Драконы осенних сумерек - Маргарет Уэйс

Фисбен нахмурился.

– Огонек! – повторил он строго. – К колесу!

Пушистый шарик метнулся в сторону и спрятался за его шляпу. Фисбен попытался поймать его, едва не свалился и поспешно ухватился обеими руками за цепь. Огонек шаловливо плясал позади него в воздухе.

– Пожалуй, хм, и так достаточно светло… – сказал Тас.

– Уж эта мне молодежь, сплошные неслухи, – пробурчал Фисбен. – Его папаша… вот был, скажу я тебе, тот еще шарик… – Бормотание сделалось неразборчивым. Старый маг двинулся вверх. Огонек висел у края его поношенной шляпы.

Тас вскоре добрался до первого зубца колеса. Зубья оказались не слишком гладкими, лезть было легко, и Тас знай полз с одного на другой, пока не взобрался на самый верх. Фисбен подоткнул повыше свои долгополые одеяния, следуя за кендером с удивительной ловкостью.

– Нельзя ли попросить огонек посветить внутрь тоннеля? – спросил Тас.

– Огонек! В тоннель! – приказал Фисбен. И покрепче обвил костлявыми ногами звено цепи.

Шарик, казалось, обдумывал команду. Потом медленно подкатился ко входу в тоннель – и здесь встал.

– Внутрь! – распорядился маг.

Шарик уперся.

– Наверное, боится темноты, – извиняющимся тоном пояснил Фисбен.

– Во дела! – изумился кендер. Потом задумался: – Ладно, пусть стоит где стоит: мне, пожалуй, хватит света, чтобы перебраться. Тут всего-то футов пятнадцать…

«Не считая нескольких сот футов темной пустоты, – добавил он про себя. – Не говоря уж про каменный пол внизу…»

– Хотел бы я знать, как давно ее последний раз смазывали? – Фисбен критически разглядывал ось. – Что за времена! Совсем перевелись совестливые мастеровые.

– Вообще-то для нас оно и к лучшему, что ее не мазали, – заметил Тас, пробираясь вперед по цепи. Достигнув середины, кендер задумался о том, каково лететь с такой высоты: все вниз и вниз, а потом трах! И об пол. Интересно все-таки, что ощущаешь, разбрызгиваясь во все стороны?..

– Давай двигайся! – прервал его размышления подползший сзади Фисбен.

Тас быстро добрался до входа в тоннель, где их ждал огненный шарик, и спрыгнул на каменный пол, видневшийся футах в пяти внизу. Шарик влетел внутрь прямо за ним. Потом появился Фисбен. В последний момент он все же сорвался, но Тас успел схватить его за одежду.

Они отдыхали, сидя на полу тоннеля, как вдруг старый волшебник рывком поднял голову:

– Мой посох!..

– Что – посох? – зевнул Тассельхоф, гадая про себя, который час.

Старик, охая, поднялся.

– Забыл его внизу, – сказал он. И потянулся к цепи.

– Погоди! Стой! – встревоженно вскочил Тас.

– Что-о? – борода волшебника воинственно ощетинилась.

– Я… – замялся кендер, – я к тому, что это слишком опасно. Но я вполне понимаю и разделяю твои чувства: там, внизу, остался и мой хупак.

– М-м-м… – Фисбен был безутешен, но все-таки дал себя усадить.

– Твой посох – он волшебный? – спросил Тас, помолчав.

– Наверняка утверждать не берусь, – с тоской промолвил Фисбен.

– Что ж, – сказал практичный Тас, – может, когда разберемся с нынешним приключением, удастся зайти туда снова и выручить твой посох. А теперь давай лучше поищем местечко поудобней!

Он стал внимательно осматриваться. Тоннель был футов семи высотой. Цепь, по которой они влезли, проходила под потолком. К ней присоединялись бесчисленные цепи потоньше, уходившие в темный провал с одной стороны тоннеля. Тас заглянул туда и смутно различил очертания гигантских каменных глыб.

– Как по-твоему, который час? – спросил он Фисбена.

– Обеденный, – ответил старик. – И, по-моему, мы вполне можем передохнуть и здесь!

