. Отпусти меня.
— …о себе позаботится. — Джо тоже начинает выходить из себя.
— Именно поэтому ты более слепа, чем большинство, — говорит Риодан.
— Полный бред. Слушай, я все еще тут болтаюсь. — Я пытаюсь дотянуться носком до земли, но думаю, не хватает где-то метра.
— Ты не видишь леса за деревьями.
— А леса-то и нет. Его уничтожили Тени. Пусти меня. Ты не имеешь права болтать людьми в воздухе просто потому, что тебе так вдруг захотелось.
Он бросает меня так резко, что я поскальзываюсь на льду и почти падаю, когда он подхватывает меня и ставит обратно на ноги. Я стряхиваю его кисть со своей руки.
— Не обязательно должна быть любовь, — говорит Джо. — Иногда дело не в этом.
— Тогда ты не должна его чпокать!
— Это мое дело, кого мне чпокать, — раздражается Джо.
— Я никого не чпокаю. Я трахаю, — говорит Риодан.
— Благодарю за столь необходимые разъяснения, — говорю я сахарным голоском. — Слышала, Джо? Ты трахаешься с ним. Даже не культурно «чпокаешься». Жестко. Просто и ясно.
Я в гневе. Мой взор застилает красная пелена. Чертовы люди, греющиеся возле огня, так громко горланят, что затрудняют мою способность мыслить. Мне нужно к Танцору. Риодан доводит меня до белого каления. Джо — безнадежное дело. Дублин на грани вымирания.
Не в силах этого больше выносить, я бью кулаком Риодану в носяру.
Мы все как бы замираем на секунду, и даже я не могу поверить, что я только что резко звезданула Риодану без предупреждения и даже без провокаций. По крайней мере, не больше провокаций, чем обычно.
Затем Риодан клещами сжимает мою руку и тащит обратно к «Честеру», выглядя более сумасшедшим, чем я когда-либо его видела, но Джо тянет меня за другую руку, пытаясь заставить его остановиться, крича на него и меня. Я спотыкаюсь и скольжу на льду, пытаясь обоих отцепить от себя.
Мы спотыкаемся о сугробы, борясь друг с другом, когда вдруг все затуманивается, и я не могу слышать издаваемые нами звуки. Мой рот движется, но ничего из него не выходит. Я не слышу людей у огня. И даже собственное дыхание в ушах. Паника сжимает мою грудь.
Мы с Риоданом смотрим друг на друга и переживаем момент абсолютного понимания межу нами, как иногда случается у нас с Танцором. Слова не нужны. Мы вылеплены из одного теста. В бою я не желала бы себе союзника лучше. Даже Кристиану или Танцору с ним не сравнится.
Я хватаю Риодана, он хватает меня, мы зажимаем Джо между собой.
Затем пулей сваливаем нафиг оттуда, как будто за нами гонится сам сатана.
A если точнее, Король Морозного Инея.
ТРИДЦАТЬ ПЯТЬ
Она ослепила меня наукой[96]
Словно привязанные друг к другу, или типа того, мы с Риоданом останавливаемся примерно тремя кварталами ниже. Отойдя как раз достаточно далеко, чтобы избежать опасности, и при этом достаточно близко, чтобы все еще видеть «Честер».
К тому времени, когда мы оборачиваемся, все уже подходит к концу. Температура, где мы стояли, упала до точки замерзания. Король Морозного Инея исчезает в щели в пространстве чуть выше по улице в метрах десяти от того места. Туман засасывает, темное пятно скользит в портал, щель закрывается, и шум возвращается в мир.
Если это можно так назвать. Джо плачет, но больше похоже на то, как если бы она нахлобучила себе на бошку бумажный пакет и зарылась в ворох одеял.
Однажды на лугу у аббатства меня в живот боднула корова, потому что я на скорости влетела в нее, разбудив и напугав животину. Сейчас я чувствую абсолютно то же самое. Не могу вдохнуть полной грудью. Я пытаюсь наполнить легкие кислородом, но они остаются плоскими, как слипшиеся вместе блинчики. Когда мне, наконец, удается вдохнуть, то получается жуткий отстойный, звучащий замогильно и неестественно, хрип, который на выдохе превращается в густое облако пара — настолько сейчас холодно.
Я с тяжелым грузом на сердце осматриваю улицу.
Они все мертвы.
Все, до единого.
Верхняя часть «Честера» стала скульптурой из погребенных подо льдом и тишиной застывших статуй.
— Черт, нет! — взрываюсь и одновременно завываю я.
Секунды назад люди говорили и пели, волновались и планировали, жили, черт подери, жили, а сейчас не осталось и искорки жизненной силы. Мужчины, женщины и дети — все в гуще которых мы стояли, мертвы.
Человеческая раса на несколько сотен еще сократилась.
Ледяной Король: 25. Человеческая Раса: 0.
Если так пойдет дальше, Дублин превратиться в чертов город-призрак.
Я внимательно изучаю эту сцену. Белые столбики с шишками голов и отростками рук — люди, покрытые инеем, а затем облитые толстым блестящим слоем льда. Сосульки свисают с их кистей и локтей. Дыхание заморожено плюмажами из матовых кристаллов в воздухе. От сцены веет нестерпимым холодом, даже отсюда — словно часть Дублина только что оказалась в открытом космосе. Детишки застыли, сгрудившись вокруг баков грея ручки над открытым огнем. Взрослые застыли, обнявшись, кто-то — покачиваясь, а кто-то — хлопая в ладоши. А вокруг тишина, поразительная тишина. Словно вся сцена отгорожена звукопоглощающим экраном.
Позади меня горько и навзрыд рыдает Джо. Черт, это единственный звук в ночи, единственный звук в целом мире! Ее плач похож на завывания зажиточного кота. А я…, я обычно вою, как жалкая гончая — грубыми захлебывающимися звуками, а не мелкими вздохами и мявками. Я стою, молча дрожа, скрипя зубами и сжав кулаки, чтобы не присоединиться к Джо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});