Вновь усевшись, он вытащил горстку квит-па и принялся шумно жевать. Огненный шарик повертелся в воздухе и устроился на краешке его шляпы.

Тас присел рядом с магом и тоже взялся за сушеные эльфийские фрукты. Потом принюхался: откуда-то донесся весьма своеобразный запах, как если бы кто бросил в огонь старый носок. Вскинув глаза, кендер поспешно схватил волшебника за рукав:

– Твоя шляпа, Фисбен!.. Твоя шляпа горит!

– Говорю тебе в последний раз, Флинт, – сказал Танис сурово. – Я не меньше твоего переживаю насчет Таса, но вернуться мы не можем. Ко всему прочему, он там с Фисбеном, и, насколько я знаю этих двоих, они способны выпутаться из любой переделки!

– И хорошо еще, если они при этом не уронят нам на головы всю крепость, – добавил Стурм.

Гном провел рукой по глазам, бросил на Таниса свирепый взгляд, потом, круто повернувшись, ушел в свой угол и мрачно растянулся на полу.

Танис сел. Он хорошо понимал, какие чувства испытывал Флинт. Странное дело: сколько раз он сам, казалось, рад был бы задушить кендера, а вот не стало его – и не хватало чего-то. Была в Тассельхофе неистребимая врожденная жизнерадостность, делавшая его незаменимым товарищем в дальнем пути. Никакая опасность не страшила его, а стало быть, он никогда не сдавался, а в трудную минуту не терял присутствия духа и зачастую первым смекал, что следует делать, – иной раз невпопад, но по крайней мере он всегда был готов действовать. Танис невесело улыбнулся. Что ж, будем надеяться, что эта переделка не окажется для него последней…

Спутники отдыхали около часу, запивая квит-па водой из попавшегося им колодца. Рейстлин очнулся, но есть не смог, лишь выпил воды. Карамон не сразу решился рассказать ему о Фисбене, опасаясь расстроить брата. Но Рейстлин, узнав, лишь передернул плечами, закрыл глаза и крепко уснул.

Когда начали возвращаться силы, Танис подошел к Гилтанасу: он заметил, что эльф вытащил карту и внимательно ее изучал. Лорана сидела поодаль, отдельно от всех: проходя мимо девушки, Танис улыбнулся ей, но она не ответила. Танис вздохнул и пожалел о том, что был так резок с нею в Сла-Мори. Он не мог не признать, что держалась она молодцом, несмотря на весь ужас, выпавший им на долю. Какое бы дело ей ни поручили, она все выполняла быстро и без разговоров. Танис даже подумал, что надо бы ему перед ней извиниться… но сперва он переговорит с Гилтанасом.

– Ну и что дальше? – спросил он, присаживаясь на сундук.

– Действительно, где мы? – подошел Стурм.

Скоро кругом них столпились почти все – кроме Рейстлина, оставшегося лежать; да и то Танису показалось, будто веки мага дрогнули и между ресницами блеснуло золото глаз.

Гилтанас разгладил карту.

– Здесь нарисована крепость Пакс Таркас и рудники при ней, – сказал он и ткнул пальцем: – Мы вот тут, в погребах, в самом низу. Всего футов через пятьдесят по коридору – комнаты, где заточены женщины. Напротив – комната стражи, а вон там, – его палец легонько пристукнул по карте, – логово одного из алых драконов, того самого, которого Повелитель Верминаард зовет Углем. Чудовище настолько громадно, что логово его занимает несколько этажей, сообщаясь с покоями Повелителя Верминаарда на втором, и снабжено выходом прямо в небо… – Горькая улыбка скривила губы Гилтанаса. – Там же, на втором этаже, за покоями Верминаарда, держат детей. Повелитель Драконов умен. Заложники помещены врозь: он знает, что женщины нипочем не бросят дети, да и мужчины никуда не пойдут без своих домашних. Детей стережет второй дракон, вернее драконица, живущая вот в этой комнате. Мужчины – их здесь около трехсот – работают в шахтах вне крепости, в горных пещерах. Кроме людей, там трудятся несколько сот овражных гномов…